— Нет же! Как можно быть таким недотепой?! Понимаете, кинотеатр-то не где-нибудь, а в двух шагах от вашего дома!
— Да?! — заинтересовался Петр Степанович, — А я и не знал. Какой кинотеатр?
Я несколько раз повторила название известного на весь город кинотеатра и снова вернулась к своей просьбе:
— Не могли ли бы вы прогуляться к кинотеатру и предупредить Лизу, что я не приду?
На том конце провода воцарилось сопящее молчание.
— Ну, знаете ли, — выдавил, наконец, из себя Лихогон, — Это как-то не слишком удобно… Лиза ожидает увидеть подругу, а встретит начальника. Знаете, у Лизаветы с детства ко мне какая-то загадочная антипатия. Я внушаю ей страх. Не знаю, стоит ли так расстраивать Лизу в выходной день. Может, я попрошу свою маму? Тем более, я собирался сейчас на работу, мне нужно кое-что там поделать…
— Какая антипатия? О чем вы говорите? — поразилась я, — Лиза привязана к вам всем сердцем. Подумайте сами, пошла бы она работать к тому, кого боится?
Лихогон задумался, потом все же ответил:
— Пошла бы. Чтоб побороть саму себя. Она очень упорна в достижении цели. У неё всегда была страсть к самосовершенствованию. Уверен, она пошла ко мне на работу, чтобы избавиться, наконец, от своей детской фобии. Ну и из материальных соображений тоже, разумеется. Иначе, зачем бы она так долго скрывала свои профессиональные навыки? Исключительно для того, чтобы сократить минуты нашего общения до минимума…
Просто удивительно, насколько мнительными бывают мужчины-гении. Знаю по Георгию. Мания Величия на профессиональном поприще незаметно перетекает у них в комплекс неполноценности, когда речь идет о личной жизни.
“И как теперь, спрашивается, переубедить Лихогона?”
— Раз Лиза перестала скрывать от вас свои умения, значит, уже справилась с неприязнью к вам. Если таковая имелась, в чем я лично крупно сомневаюсь. В любом случае, вы, как порядочный человек, не можете не помочь мне. А подсылать к Лизавете свою маму — это попросту неприлично. Лиза решит, что вы её сторонитесь.
— Я?! — Лихогон аж поперхнулся от негодования, — Отчего бы я тогда предложил ей работу?
— Сейчас речь не об этом. Сеанс начинается через тридцать минут. Вы должны помочь мне.
Как обычно и бывает в интеллигентных семьях, ситуацию спасла мама Лихогона. Во время нашего диалога, оказывается, она не слишком-то отходила от сына и слышала, о чем идет речь. Интуитивно догадавшись, в чем тут на самом деле дело, мама решительно отвергала всякие попытки сына привлекать её к объяснениям с Лизой.
— И речи быть не может! — притворно ворчливо заявила мать Лихогона где-то за пределами телефонной трубки, — Пока я дойду, Лизонька уже околеет. Петенька, ты должен согласиться.
Такого напора Лихогон выдержать не мог. Вежливо попрощавшись, я повесила трубку телефона. И, пулей выскочив из будки автомата, побежала занимать наблюдательный пост. Отодвинув занавеску окна возле на несколько минут покинутого мною столика кафе, я с интересом наблюдала за притоптывающей от холода и нетерпения Лизой. Какое счастье, что в некоторых кафе стали делать затененные окна. Такие, что посетителям прохожих видно, а прохожим внутренности кафе — нет. Находясь в нескольких метрах от Лизаветы, я прекрасно видела все происходящее. И тут судьба снова решила подсобить мне. Заморосил мелкий, противный дождь. Лиза поежилась, обиженным щенком глядя в небеса, потом тяжело вздохнула и переместилась под навес. То есть встала прямо возле моего окна. Сквозь приоткрытую форточку, из-за которой я уже собиралась ругаться с официантами, мол “как можно оставлять открытым окно, в такую погоду?!”, я отчетливо слышала, как Лиза повторяла себе под нос придуманный мною текст аутотреннинга.
— Я сильная. Я спокойная. Я самая прекрасная. Он не достоин моей робости. Он не сможет заставить меня смутиться. Я сильная. Я спокойная…
Когда Лиза пошла на третий круг текста, я готова была себя придушить.
“Надо ж было придумать такой бездарный монолог, да еще и надоумить человека повторять его, пока не явится Лихогон! Говорящему — этот текст, может, и на пользу, но вот для слушателя — сущая пытка. Если она немедленно не замолчит, я сойду с ума…”
Сходить, видимо, было уже не с чего, потому что Лиза не замолчала, но никаких существенных изменений в моей голове не обнаружилось.
Наконец, появился Лихогон. Как и было задумано сценарием, Лиза отвернулась и сделала вид, что не замечает его. Но… Видимо, аутотренинг пользы не принес, и Лиза мигом потеряла способность соображать. Вывод этот я сделала из того, что Лиза, стремясь отвернуться от Лихогона, попросту развернулась на сто восемьдесят градусов, то есть застыла в неестественной позе лицом к зданию. Сквозь стекло я видела её напряженное лицо с нервно подрагивающими уголками губ.
— Лиза, это ты? — обратился к секретаршиной спине Лихогон после деликатных покашливаний и прочих попыток обратить на себя внимание.
— Я, — каменным голосом проговорила Лизавета, отчего-то не оборачиваясь. Потом вспомнила наш сценарий и добавила, — А вы что здесь делаете?
Ситуация принимала совершенно абсурдный оборот.
— Откуда ты знаешь, что это я? — поинтересовался начальник.
Лиза поняла, что почти попалась и попыталась выкрутиться.
— В стекло видно ваше отражение.
— Отчего ты стоишь ко мне спиной? — судя по тону, Лихогон всерьез опасался за психическое здоровье собеседницы.
Лизе снова пришлось выкручиваться.
— Я стою спиной к ветру, а не к вам. К вам — просто по совместительству.
— Можешь обернуться, я заслонил ветер.
Лиза резко обернулась и бессильно оперлась спиной о стекло. Кажется, близость Лихогона оказывала на неё все более пагубное влияние. Впрочем, и он тоже был хорош. Нет, чтобы завести разговор. Стоял истуканом и смотрел в одну точку.
— Ты ведь нашу уборщицу ждешь, так? — спустя несколько долгих минут, все-таки поинтересовался Лихогон.
— Как я могу ждать сама себя? — насупившись, поинтересовалась Лиза
— Я имел в виду Катю… Ты у нас теперь секретарь.
— Вашей милостью… Нормального человека полы мести заставили, а меня, недоучку, в умную технику посадили. Вот так логика!
У меня просто отвисла челюсть. Ничего себе, новости! Вспомнилось Лихогоновское: “Прежняя уборщица пошла на повышение”. Теперь понятно, о чем шла речь… Что ж, это многое объясняет. Вот почему Лиза так нелепо смотрелась на занимаемой должности…
— Ничего, — Лихогон коротко усмехнулся, — Ей полезно. Там, у Собаневского, она полы, небось, не моет.
Я аж поперхнулась.
— Собаневский, это тот ваш друг? Ну, который попросил взять Катю на работу? — наивно поинтересовалась забывчивая Лиза.
— Да. Я ж говорил тебе. Собаневский к Кате глубоко неравнодушен, вот и попросил её трудоустроить. Сам он временно прикрыл дело, и работой её обеспечить не может.
Так-с… Понятно, отчего Лиза не ревновала Лихогона ко мне. Она знала, что я уже пристроена, и к чужим мужикам приставать не стану…
— Но не могу же я постороннего человека взять сразу на хорошую должность и оставить в офисе без присмотра, — ехидно продолжал Лихогон, скалясь куда-то в пространство, — Вот и отдал на твое попечение… Между прочим, не жалею. Не знаю, как в наблюдении за Катей или в обучении уборке кабинета, а вот в секретарских обязанностях, ты, Лизавета, делаешь большие успехи…
— Вот спасибо! — судя по тону, Лиза искренне расцвела.
Расширенными от негодования глазами, я смотрела на лживое лицо Лихогона и едва сдерживалась, чтоб не разбить разделявшее нас стекло. Не от желания броситься ему на шею, разумеется, а от желания вцепиться в неё. Он знал!!! С самого начала он знал, что я подослана Жориком! Знал, но принял меня на работу. Издевался. Не высказал все в лицо, не выставил меня за дверь, а держал при себе, в качестве очередного развлечения. Конечно, забавно ведь наблюдать, как человек из кожи вон лезет, чтобы узнать что-нибудь значительное, когда сам ты давно перестраховался и точно уверен, что ничего ценного этот шпион здесь не найдет. А если и попытается найти, то всегда можно помешать.
Я вспомнила, как подлый Лихогон облил чаем мою камеру, и разозлилась еще больше.
Впрочем, Лихогона можно было понять. Всякому на его месте сделалось бы интересно, ради чего конкурент заставляет шпионить собственную жену.
“Что ж, не уследили! То, что мне было нужно, я узнала… Толку с того, что ты знал кто я?!” — мысленно бросила я в лицо Лихогону, пользуясь своей невидимостью.
— Итак, ты ждешь Катю? — снова вернулся к нужной теме Лихогон.
— Ваша проницательность не знает границ, — Лиза, наконец, окончательно взяла себя в руки и заговорила, согласно сценарию: уверенно и несколько иронично, — Впрочем, понимаю. Работа такая. Все обо всех знаете, вот только самое главное замечать не хотите.
