Некоторые из таких общепитов на телегах, в промежутке между рейсами, ставят телеги на перекрёстах дорог посреди ничего и кормят проезжающих или проходящих мимо путников, имея с этого нехилый доход.
Главная заслуга Хуицилихуитла IV — он не мешал происходящим процессам. Поддавшись уговорам Освальда, он не стал, пока что, облагать никого налогами, но, рано или поздно, у него кончится терпение и всё будет регламентировано налоговым законом.
В отсутствие Освальда, несколько раз происходил небольшой кризис денежной массы. Администрация верховного правителя прохлопала момент и не выпустила нужную сумму монетлей, из-за чего покупательная способность монетля начала аномально расти. Но там не сплоховал Охтли, заметивший медленное, но неотвратимое подешевение игуаньего мяса на рынке. Была проведена проверка, после которой, с помощью проверенных магнатов, в рынок «впрыснули» так нужную ему монетльную массу. Цены стабилизировались, игуанье мясо вновь подорожало и Охтли успокоился.
Только вот, через месяц оказалось, что и уже «впрыснутой» денежной массы недостаточно и игуанье мясо вновь резко упало в цене.
И вот тут Хуицилихуитл IV с Охтли начали думать. Рыночные отношения начали стремительно развиваться вследствие экономического подъёма, достигаемого за счёт присоединения новых городов и племён, притока в Метцтитланский Союз десятков тысяч мигрантов, а также стремительного технологического развития. Последнее объяснялось тем, что, совсем недавно, они перешли из Каменного века в Бронзовый век, а теперь ещё оказалось, что они отстали на две эпохи и пора бы потихоньку перебираться в Железный век. Верховный правитель всё это интуитивно понимал, так как не был глупым человеком, но механизмы происходящих процессов оставались для него тайной, поэтому он влиял только там, где мог повлиять. И он учредил новое крыло администрации — счётный отдел. Единственной задачей этого отдела было отслеживать цены на рынках во всех городах Метцтитланского Союза и передавать информацию отделу финансового регулирования, отвечающему за регулирование денежных масс.
Им всем, то есть Метцтитланскому Союзу, очень повезло, что не пришлось создавать всю эту систему с чистого листа. До этого были аналоги отделов финансового регулирования, занимавшиеся подсчётом хлопковых плащей и какао-бобов, очень не точно прогнозируя при этом будущие потребности в «денежной массе», с надеждой, что в этом году урожай какао-бобов будет достаточно плодородным, а очередной завоевательный поход не принесёт слишком много излишков.
Хлопковые плащи и какао-бобы были заменены на медные монетли, то есть на нечто полностью подконтрольное аппарату верховного правителя. С этого момента задачи аналогов отделов финансового регулирования упростились с уровня очень сложных до уровня тривиальных. Ну, так всем показалось на тот момент.
Хлопковые плащи и какао-бобы считали без привязки к уровню развития рыночных отношений, так как рыночных отношений никаких особо и не было. Но теперь они появились, что породило насущную необходимость как-то регулировать этот растущий изо дня в день хаос.
Освальд видел в этом успехи его планов по рывку из античности прямиком в капитализм. (1)
— Подсоби! — воскликнул Платов.
Задумавшийся Ос очухался и подхватил керамическую фурму, которую не удержал русский мастер.
— Ох, паскуда-то какая… — выдохнул Платов, когда они воткнули фурму в специальное отверстие. — О, подошла, холера!
— Что по плану? — спросил Ос.
— Ты будто не знаешь, — усмехнулся Платов.
Перед печью они поставят кирпичную камеру для предварительного подогрева воздуха, а также механические меха.
— Нет, я имею в виду не сейчас, а потом, — уточнил Освальд. — В целом, что будешь делать, когда закончим с печами?
— Булат надо обратить в сабли, — пожал плечами Платов.
— Ну, допустим, обратишь, — кивнул Ос.
— Что потом? — задумался мастер. — Не знаю, Остап. Буду сталь делать. Здесь это очень хорошо получается. Печи у тебя зело хорошие. Будь у меня такая под Псковом…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Видно, что Платов грустит по родной земле.
— Ну, я всё равно зайду в Русское государство, — произнёс Освальд. — Могу спросить государя, как он отреагирует на твоё возвращение по завершению работ.
— Нет-нет-нет! — замотал головой Платов. — Мне назад дороги нет!
— А чего это? — не понял его Освальд.
— Государь послал меня сюда — здесь и буду, — ответил Платов. — Да и лепо тут, Остап. Тепло, зимы нет никакой, хотя уже студень (2) почти прошёл… И не студень он здесь никакой, получается…
— Студень? — услышал новое для себя слово Освальд.
— Декабрём у вас его кличут, — пояснил Платов. — У нас, на русской земле, лютый мороз, снег лежит глубокий, а тут травка пожухла чутка да солнца поменьше стало. Лепота!
— Да, есть свои преимущества, — не стал спорить Освальд. — Придётся отложить путешествие в Европу до весны.
— Сам не рад будешь, если сейчас пойдёшь, поэтому правильно, — поддержал его мысль Платов. — Ты то человек непривычный к нашим холодам, поэтому лучше к весне выходи, чтобы летом на Руси оказаться.
— Мне бы сюда мастеров из бронников и оружейников побольше… — вздохнул Освальд. — А то стали скоро будет много, но обрабатывать её почти некому. Латы делать не каждый умеет, поэтому мастера на вес золота. Буквально.
— Так зачем тебе латы, Остап? — не понял его Никита.
— Вот сейчас объясни, — Ос прямо почувствовал, что мастер сказал это не просто так.
— Латы, говорю, зачем тебе? — усмехнулся Никита. — Можно же наборный доспех строить, из стальных пластин!
— За дурака меня держишь? — вздохнул Освальд. — Чтобы пластины делать, это ведь…
А потом он задумался.
В Европе он купил несколько сотен комплектов бригантин, которые испанцы называли на итальянский манер — корацинами.
Что есть бригантина? Это набор перфорированных в определённых местах пластин, из которых собирают полный доспех, защищающий торс и часть конечностей, собранных посредством шнурования.
— А ведь ты прав… — произнёс Освальд.
Особой квалификации от работника изготовление отдельных пластин из стали не требует, поэтому делать их может даже простой сельский кузнец. Даже Давид, который не до конца кузнец, хотя отоми считают его великим мастером-бронником.
— Делаешь уймы пластинок, строишь из них доспехи, — щербато заулыбался Платов. — И вот тебе замена этим вашим хвалёным латам. У нас на Руси латы не нужны и никому, потому что чешуя стальная защищает не хуже, а кое-где и лучше. (3)
— Значит, надо делать, — вздохнул Освальд. — Бригантины понравились нашим воинам, но…
— Чего «но»? — нахмурил брови Платов. — Работа плёвая, тяп-ляп, готово! А защита какая? Луки и самострелы такую броню не берут, а от пищалей и латы не защищают! У ваших же вообще, прости Господи, каменное оружие в ходу!
— Да я не против! — ответил Освальд. — Мы латы всё равно производить не сможем, поэтому всё равно придётся делать бригантины.
— И сделаем! — заверил его Платов. — Я, может, по булатным делам мастер, но пластины стальные делать — это не нагрудник ковать! У меня любой мой сын справится! Даже Алексей, хоть и отрок!
— Я поговорю с верховным правителем, — произнёс Освальд. — Но он горит желанием получать именно латы.
— Ты скажи ему, что выгоднее чешую делать, — посоветовал Платов. — Стали будет уходить меньше. Я правителей знаю — когда по их выгоде бьёт, они всё сразу понимать начинают…
Примечания:
1 — Про оптимистичные мысли Освальда о капитализме — индюк тоже думал, но в суп попал. Из-за плохого знания всемирной истории, Освальд пребывает в заблуждении насчёт того, что на самом деле происходит. Такие явления, которые он относит к формированию буржуазии, имели место в Древнем Риме, который за счёт притока рабов и присоединения огромных пространств испытывал нечто подобное часть своей истории. Олигархи там были не чета нашим, тысячекратно богаче и влиятельнее. Но вот кончился казавшийся бесконечным приток рабов, почему-то перестали присоединяться территории — дальше как быть? Когда он сможет ответить на этот вопрос, тогда и можно будет говорить об успешном переходе в капиталистический строй. Но пока он даже не задавал себе такой вопрос, потому что не знает, что его надо задать.
