Тысячник, а он принимал в шатре при телохранителях, пошёл кругами.
- Ханы волнуются, они завидуют моей силе. Ты подаёшь повод! Все эти бродяги, отряд - мало освобождать! Мы не за этим пришли. Нам нужны конкретные действия, чтобы отбиться от обвинений!
- Я готов!
- Умань обратила на нас внимание. Мы приближаемся к её границам. Все эти разбои носили превентивный характер. Но теперь начинается настоящая война. И всё гораздо хуже, чем раньше. Ведь Бог куда-то запропастился.
Арсен объяснил, что необходимо припугнуть Умань. Разведка доложила об отходе когорты под защиту стен Красного лимана. Нужно было перехватить её на марше.
- К сожалению, у меня нет лишних воинов, - признался тысячник. - В Орде слишком много врагов. Приходится охранять скот и стойбище. А вот ваш отряд - совсем другое дело.
Урман вернулся в лагерь. Он стоял особняком, рядом с ковеном Арсена. В отличие от младотюрков, отряд рыцаря не был самодостаточен, мог прокормиться только на войне. Награбленное по бросовым ценам менялось на продовольствие и оружие.
В отряде воевали в роговых доспехах и с короткими сложносоставными луками. Выучкой они уступали номадом, зато не боялись сражаться спешившись.
- Олег, - приказал Урман. - Подойди! Люди жалуются, что ты слишком много пьешь. В бою не подчиняешься приказам и подводишь остальных.
Наемник был рыцарем, как и Урман, только старше. Олег происходил из рода местных свеев. Наследства, как у младшего сына, ему не оставили, поэтому он всю жизнь служил.
- У нас новое задание. Если как обычно полезешь вперёд, то просто погибнешь. Менги! Собирай людей, мы выходим!
Отряд сильно разросся, Урман командовал над тремя десятками всадников и сотней пехоты. Пешцев он вооружил копьями, по образцу солдат Умани. Варга возглавил копейщиков, Менги - конных стрелков.
Урман прикрыл усталые глаза ладонью. Он валился с ног от усталости. Преследование уманцев продолжалось вторые сутки. Когорта не приняла честный бой, а начала отступление к крепости. Коники обсыпали солдат стрелами, пока не опустели колчаны, но их было слишком мало. Пехота Варги безнадёжно отстала, утонув в размякшей после дождей дороге.
- Урман! - обратился Олег. - Люди устали! Мы не сможем продолжить погони!
Солдаты будто бежали от самого Дьявола. Но, стоило только налететь на колонну, как уманцы копьями отгоняли всадников.
- Отходим! - посоветовал Менги. - Это тоже победа! Мы выиграли!
Урман дал отмашку. Когорта смогла достичь Красного Лимана первой. Теперь, не смотря на упорство, не было возможности взять стены с ходу. Солдаты могли продержаться целую вечность.
"Как бы пробиться в порт? - раздумывал рыцарь. - Похоже, я надолго застрял в Орде"!
С другой стороны Урману нравилось военное дело, собственный отряд, кружок товарищей офицеров.
Начало весны принесло голод и разорение. Часть городов давала вассальную присягу, часть затворяла ворота. Впереди Орды валили массы беженцев. Поля оставались брошенными. В этом году никто не станет сеять. Усадьбы, деревушки, сёла были сожжены по обе стороны фронта. Умань оставалась единственным врагом на пути. Первые поражения приучили к копейщикам прилагать стрелков и конные отряды дворян. На выручку союзнику с далёкого запада шла рыцарская кавалерия Железного короля. Урман с нетерпением ожидал встречи с северянами.
Орду тяготили огромные обозы из награбленного добра, и она разбила колоссальный военный лагерь, Сарай - так называли его сами младотюрки или ставку по-словенски. Урман заклялся посещать главный лагерь. В Сарае было больше словенцев, чем младотюрков. Перекупщики, ростовщики, проститутки, агенты - всё это бурлило и алкало выгоды. Урман явно был там лишний. Урман ощущал разочарование. Он вспомнил, как грезил Поморьем, но то, что нашёл за морем, вызывало тошноту.
Да и соратники, из младотюрков были ничем не лучше. Они не осознавали себя, были как животные.
"Пройдет ещё пару лет, вы обретете разум, - с горечью думал наемник. - И станете такими же, как и все. Нет, даже хуже. Вы не видели добра. Вы не знаете, каково это заботиться о других. Вы ничего не знаете, и ничего не хотите знать. Ваше самомнение уже сейчас превыше разумного. Нет, у такого народа не может быть будущего"!
Арсен сильно изменился. Когда-то он был одним из приближённых Владимера и носился с мечтой принести волю Бога Западу. Арсен перестал грезить, он делал, как умел. Младотюрк стал бояться за жизнь, даже друг Урман был опасен, и между товарищами воздвиглась холодная стена. Арсен больше не был кем-то родным, нет, это начальник, вождь.
- Я доволен тобой, рыцарь, - Голос стал сух и резок. Наемник подумал, что вождь совсем не рад ему. - Люди говорят, что ты силен. Рассказывают, ты с молодежью разбил городскую когорту и с ходу занял острог.
- Мне просто повезло, - признался Урман. - Словенцы не опытны в бою против конных, к тому же у них не было луков.
Арсен отвернулся к стене. Рука нервно коснулась эфеса. Он быстро повернулся и лицо его дрогнуло.
- Главное дело ещё только впереди, - хриплым голосом проговорил он. Казалось, у него перехватило дыхание. - Мы идем на союз со Словенском. Пока это необходимо. Есть один человек, Бертин, который может помешать союзу.
- Я не убийца, - тихо сказал Урман.
- Мне больше некому довериться. Это необходимо для победы. Сделай ради Орды. Ради меня. Ты должен мне! Забыл? Помнишь, как ты пришел к нам - голый, нищий и опустошенный. Кто дал тебе меч? Кто дал право судить? Я!
Рыцарю показалось, что Арсен ненавидит его. Он никак не мог понять, чем навел опалу.
- Я вождь и могу просто приказать! Но я прошу - поезжай в Пагорки и убей этого ублюдка!
- Я сделаю это в искупление долга.
- Отлично! Дело простое, важно не привлекать внимания. Поэтому отряд не нужен. Возьми только самого преданного человека и выезжай уже сейчас!
Легко сказать! Урман попрощался с товарищами, позвал Менги, а что, хороший парень, в бою расторопен, и немедленно выехал из лагеря. Менги почти исполнилось двадцать пять. Он был ловок и пока ещё достаточно наивен, чтобы не вызывать острой неприязни. Жизнь удивляла и радовала кочевника. Он говорил, что копит на калым, но как-то неохотно, не торопясь, лишь бы не отставать от других. Менги любил жизнь, любил так, как её может любить игрок. Но простая размеренная жизнь была противна. Наверное, только из страха стать скучным пастухом он затягивал с женитьбой.
- Эх, Менги, когда же ты повзрослеешь? - улыбнулся Урман, глядя на взлохмаченную голову. Кочевник почти не следил за собой, волосы то отрастали до неимоверной длины, то он сбривал их начисто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
