Несколько дней на протяжении одиннадцати суток между 25 мая и 5 июня в ответ на каждый упавший британский самолет были уничтожены три германских — предзнаменование грядущих боев в небе. Однако у этих успехов была и печальная сторона: в Дюнкерке и близ него в плен попали 34 000 британских военнослужащих.
Когда были эвакуированы последние 3000 солдат, а также 71 тяжелое орудие и 595 машин, генерал Александер и главный флотский офицер в Дюнкерке капитан Теннант объехали гавань на скоростной моторной лодке, убедившись, что на берегу не остается ни одного солдата, ожидающего эвакуации. Удовлетворившись картиной, они вернулись на пристань и сели на корабль, отплывавший в Британию. В тот день Гитлер в Шарлевиле с восхищением говорил генералам о британской власти в Индии. «Он указывает, — записал один из генералов в дневнике, — что без флота, равного британскому, мы не сможем долго удерживать колонии Британии, поэтому мы легко можем найти основания для мирного договора с ней. Но Франция должна быть втоптана в грязь; она должна заплатить по счетам». Мысленно Гитлер уже обратился на Восток. «Теперь Британия, вероятно, захочет мира, — сказал он генералу фон Рундштедту в Шарлевиле. — Я начну окончательное сведение счетов с большевизмом».
7
Битва за Францию
ИЮНЬ 1940 г.
Когда войска Гитлера заканчивали окружение Дюнкерка и собирались повернуть на юг, фюрер предпринял самый честолюбивый шаг, который не смог осуществить кайзер за время непрерывных боев 1914–1918 гг., — взятие Парижа. «Сегодня нас направляет фюрер, — писал генерал Роммель жене 2 июня. — Все мы в прекрасной форме».
3 июня германская авиация бомбила Париж. Погибло 254 человека, 195 из них были гражданскими лицами, остальные — солдатами. Среди гражданских жертв было много школьников, прятавшихся в грузовике, в который угодила бомба. Лишь под угрозой суровых наказаний министр внутренних дел Жорж Мандель сумел остановить бегство из столицы государственных служащих. Глава оперативного отдела германского флота адмирал Курт Фрикке распространил меморандум о послевоенной стратегии. Все народы в оккупированных Германией странах Запада — Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии и Франции — должны были стать «в политическом, экономическом и военном отношениях полностью зависимыми от Германии». Что касается Франции, она должна была быть до такой степени разгромлена в экономическом и военном плане, а население ее — так сократиться, чтобы она никогда более не смогла подняться и увлечь своим примером более мелкие государства.
Легко было понять уверенность немцев, но 3 июня британскому кабинету доложили, что норвежский король Хакон, хотя и готовится покинуть Норвегию и уехать в Британию, «верит, что в конце концов союзники победят».
4 июня британцы критически рассмотрели вопрос о своей способности сражаться с наступающими силами в том случае, если Франция падет и Германия бросит все свои силы через Ла-Манш. На британской земле находилось всего пятьсот тяжелых орудий; некоторые из них были музейными экспонатами. 4 июля правительство выяснило, что между 19 мая и 1 июня произвели 453 самолета всех типов, а потеряли 436 машин. Спитфайров было произведено 39, а потеряно — 75. Всего на 2 июня в рабочем состоянии оставалось 504 самолета. Если немцы предпримут воздушное нападение на Британию, сообщил 2 июня кабинету глава истребительной авиации сэр Хью Даунинг, он не может гарантировать, «что превосходство в воздухе продлится более 48 часов». Впрочем, Даунинг не входил в число знавших результат расшифровки кода «Энигмы»: вторжение не состоится по крайней мере до поражения Франции.
Тем не менее британцам пришлось оставить в дюнкеркском кольце огромные запасы вооружения: 475 танков и 38 000 автомашин; 12 000 мотоциклов; 8000 полевых телефонов и 1855 радиостанций; 400 противотанковых орудий, тысячу тяжелых орудий, 8000 пулеметов «Брен» и 90 000 винтовок, а также целых 7000 тонн боеприпасов. В Британии теперь оставалось менее 600 000 винтовок и 12 000 пулеметов «Брен». Восполнение потерь должно было занять от трех до шести месяцев.
Днем 4 июня Черчилль говорил в палате общин. Он сказал членам парламента, которые радовались эвакуации Дюнкерка, но по понятным причинам боялись за будущее: «Хотя значительные части Европы и многие старые и известные государства попали или могут попасть в лапы гестапо и одиозного нацистского аппарата управления, мы не спустим флаг и не проиграем. Мы будем биться до конца. Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и с всевозрастающими силами в воздухе, мы будем защищать наш остров любой ценой».
Обратившись к миллионам британцев, которые не понимали, как Британия сможет противостоять немецкому вторжению, Черчилль заявил: «Мы будем биться на побережьях, мы будем биться на полях и на улицах, мы будем биться в холмах. Мы никогда не сдадимся, и даже если — во что я сейчас не верю — остров или значительная его часть будет страдать от ига и голода, тогда наша империя продолжит борьбу за морем, вооруженная и охраняемая британским флотом, пока по соизволению Господа Новый Свет со всей силой не сделает шаг вперед, чтобы спасти и освободить Старый Свет».
Слова Черчилля вселили мужество в его соотечественников; в часы сомнений и тревог он сказал им: «Мы никогда не сдадимся». Те, кто слышал его речь, почувствовали себя сильнее и испытали по отношению к будущему чувство национального единства и гордости. «Мы будем сражаться во Франции…»; эти пять слов были не пустым обещанием, а непосредственной реальностью: 224 318 британских военнослужащих были эвакуированы из Дюнкерка, но 136 000 еще оставались в Западной Франции и были готовы броситься в бой. Кроме того, войска двигались из Норвегии; первые 4500 солдат союзников эвакуировались из Нарвика 3 июня. Еще во Франции находилось 200 000 польских солдат — остатки польской армии, которые сражались с немцами за девять месяцев до этого и сумели бежать через Румынию.
Вечером 4 июня Гитлер, передвинув свой штаб в Брюли-де-Пеш, бельгийскую деревню близ французской границы, отдал 143 немецким дивизиям приказ о наступлении на 225-километровом фронте. Им противостояли 65 французских дивизий. В четыре часа утра 5 июня началась битва. Когда немецкие силы начали наступление на юг жестокой воздушной и артиллерийской бомбардировкой линии вдоль Соммы и Эны, генерал Вейган обратился к французским войскам, которым предстояло участвовать в этой бойне, с призывом: «Пусть мысли о страданиях нашей страны пробудят в вас твердую решимость сопротивляться. Судьба нации и будущее наших детей зависят от вашей непоколебимости». В тот день в поисках наиболее способных военных, которые могли бы помочь в руководстве битвой, Поль Рейно назначил недавно ставшего генералом Шарля де Голля заместителем военного министра.
Британские войска тоже приняли бой 5 июня; они удерживали линию на правом фланге французов, от Абвиля до моря. Эти войска, замечает официальная британская история, «хотя и
