— Общая численность королевской армии три тысячи эльфов, — с нескрываемой гордостью произнес принц. Это самая большая армия на планете, что, в общем-то, логично. Ты обучишь сперва мой отряд, а затем личную охрану короля. Потом они, в свою очередь, будут тренировать всех остальных.
— Почему первыми не охрану его величества? — в лоб поинтересовался Мараик. Ему надо было понять, какие отношения у принца с отцом помимо некоторых деловых разногласий.
— Потому что мой отряд его охраняет в приоритете, — холодно пояснил наследник престола. — Свой эскорт он использует только во дворце, или если меня нет в столице. Хотя в этом случае король просто предпочитает не выходить за пределы замка.
Мараик кивнул и перешел уже к делу. Принц еще некоторое время стоял в стороне, с прищуром смотрел разминку и пробные спарринги, но не вмешивался. Потом и подавно ушел.
__________
Глава 16
Три дня Анарион потратил на разгребание накопившихся дел. Одно срочное послание было из Золотого Сияния. Это княжество располагалось почти что в окружении Чуждых земель, где по сей день жили варварские племена орков, отбившихся от своей родни гномов и прочих ренегатов. Они периодически нападали на благополучное, утопающее в садах и пастбищах княжество, и грабили, что успевали до прибытия войска. У Сияния была своя армия, но со столь протяженной границей и участившимися набегами она, увы, уже не справлялась. Князь Золотого Сияния убедительно просил короля отрядить регулярные силы для ответного удара, после которого Сияние, хотя бы несколько лет сможет жить спокойно. Отправители двух других писем с красной полосой, видимо, не знали значения слова «экстренное». Анарион отметил, что нужно срочно обсудить с отцом ситуацию в Сиянии. Он возьмет с собой человек пятьсот и Мараика. Новоиспеченного князя рискованно оставлять без присмотра.
Сам отец крайне редко в последние годы занимался чем-то, кроме своей персоны, хорошо хоть проводил аудиенции и присутствовал на советах. Состояние его правда стремительно усугублялось, и лекарь лишь разводил руками не зная, что можно предпринять, кроме того, что он уже делает. Король забывал слова, разговоры, события. Периодически впадал в ярость, не желая признавать свои проблемы, и Анарион действительно, с трудом различал уже, когда за короля говорит его болезнь, а когда он сознательно ее симулирует.
Тем более что и раньше, будучи здоровым, Его Величество потакал своим слабостям. О некоторых, таких как гонки на аэрокарах, к сожалению, знал весь Совет. У каждой из входящих в него семей была гоночная машина, которая, правда, содержалась исключительно на полигоне, и все пилоты давали грозящую смертью подписку о неразглашении. Остальная планета считала, что такого транспорта не существует. Так что, протаскивая закон об аэрокарах, Анарион даже не слишком нарушал уже существующую действительность. Но отец страшно боялся каких-либо изменений. Все-таки «шалости знати», как он ласково называл гонки, это одно. А явить всей планете существующие инопланетные технологии — это другое.
Однако скрывать текущее состояние короля от подданных, становилось все сложнее. Сместить Его Величество, признав невменяемым, Анарион не мог: во-первых, ни один лекарь не рискнул бы подтвердить его болезнь прилюдно, во-вторых, в совете не было большинства, которое гарантированно поддержит принца. Оставалось ждать, когда король передаст власть сам. Принц небезосновательно опасался, что теряющий разум отец может начудить и объявить наследником совершенно не сына, которого сызмальства готовили к этой участи, и который уже давно фактически занимался всеми эльфийскими вопросами. Но решится на третий способ смены власти, на который уже тонко намекали советники, Анарион был не готов...
На четвертый день из Серебряного ручья прибыла княжна и этот бугай, подручный князя Эванеску. Оснований держать Кельторна при Мараике больше не было, впрочем, и смысла тоже — он был не болтлив, чего-то нового принц таким путем не разузнал. Анарион отправил княжне уведомление об аудиенции в его рабочем кабинете через час и вышел на балкон. Требовалось немного разгрузить голову. Отсюда, с третьего этажа дворца открывался потрясающий вид на город и долину. Зеленое полотно садов и парков чередовалось с терракотовыми кусками черепичных крыш вместе напоминая причудливое одеяло в стиле печворк. Обычно это расслабляло взгляд, но сейчас принц был сконцентрирован на другом — прямо под балконом находился тренировочный полигон, на котором как раз вел занятие Эванеску. Удар, перехват, подсечка… Тело уже стосковалось по нормальному спаррингу, но Анарион не должен был дать ни малейшей форы тому, кто в любой момент из друга мог стать врагом. Ложный выпад, но противник поверил, открылся со спины, потерял несколько драгоценных секунд. А вот это что-то новое! Анарион прокрутил в своей голове сцену в «замедленном просмотре» запоминая. «Ассортимент» уловок принца был пошире, чем у его бойцов, так как он не брезговал учиться ни по книгам, ни у асоциальных элементов других рас. Выжить, вопреки пророчеству, уже которой год было его основной задачей. Выжить и занять трон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В кабинете раздался звоночек открывшейся двери. Принц тотчас услышал его и шагнул внутрь. Вестеле стояла у входа, в длинном изумрудном платье с расклешёнными рукавами. Ладони она держала сцепленными и будто не осмеливалась пройти дальше. Анарион пошел ей навстречу медленными, размеренными шагами. Сейчас он был похож на снежного барса, крадущегося к своей добыче. Вестеле почувствовала эту угрозу и отшатнулась спиной к закрывшейся двери. Принц подошел слишком близко, нарушая этикет, и оперся рукой в косяк чуть выше головы девушки:
— Ты пятнадцать лет винила отца в своей сломанной судьбе. Это твои слова?
— Да, — выдохнула Вестеле, и принцу было хорошо видно, как ее немаленькая грудь нервно вздымается при дыхании.
— Разве я не устроил тебе все, что нужно для счастья и что зависело от меня? — ровный холодный голос сильно пугал княжну. Ее губы затряслись. Казалось, вот-вот хлынут слезы.
— Да, мой принц!
— Так какого черта ты делала у Морвэнов? Или думала, я не узнаю?
Вестеле, похоже, удалось взять себя в руки, и она подняла глаза на Анариона и сбивчиво заговорила:
— Что вы, мой принц! У меня есть свой информатор, у Морвэнов. Никто не выезжал в тот день из поместья! Никто!
* * *
Селена старалась идти как можно быстрее, не выпуская из вида серебряную полосу на стене. Бластер занимал руку и мешался, так как она не могла придумать, куда его деть: в комбинезоне за пояс не заткнешь, обвязка сидит слишком плотно — под нее не просунешь, кобура осталась на Рэде. Была мысль повесить на карабин, но тогда какой толк от оружия? Дольше будешь отцеплять, если вдруг понадобится. За счет освещения от «Севайвела» темно не было, и больше пугала тишина, разбавляемая только шуршанием шагов девушки, и то, что позади остаются развилки. А это значит всегда приходилось ждать нападения со спины и, то и дело нервозно оборачиваться. Комм так и не подавал признаки жизни, поэтом Селена быстро потеряла счет времени — она не знала ни как далеко выход, ни сколько уже тут плутает.
На очередной развилке, в попытке найти продолжение спасительной маркировки, луч фонаря выхватил какой-то высокий силуэт, притаившийся в одном из коридоров. Сердце у Селены ухнуло, но она сообразила быстро выключить свет и отбежать в сторону. Потом остановилась и подняла бластер в трясущейся руке. Было тихо. Похоже, преследовать ее не кинулись. Кто бы там ни был, даже если он плохо видит в темноте, нельзя за спиной оставлять такую опасность. Со стучащим в висках сердцем девушка включила налобный фонарь, в надежде, что прямой луч света ослепит оппонента, и выскочила на развилку. «Незнакомец» стоял там же где и в начале. Им оказалась причудливо вступающая часть стены. Селена опустила оружие и оттерла лоб. Это ее богатая фантазия начала порождать чудовищ. То ли еще будет, тем более, когда толком неясно, что и кого опасаться.
