— Что происходит? — возмущенно воскликнул один из посетителей, встал, но сидящая рядом дама потянула его за рукав, возвращая на место.
Когда закончились вооруженные омоновцы, в помещение вошли люди в гражданском, мужчины и женщины, с красными повязками на руках, было их человек двадцать. Следственный комитет или что здесь вместо него?
— Спасибо мордами в пол не положили, — прошептал Мика.
Маша медленно пересела на стул к Алие, они с трудом уместились там вдвоем. Ну как уместились: половинками задниц.
Люди с повязками разошлись по залу. Со двора донеслись крики и ругань, вскоре воцарилась тишина. Один омоновец с автоматом подошел к певичке, бледной и трясущейся, она мелко закивала. Сотрудники с повязками расселись за столики к посетителям и принялись проводить опрос, к нам пока не добрались.
— И что, нас всех упакуют? — обреченно проговорил Игнат.
— Не должны, люди в гражданском тут для работы на месте, — ответил я. — Места в обезьяннике на всех не хватит. Вот участников боев — вполне могут и увезти.
От осознания, что я тоже участник, по позвоночнику пробежал холодок.
— Мальчики, не выдавайте, — прошелестела бледная как мел Маша. — У меня мать сидит, я не хочу!
Парни уставились на нее. Алие замерла, вцепившись в сумочку.
— Нам придется рассказать правду, — ответил я. — Потому что если не совпадут наши показания и показания сотрудников чебуречной… — Я сделал паузу. — Если не мы, вас все равно сдадут, все ведь знают, чем вы занимаетесь.
Маша всхлипнула и закрыла лицо руками. Ее было жаль. Но она уже достаточно взрослая, чтобы давать отчет своим действиям. Хотелось прочитать лекцию о поступках и последствиях, но я не стал, было видно, что девчонки сами себя наказали.
— Расскажите все как есть, — посоветовал Мика. — Все равно придется. А так нам жизнь облегчите, авось отпустят. Нам очень важно попасть пораньше на базу.
— Да, — кивнул Жека, больше не злясь, — чистосердечное признание облегчает понимание.
Маша укусила себя за руку, по алым щекам побежали слезы.
— Чтобы я еще раз…
Отпустив пожилую пару, к нашему столику направилась следователь или кто она там, светловолосая женщина лет тридцати пяти, в серой юбке и пиджаке. И одновременно дверь, ведущая во двор, распахнулась, и на пороге появился Александр Усик. Отвернуться я не успел, он меня заметил, подобрался, прищурился и уверенным шагом направился к омоновцу возле барной стойки.
— Ну все, хана нам, — уронил Мика и втянул голову в плечи, словно его вот-вот ударят дубинкой.
Тем временем женщина-следователь к нам подошла, я поднялся, уступая ей стул, боковым зрением поглядывая, как Усик и автоматчик идут к нам. Мысли вихрем пронеслись в голове. Нужно срочно что-то делать, иначе нас всех упакуют! И хрен потом оправдаешься. И хорошо если до утра задержат, а не дольше.
Все-таки придется использовать оружие последнего шанса. Хочу быть лучшим в мире переговорщиком! Короче, хочу быть самым убедительным в мире.
Поприветствовав следовательницу, я прислушался к ощущениям: вроде бы ничего не изменилось. Но талант сработал, я как-то научился осознавать те незримые изменения, что происходили в моем теле и голове.
Женщина села, окинула взглядом собравшихся за столиком, представилась:
— Старший следователь Инга Водичева.
Она хотела побыстрее закончить работу. Наверное, надеялась просто отпустить нас. Не устремись к нашему столику Александр Усик, пылающий гневом праведным, так и было бы: мы просто компания, которая зашла поужинать, ничего не видели, ничего не знаем. Пара секунд, и мой недавний спарринг-партнер с автоматчиком будут здесь, и цели их кристально ясны: поймать, вывести на чистую воду и наказать.
— Как хорошо, что вы приехали, — улыбнулся я женщине, пуская в ход все свое обаяние и говоря так громко, чтобы и Усик слышал, что никто не собирается юлить и увиливать.
Женщина удивленно вскинула бровь и, включая планшет, задала дежурный вопрос:
— Представьтесь, пожалуйста.
— Александр Нерушимый, футбольный клуб «Динамо», приехали с ребятами на сборы в ваш прекрасный город.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сработавший талант подсказывал, какие слова подбирать. Точнее, слова появлялись сами, расставлялись в нужной последовательности — именно в той, что поможет мне добиться максимального результата именно с этим человеком — и я понимал, какую смысловую нагрузку несет каждое. Например, фраза, что мы — приезжие футболисты, отметает дальнейшие вопросы о том, знаем ли мы, что на заднем дворе проводятся нелегальные бои без правил.
Затем представились парни. Усик, подошедший к нашему столику, пока не вмешивался, просто слушал, скрестив руки на груди. Он хотел скрутить лжеца, то есть меня, и отправить на исправительные работы.
Девчонки представились последними. Машу на самом деле звали Аней, а Алие — Эльвирой.
— Футбольная команда, значит, — ухмыльнулся Усик.
Он собрался что-то еще добавить, но я его перебил:
— Александр, я так понимаю, это вашими усилиями притон будет закрыт?
Он вытаращил глаза. Собираясь меня обвинять, он никак не ожидал, что я буду с ним беседы водить.
— Огромное вам спасибо от всего советского общества! — Не давая ему опомниться, я обратился к следователю, которая пока ничего не понимала: — К сожалению, мы не можем предъявить документы, потому что их выкрали, и они находятся в кабинете у Хасана Демерджи.
Только сейчас до меня дошло, какую услугу нам оказал Хасан, отказавшись вернуть документы и телефоны. Окажись они у нас, и из заложников ситуации мы превратились бы в соучастников преступления.
— Через подставных лиц Хасан заполучил наши ценные вещи и деньги, попросту говоря выкрал, чтобы мы не смогли расплатиться за ужин и вынуждены были отрабатывать их недостойным образом. Товарищ Усик подтвердит. Как раз с ним мне и выпала честь драться.
Теперь Усик ничего не понимал. Но решил сказать то, что все-таки собирался:
— Вот этот, — он указал на меня пальцем, — только что бился со мной! — Сообразив, что теперь его слова неуместны, он добавил: — Он участвовал в нелегальных боях без правил и нагло врет!
— Никак нет, Александр. Я дрался не по своей воле. Меня вынудили, это легко проверить, и тому есть свидетели. Мало того, я сам с удовольствием выступлю свидетелем, дабы помочь следствию пресечь беспредел, жертвами которого мы стали.
— Мы все выступим, — поддакнул Мика, воодушевленный моей речью. На него тоже удивительным образом подействовал мой талант убеждать. — Пусть вещи вернет! И цепь золотую, бабушкин подарок.
Проснувшимся чутьем я чуял, какие слова надо говорить, чтобы пробудить интерес у следователя и расположить ее к себе.
— Так, давайте по порядку, — проговорила она. — Кто выкрал? Как получилось, что вы не смогли раздобыть денег для оплаты ужина?
— Почему все оказались зрителями? — возмутился Усик. — Почему милицию не вызвали?
«Чтобы не сорвать твою операцию», — подумал я, искренне радуясь, что Александр Усик оказался нормальным честным парнем.
— А как бы мы его бросили? — возмутился Жека. — Давайте поедем в участок, возьмете показания у нас, как у потерпевших, да отпустите восвояси…
— У нас режим, — сказал я. — Первый выходной почти за месяц. Зашли поужинать… кстати, еле нашли место, где можно перекусить. И так влипли. А поскольку режим, нужно в десять быть на базе.
— Даже ни капли вина не выпили, — пожаловался Мика.
Я с удивлением отметил, что словами направляю беседу именно в то русло, что надо мне, и из напряженной она превращается в нейтральную.
— По порядку, пожалуйста, — повторила следователь, и в ее голосе зазвенел металл.
— Парни, не перебивайте, — проговорил я.
И пересказал события сегодняшнего вечера так, как хотелось бы следователю, коротко и сжато: когда пришли, в каком количестве, что заказали. Про девчонок рассказал, они подтвердили. Заметил, что девчонки раскаялись и исправятся. Просил понять их и простить — вряд ли поможет, но девы приободрились. Потом — как Мика пошел договариваться и лишился цепи. Затем подвел к тому, что воровки действовали заодно с Хасаном, который смотрел лиловский турнир по боям без правил, узнал меня, захотел заполучит себе на бой. Девочки подтвердили, что так все и было: плохой Хасан велел вытащить деньги и телефоны и принести к нему, а сам обставил все так, словно он, наоборот, задержал их, двух гастролерок, чтобы вещи вернуть. И еще побил! Вот тут синяк остался.
