6.6
Черкесск. Разговор о должностях и званиях
Следующим поздним вечером послали меня в тихий и зелёный город Черкесск уточнить обстановку. Для этого надо было попасть или в штаб корпуса, или в штаб армии. Ещё в пути я был информирован «доброжелателями», что у моста через Кубань «даёт жизни сам командующий 37-й армией генерал-майор Козлов»!
При движении «туда» меня не задержали, поскольку это было в сторону фронта. За мостом располагался штаб одной из дивизий 27-й армии, и я решил нанести визит вежливости начальнику штаба этой дивизии. Мне повезло, начальником штаба был мой однокурсник. Вообще, встреча со знакомым человеком на войне доставляет неподдельную радость. Такой знакомый был дороже иного родственника.
Однокашник ознакомил меня с боевой обстановкой. Во время нашей беседы в помещение зашёл подполковник, показавшийся мне знакомым.
— Кто это? — спросил я.
— Неужели не узнал? — хитро посмотрел на меня однокашник: — Это начальник кафедры физподготовки и спорта нашей академии.
— Вот не ожидал! Такой же начальственный вид, ей богу!
— У него обиженный вид. Недавний рядовой слушатель-капитан стал начальником штаба дивизии, а он — довоенный подполковник и начальник кафедры, только начальник отделения № 1.
— Он начальник оперотделения? И справляется? — с подковыкой спросил я.
— Честно говоря, не очень. Много думает о себе, а дела не знает. Видите ли, не по правилам работает штаб. А обстановка позволяет работать «по правилам»? Постараюсь избавиться от него, потому, хотя бы, что иметь подчинённого старшего по званию неудобно. Знаешь, мне кажется, что до введения званий было куда удобней. Если тебя назначили командиром полка, одевай по должности «три шпалы» и командуй. Стал начальником штаба дивизии, надевай «ромб». Сняли с должности, цепляй те знаки, которые положены по должности. А нынче командует дивизией и генерал-майор, и майор. У командира дивизии майора, начальник штаба полковник. Командир корпуса — полковник, а командир дивизии — генерал-майор!
— Ты же помнишь, чем мотивировали введение званий? — спросил он. — У кого больше опыта, у того больше и звание.
— Так почему же полковника с его опытом и знаниями держат в подчинении подполковника? Тут дело просто. Нужно было обосновать введение званий, которые отменила революция.
— Ты поосторожней, герой! — предостерёг его я. — Не нашего ума дело. Что касается меня, то я с тобой могу согласиться, да маршалы не согласны. Маршалом быть, когда нет генералов, как-то не то.
Поговорили, и мне пора была ехать. Надобность в посещении вышестоящих штабов отпала.
— Ты через мост? Будь там поосмотрительнее. Попадёшь Козлову под горячую руку, не возрадуешься. Грубый очень и на расправу быстр, прав ты или не прав.
— Я и так остерегаюсь. Откуда они такие берутся, вроде наших академических Глухова и Башкевича.
— Козлов был генерал-лейтенантом и командовал фронтом в Крыму. Вместе с Козловым в Крыму был заместитель народного комиссара обороны начальник политического управления армейский комиссар 1-го ранга Мехлис. Теперь Мехлис не заместитель наркома и не армейский комиссар, а корпусной комиссар. Вот этому не попадайся. Говорят, все у него плохие, нерадивые, ну и прочее.
Я подумал, что разжалованных надо вдвойне опасаться, и, чтобы не искушать судьбу, решил сперва провести пешую рекогносцировку. Памятуя о приказа № 227!
Возле моста через Кубань сгрудились автомашины и повозки. Генерал Козлов не слишком сердито кому-то выговаривал. Я никогда не бывал в Черкесске, и ночь была тёмной, поэтому, постояв немного в толпе, сгрудившейся вокруг командующего, я обошёл предмостную площадь и обнаружил, что за мостом дорога раздваивается. Генерал же стоял на левом разветвлении, куда шёл основной поток транспорта. Вернувшись к своей автомашине, я скомандовал:
— Давай вперёд и держись правой стороны. За мостом сворачивай вправо на улицу. Да тихо, не газуй.
Нет, мне генерал Козлов не показался таким-сяким! Что ни говори, а надо самому, в личном общении оценить человека, чтобы не ошибаться.
6.7
Отступление. Кисловодск
Ночью мы получили распоряжение на отход к Кисловодску. Теперь уже шли по предгорью, по худшим дорогам. По хорошим дорогам на равнине шли танки и мотопехота немцев. В Кисловодск вошли в начале следующего дня, и штаб наш разместился в Минутке. Что такое Минутка, я так и не знаю до сих пор, так как больше в тех краях не бывал.
Тут уж горы! Из Кисловодска на Ессентуки, Пятигорск, шла электрифицированная железная дорога и хорошее шоссе. Но пути туда для наших войск уже не было.
После короткого отдыха на чистой постели пустого дома, если не считать двух девушек 20–23 лет, мы с гвардии подполковником Пришановым прошлись по ближайшим санаториям, осмотрели один из них, полюбовались на гору, куда по рассказам мальчишек, «гоняют толстых дяденек и тётенек» на прогулку, и возвратились назад. Позавидовали тем счастливчикам, коим удалось побывать в этом раю в мирное время.
Девушки, хозяйки квартиры, узнав, что я старший начальник в штабе, зазвали меня к себе и стали усиленно просить меня взять их с собой. Я им отказал, сославшись на то, что есть начальники постарше меня. Одна из девушек обошла почти всех командиров штаба с аналогичной просьбой, но уехать ей не удалось.
В Кисловодске я увиделся с комкором гвардии генерал-майором И. Т. Замерцевым. Ивана Терентьевича, оказывается, тоже осаждали с просьбами помочь выбраться из Кисловодска:
— Понимаешь, приходят сегодня ко мне ленинградские артистки-балерины, они здесь на гастролях, и просят взять их с нами. Я спрашиваю их, а что вы можете делать? А они согласны на всё, хоть бельё стирать. Что ж, думаю, не оставлять же их немцам, пусть уж лучше заводят шашни с нашими командирами. И взял, будут работать на полевой почте и в отделе тыла.
А капитан Шалоплут подмаргивал мне из-за спины генерала.
Командир корпуса уехал, оставив мне несколько пачек генеральских папирос «Казбек». Сам он не курил, но папиросно-табачное довольствие регулярно получал адъютант Шалоплут, тоже не куривший.
Немцы поджимали. Во второй половине дня передовые подразделения, мотоциклисты, были уже под Кисловодском. Под вечер части корпуса выступили по узкой горной дороге на Нальчик.
По каким-то, зависящим или не зависящим ответственных лиц управления здравницами и горсовета, в Кисловодске осталось значительное количество раненных бойцов и командиров, лечившихся здесь. Те тяжело раненные, которые уже могли самостоятельно передвигаться, многие на костылях, преимущественно командно-начальствующий состав, осаждали автомобили корпуса и упрашивали взять их, упрашивали не оставлять немцам. Конечно, к их просьбам не оставались глухими, но автомобили не могли вместить и малой доли их. Были просьбы, были и проклятия. И от сознания невозможности помочь им, становилось муторно на душе, и стыдно. И не дай бог оказаться в их положении!
В Кисловодске остались те раненные, которые не могли самостоятельно передвигаться. Вероятно, большинство из оставшихся были разобраны местными жителями, в первую очередь обслуживающим персоналом госпиталей-санаториев. Гвардейцы были свидетелями того, как раненных вели под руки, или несли на носилках по улицам города и заносили в дома. Наши хозяйки, где мы ночевали, тоже приютили одного раненного капитана.
Но растаскивание по квартирам раненных, хотя и показывало высокую сознательность и патриотизм жителей Кисловодска, их человечность, однако не снимало смертельной опасности, опасности попасть в руки гестапо. Опасность нависла и над раненными, и ад теми, кто их приютил.
6.8
Дорога на Нальчик. Кременчуг-Константиновская. Оборона на реке Малка
Дорога на Нальчик изобиловала крутыми подъёмами и спусками, по ней, похоже, ездили только на арбах. Я хорошо запомнил один подъём, где ни автотягачи, ни лошади не могли вытащить на перевал орудия. Орудия вытаскивались людьми и с помощью людей. Руководил этими работами генерал Замерцев, который и сам, нередко, ухватившись за канат, тянул орудие в гору. Работали все, не считаясь с тем, какому подразделению, части нужно было помогать.
О том, насколько измотались бойцы, можно было судить по такому факту. Колонна шла медленно, не зажигая фар, по дороге, покрытой толстым слоем пыли. На одном, сравнительно ровном участке, где автомобиль шёл так, что казалось он плывёт, ехавшие в штабной полуторке, почувствовали небольшой толчок и услышали приглушённый крик. Я, присмотревшись, увидел, что прямо на дороге, в пыли, лежат несколько бойцов и спят! Никто из них не проснулся от крика товарища. А тот, которого переехал грузовик, снова уснул. Не всегда такой наезд кончался благополучно, как правило, не кончался. Особенно когда наезжало орудие.
