Через полгода после югославских событий в западных СМИ началась новая истерика, очень похожая на ту, что предшествовала югославской войне. Только теперь она касалась нашей второй чеченской. Некоторые российские «правозащитники» совершенно серьезно верили, что нас тоже сейчас начнут бомбить (и хотели этого!). Они не сделали того самого важнейшего вывода из истории с десантниками (впрочем, не они одни). И возможности НАТО несколько переоценили.
Они не услышали заявление итальянского адмирала Гвидо Вентурони, которое он сделал через две недели после окончания югославской кампании. А ведь итальянец честно сказал, что в начале июня НАТО была уже на пределе своих возможностей, а европейцы без США вообще не способны проводить самостоятельные операции.
Страны НАТО превосходили Югославию по суммарному экономическому потенциалу в 700 раз (а военные потенциалы были просто несопоставимы), однако через 2,5 месяца войны были на пределе возможностей! Они практически не понесли потерь в ходе войны, однако их материальные расходы на эту войну оказались почти такими же, какой ущерб они нанесли Югославии. В этом есть уже что-то сюрреалистическое. Последующие события, например, афганская война или «беспримерная по героизму» эпопея 15 британских моряков и морпехов в персидском плену (с играми в шахматы и настольный теннис), подтвердили, что у «агрессивного империалистического блока» не все в порядке по части способности и желания воевать. Об этом в середине марта 2007 года прямо сказал замглавы МИД Польши Витольд Ващиковский: «НАТО потеряло свою былую силу, и поэтому необходимо искать дополнительные гарантии безопасности». Однако это у нас тоже осознать не способны. Тем более, что столько замечательных мифов построены на «угрозе с Запада».
Россия с тех пор неуклонно поднимается с колен, а под натовскую дудку больше никто не пляшет. Поэтому она уползла из Косово, из Лурдеса, Камрани, а затем и из Грузии. Наши позиции на международной арене чрезвычайно укрепились, а армия возродилась. И, значит, прецеденты, подобные югославскому походу двухсот десантников, теперь невозможны в принципе.
* СЕМЕЙСТВО *
Олег Кашин
Заложница
Личная жизнь женщины с двумя именами
Люся - тощая белая кошка - две недели назад родила от собственного сына Плюса трех котят. Плюс убежал в подвалы в поисках новых приключений, а Люся сидит дома и воспитывает детей. Точнее, воспитывает двоих - черного и серого, а белый нравится шестилетнему Грише, поэтому его воспитывает, в основном, Гриша. Гриша считает, что котенок похож на крысу, и это почему-то особенно умиляет мальчика.
Полное имя Гриши - Анжело Григорио. Это имя мальчику дал отец - наполовину немец, наполовину грек. 16 мая Грегор Шнайдер захватил в заложники всю Гришину семью, требуя отдать ему сына. Гришу ему не отдали, квартиру взял штурмом СОБР, теперь Грегор сидит в ростовской тюрьме и ждет приговора. А Гриша играет с родившимся на следующий день после приезда отца котенком и, кажется, уже забыл о том, что случилось в этой комнате совсем недавно.
I.
Ольга познакомилась с Грегором Шнайдером в 2000 году. Грегор приехал в Ростов искать русскую невесту - говорил, что немецкие женщины слишком эмансипированны, от них не дождешься ни ласкового слова, ни приготовленного обеда. Он даже говорил не «невеста», а «женщина в семью» и Ольга вспоминает, что именно такой деловой подход ей очень понравился, и она помогала Грегору составлять газетные объявления о поиске такой женщины, вместе с ним читала письма женщин, мечтавших о немецком женихе. Ольга и Грегор, который старше ее на семь лет, подружились, встречались каждый день, разговаривали по два часа как минимум, и женщина, по ее словам, сама не заметила, как забеременела. Грегор очень обрадовался тому, что у него будет ребенок от Ольги, он сразу предложил ей жениться, и она сразу согласилась. Во-первых, как она говорит, ей было очень интересно узнать, как живут люди в Германии, а во-вторых - Грегор производил впечатление очень серьезного человека. «Он говорил, что он экспедитор, а на самом деле никакой не экспедитор, просто газеты развозит». Женщина произносит эту формулу явно не в первый раз, потому что никаких особенных эмоций в ее голосе уже нет. «Не экспедитор, просто газеты развозит».
Свадьбу сыграли в Ростове, потом сразу же переехали в Дюссельдорф. Грегор рассказывал Ольге, что у него в Дюссельдорфе однокомнатная квартира, но когда она в эту квартиру въехала, ей там не понравилось.
- Я была в шоке, - рассказывает женщина. - Он жил в этой квартире три года и ни разу ее не убирал. Всюду мусор, какие-то коробки, газеты, кровати нет, на полу лежит матрас, а комната маленькая, поэтому на матрас приходилось наступать ногами.
Грегор понял, что его жилище молодой супруге не нравится, и в первый же день совместной жизни увез ее к своей тете - единственной родственнице, живущей в Германии (вся остальная семья живет в Греции). У тети мужа Ольга провела две недели, потом родила Гришу и, выписавшись из госпиталя на пятый день после родов, поехала с ребенком домой к мужу. Мужа не было дома, и Ольга сделала у него уборку - вынесла мусор, рассортировала коробки. Когда муж пришел с работы, поведение жены его почему-то возмутило.
- Он выхватил у меня из рук Гришу, бросил с размаху в угол, куда я сложила коробки, а потом схватил меня за шиворот и спустил с лестницы. Я обиделась и говорю: все, я иду в полицию. А он мне так нагло: ну иди, иди, ребенок мне достанется. А я же только месяц в Германии, документов никаких, и Гриша тоже без документов. Я осталась.
Ольга осталась с мужем, но перестала с ним разговаривать - по ее словам, стоило ей заговорить с Грегором, как он хватал ее за горло и начинал душить. Пожив с мужем три месяца, Ольга забрала Гришу и уехала с ним в Ростов, тем более что там, у ее родителей, оставались двое ее старших детей, Аня и Володя.
- Я не хотела возвращаться в Германию, но увидела глаза детей - они же были уверены, что я их заберу с собой и мы вместе будем жить в этой чудесной стране. А тут еще Грегор постоянно звонит, говорит, что снял трехкомнатную квартиру и хочет, чтобы мы жили все вместе. В общем, через три месяца мы с детьми переехали в Дюссельдорф.
II.
О первом месяце после второго переезда женщина вспоминает с плохо скрываемой теплотой: с мужем она не ругалась, он был «настоящим ангелом» и каждый день дарил детям какие-нибудь подарки. На второй месяц Грегора посадили в тюрьму.
- Оказалось, он воровал в магазинах одежду и компакт-диски, торговал ими, не выплачивал кредит и ездил без водительских прав. Ему дали восемь месяцев, но там все было как-то хитро устроено: его выпускали каждый день после обеда и на выходные. И всякий раз, когда он приходил домой, я замечала, что он делается все более и более жестоким. Например, дети тогда интенсивно учили немецкий. И если они не выучивали в день по тридцать слов, он применял к ним такой, как он говорил, штраф: весь день кормил их пайком из двух яблок, пачки маргарина и стакана водопроводной воды. Говорил, что это дисциплинирует. Это у нас был такой маргариновый период, а потом вообще пошли всякие извращения. Каждую ночь заставлял Володю по три-четыре часа массировать ему ступни. Володя массирует, Грегор засыпает, но стоит Володе отойти - просыпается и орет: массируй, массируй. Мальчик из-за этого не высыпался и однажды спросонья попал под машину, долго лежал в больнице.
Я спрашиваю, почему Ольга не ушла от мужа тогда. Она объясняет, что Грегор не выпускал ее из дома со всеми детьми сразу. То есть если Ольга идет гулять с Аней и Володей, дома должен остаться Гриша, и наоборот: если гуляет с Гришей, старшие дети должны были сидеть дома.
III.
В июне 2003-го у Ольги диагностировали рак обеих молочных желез. Лечилась она целый год - четыре операции, четыре курса химиотерапии. После четвертого курса, вернувшись домой из клиники, Ольга узнала, что Грегор в очередной ссоре порезал Володе руку ножом. Тогда она все-таки забрала детей и уехала с ними в Берлин.
Уехать именно в Берлин Ольге посоветовал настоятель православного храма в Дюссельдорфе отец Александр - после четвертой операции Ольга крестилась и приняла имя Анастасия, то есть теперь ее все называют Анастасией, даже родители, которым, правда, пришлось привыкать к новому имени дочери целый год. В Берлине бывшая Ольга обратилась в полицию, полиция выдала ей путевку во фраухаус - общежитие для женщин и детей, пострадавших от семейного насилия. В общежитии было хорошо, даже платили пособие, и Настя очень не хотела возвращаться в Ростов («В Германии лучше»), но спокойно жить она не смогла: ей все время казалось, что Грегор найдет ее и опять заберет к себе. В августе 2004-го Настя и дети вернулись в родной город.
