Снова начались звонки от Грегора. Полтора года он каждый день просил прощения, уговаривал вернуться, а потом, говорит Настя, позвонил и очень спокойным голосом сказал, что объявляет Насте войну.
Об этом же в тот же день сообщил Насте и отец Александр, который по ее просьбе следил за поведением Грегора. Священник позвонил в Ростов: «Грегор едет к вам! Он обещал устроить кровавую баню!» Очевидно, у Насти были все основания отчаиваться, но к тому времени у нее уже наладилась личная жизнь - в лице мужчины по имени Олег.
IV.
Олег - Настин ровесник (обоим по тридцать семь), строитель, делает евроремонты под ключ. Живут, не расписываясь, с прошлой зимы. Пока Настя рассказывала о том, что происходило, когда она еще была Ольгой, Олег молчал, а когда речь зашла о нем, стал рассказывать сам.
- Когда Грегор сказал, что объявляет войну, я обратился в ГУВД и в УФСБ, но они отфутболили заявление участковому и ничего не сделали. А Грегор через неделю после того звонка приехал сюда и пришел к Насте. Так получилось, что я как раз вышел из квартиры, вижу - снизу поднимается мужчина с большим букетом бордовых роз. Я его сразу узнал, у меня хорошая память на лица, а у Насти много его фотографий. Сердце, конечно, екнуло. Я остался стоять на площадке перед открытой дверью. И он стушевался и прошел мимо меня, поднялся выше, так, знаете ли, трусовато оглядываясь. Я вернулся в квартиру, сказал Насте, чтобы никуда не ходила, а сам вышел на улицу, чтобы его подождать и поговорить с ним. Но он уже исчез и до конца прошлого года не показывался.
V.
В следующий раз Грегор появился в Ростове в ноябре 2006 года. Настя знала, что он в городе, и очень нервничала, но бывший муж (Настя заочно развелась с ним, когда вернулась в Ростов) ей больше не звонил и не подходил к дому, и Настя уже решила, что он просто ищет в Ростове новую жену. Но 16 мая Грегор все-таки пришел.
- Дети возвращались из школы, - рассказывает Настя, - а он стоял на лестнице между третьим и четвертым этажами и ждал их. Когда Володя стал открывать дверь, Грегор начал рваться в квартиру. Володя попытался его оттолкнуть, но тот ударил его ножом в руку, вошел в квартиру и затащил детей. Очень агрессивно себя вел, закричал: на пол! У него с собой были пистолет, нож, газовый баллончик и электрошокер. Все, что смог найти, наверное.
Потом, рассказывает Настя, Грегор завел всю семью в комнату, посадил на диван, сам сел в кресло напротив и стал рассказывать, зачем приехал.
- Он говорит: хочу забрать Гришу, но ты мне его, конечно, не отдашь. Поэтому я должен буду тебя убить. Но легкой смерти ты не заслуживаешь, поэтому я тебя буду мучить, пока ты сама не захочешь покончить с собой.
Олег в это время был на работе, а когда освободился, позвонил Насте на мобильный. У нее как раз тогда сломался телефон - исчез звуковой сигнал, остался только вибровызов. Поэтому Грегор не услышал звонка, а Настя, вместо того чтобы ответить, просто нажала на кнопку. Олег услышал, что в квартире звучит немецкая речь, а Настя спрашивает Володю, не сильно ли он ранен.
- Я сразу все понял, - говорит Олег, - и, пока ехал домой, думал, как мне действовать. Решил действовать как ни в чем не бывало, чтобы побороть его психологически. Захожу в квартиру, говорю: ну, что ты, террорист невъебенный? А сам беру из серванта деньги, чтобы расплатиться с таксистом, и так же невозмутимо выхожу из квартиры. Он растерялся и никак на меня не отреагировал. Я вышел на улицу, позвонил Настиной маме и вызвал милицию. Мама приехала быстрее милицейского наряда.
- Она тоже себя очень правильно вела, - подхватывает Настя. - Как такая добрая бывшая теща. Зашла и говорит: Грегор, что же ты приехал, и не позвонил? Мы же соскучились! Тут он уже совсем растерялся и разрешил маме увезти Володю в больницу, потому что у него рана от ножа очень сильная была. Они ушли, мы остались с ним одни - я, Аня и Гриша, - и тут он мне говорит: почему меня в этом доме никто не боится? Я вам что, Петрушка? И я думаю: ну все, сейчас его перемкнет и он нас всех перестреляет. Страшно стало по-настоящему.
VI.
К дому тем временем подъехала милиция - сначала наряд ППС, обыкновенные городские милиционеры. Олег встретил их на улице.
- Один говорит: все, сейчас зайду и его арестую. Я ему отвечаю: ты с ума сошел, тут психолог нужен, он же воооружен, а там дети. Потом приехал СОБР, приехали эфэсбэшники, и уже начали серьезно работать. Оцепили весь квартал, а на меня надели жилет со скрытой камерой и микрофоном, и я пошел в квартиру, чтобы органы представляли, что там происходит. Боялся, конечно, что он заметит, что я вначале был в футболке, а теперь в жилете, но все обошлось.
Олег купил детям и Насте две бутылки воды, и милиционеры хотели добавить в эту воду снотворное.
- Я им говорю, - вспоминает Олег, - не нужно снотворного, он же вначале детям эту воду даст и только потом сам ее попробует. Так, кстати, и получилось, поэтому очень правильно я им все сказал. Захожу, в общем, ставлю на стол воду, и мы начинаем разговаривать. Я выбрал такой тон - нагловато-сдержанный. Говорю: хорошо, ты заберешь Гришу, а что мне с этого будет? Я же меркантильный человек, поэтому ты мне должен что-то за пацана дать. Как-то разговорились. С милицией был уговор, что я должен предложить ему покушать. Он вначале отказывался, потом согласился на курицу гриль, чай с лимоном и лаваш. Я пошел на улицу - а у меня же микрофон включен, и полковник Кравченко, начальник криминальной милиции ГУВД, мне уже эту курицу несет, чтобы время не терять. Договорились, что я должен буду сделать так, чтобы он и Настя с детьми оказались в разных комнатах, и я тогда произнесу кодовое слово в зависимости от того, где он будет - в туалете, на кухне или в комнате. Возвращаюсь с курицей, говорю: дети, идите в кухню, а ты, Грегор, здесь покушай - ты же гость. Ставлю курицу на стол, поломали мы ее, поделили. Кетчуп там, лаваш. Я иду в туалет и произношу кодовое слово: мол, он один в комнате. А ничего не происходит почему-то. Потом оказалось, что они решили брать его в туалете, и это правильно было, потому что он как раз в туалет и пошел. Я даю ему полотенце, он моет руки… Парни сработали в считанные секунды. Уложили его прямо там, головой в унитаз. Он сопротивлялся, одного собровца даже за руку укусил, но и его, конечно, помяли немножко. И в СИЗО. Судить будут здесь, сидеть будет здесь. Германия пока молчит, да и зачем он ей нужен?
VII.
- Боюсь я, - говорит Настя, - что он, когда выйдет, отомстит нам всем.
- Не бойся, - берет ее за руку Олег, и я не выдерживаю:
- Когда вы уже поженитесь?
Олег улыбается.
- А куда спешить? Мы знакомы с 1998 года, но судьба нас свела только сейчас. Вначале Настенька сделала свой выбор…
- Нет, мой хороший, - перебивает Настя, - это сначала ты свой выбор сделал.
Я уже знаю, что Олег и Настя ровесники, и спрашиваю:
- Наверное, вы в одном классе учились?
- Нет, - отвечает Олег. - Я вообще не местный. Ты разве не понял, почему у меня так хорошо получилось разговаривать с Грегором? Он же преступник по характеру, а у меня было время научиться с таким народом общаться. Мы с Настей познакомились по переписке - я сидел, а она мне по объявлению письмо прислала. - И уже шепотом: - Не по хулиганке сидел, а на полную катушку - пятнадцать лет, с 1991 года. За вооруженное ограбление и убийство.
Настя, бывшая Ольга, смотрит на Олега влюбленными глазами.
* МЕЩАНСТВО *
Алексей Крижевский
Николина доля
Жители академических дач на Рублевке сами себя высекли
Николиной Горы больше нет - как нет и женского монастыря Николы на Песках, которому это место обязано своим названием. Нету маленького поселка «работников науки и искусства», сокращенно «РаНиС», благоустроенной академической деревеньки с низенькими заборами, неповсеместным асфальтом и забредающим на просеки крупным рогатым скотом. Нету дивного буерачного леса, в котором приходилось аукать зачарованных детей, ушедших за черникой; спрятанного за номенклатурными Барвихой и Жуковкой заповедника интеллигенции, где укрывались от шума истории Отто Шмидт, Петр Капица, Сергей Прокофьев, Василий Качалов и Святослав Рихтер, где встречались, влюблялись, женились их дети, а потом и внуки. Нет «дипломатического» пляжа, на котором отдыхающие местные дети несмело тренировали свой школьный английский в беседах с приезжавшими из Москвы иностранными дипломатами. Нет места, где Ростропович прятал Солженицына, а журналистка Маша Слоним Иосифа Бродского. Есть зажатая со всех сторон «загородными клубами», «оздоровительными комплексами» и просто борделями столица Рублевки, края понта и гламура, - престижное место, одно название которого позволяет риэлтерам без всякого другого повода повышать цену квадратного метра и сотки до таких сумм, за которые в Москве покупаются целые квартиры. На здешних аллеях иногда не могут разъехаться два «бентли», любой московский диджей мечтает сыграть тут свой сет, некоторых зарубежных артистов привозят на здешние вечеринки напрямую из Шереметьева, без заезда в Москву, а вместо иностранных языков на пляже звучит русский матерный. И самое интересное, что всего этого никологорцы сумели добиться сами, совершенно сознательно.
