желала проучить предателя, не подумала о цене, которую придётся заплатить, но, кроме моей ошибки, было нечто скрытое, пока непонятное мне.
Ректор, одетый в серый сюртук из дорогой и добротной ткани, неторопливо приблизился. На лацкане сверкал гранями драгоценный камень, венчавший золотую булавку, на пальцах были кольца попроще и бросался в глаза массивный перстень с таким же бриллиантом. Америус был не прочь украсить собственную персону всеми возможными способами.
Остановившись, глава совета опёрся на тонкую трость с золотой инкрустацией и приплюснутой головой змея вместо набалдашника. Вроде бы ректору не требовалась дополнительная поддержка при ходьбе, но он обращался с тростью привычно и изящно.
— Как приятно, что на занятии царит атмосфера свободы. Я сам поощряю в молодых людях самостоятельность, творческий поиск и прямоту, — беззаботно проговорил Америус, обращаясь к Эссару. — Всё это прелестно, дорогой Гастон! Но не забывайте, с кем имеете дело.
Он выразительно и грубо ткнул концом трости в мою сторону.
— Юные хаотики нуждаются в твёрдой руке. Эти камни требуют более тщательной огранки, чем отпрыски стихийных магов. Вам ли не знать, насколько диким и необузданным может быть хаос. Вы проделали огромную работу над собой, чтобы подняться до уровня посредственного стихийника, способного держаться в обществе, а эти экземпляры слишком примитивны.
Я прикусила язык, чтобы не выплеснуть на ректора вспыхнувший во мне гнев. Америус легко унижал магов хаоса, между делом, словно говоря о погоде. Если бы не Лиль, поддержку которого я чувствовала у себя за спиной, дело могло закончиться нехорошо. Я уже достаточно отличилась сегодня.
— Благодарю за совет, — процедил сквозь зубы Эссар, будто не заметив оскорбления. — Наставники факультета справляются со своими обязанностями. Путь бывает трудным, но итог всегда один.
Америус наслаждался властью над нами. Улыбка стала напоминать оскал зверя, наметившего добычу:
— Я вижу, что в этой студентке много дерзости и энергии, которая хорошо послужит Совету магов. Стоит приспособить её для особого дела. Вы понимаете, о чём я говорю?
— Дар студентки не созрел. Вы могли в этом убедиться на турнире, — с расстановкой ответил Гастон.
Я стояла рядом и ловила каждое слово, понимая, что ректор видел и слышал слишком много, чтобы суметь сделать определённые выводы. На этот раз я не отделаюсь уборкой кладбища. Лиль удерживал меня сзади за предплечья, будто опасаясь, что я способна наброситься и на самого Америуса.
Фейри не так уж ошибался на мой счёт. Было обидно за всех хаотиков, даже за противного Гастона. Почему-то я не хотела создавать декану ещё больших проблем своей невыдержанностью. Возьму пример с ненавистного Эссара: промолчу, сжав челюсти и кулаки.
Ох, как же это непросто!
— Я уверен она всему обучится на практике, — настойчиво произнёс Америус. — Такая бойкая особа способная на многое. Я могу приказать…
— Можете, — перебил его Эссар. — Прикажите, и мы потеряем полезную единицу с большим потенциалом. Работа на нижнем ярусе недоступна для первогодков. Девчонка всего две недели в Академии.
Ректор сощурил круглые глаза, окинул взглядом меня, затем Эссара. Я боялась вздохнуть, чувствуя, что решается моя судьба. Одно слово стихийника, и я отправлюсь в подземелье вместе с «выпускниками».
— Хорошо, я дам ей шанс, — с притворной сладостью кивнул Америус. — Надеюсь, у вас есть такие же красноречивые доводы и по другому вопросу?
— Готов ответить на любой вопрос: ваш или каждого из членов Совета, — со знакомой тонкой язвительностью парировал Эссар.
«Так его!», — злорадно подумала я, всей душой поддерживая декана.
— Не настолько много вопросов, мой друг. Пока, — осклабился ректор. — Иначе я пригласил бы вас на заседание Совета.
— Для перекрёстного допроса, я полагаю? — светским тоном поинтересовался Эссар.
— Ой, как вы плохо обо мне думаете! Не приписывайте мне все злодейства этого бренного мира. Скромный ректор всего лишь заботится о будущем Союза земель. Нами утверждён учебный план для факультета. Объясните необходимость обучать отверженных заклинаниям атаки.
Мягкость ректора обернулась стальной требовательностью. От его улыбочки, точно приклеенной к лицу, начинало мутить. Думаю, он убивал моих сородичей именно с таким выражением, ласково уговаривая потерпеть или убеждая, что они сами виноваты в жестокости стихийных магов. Ведь магам хаоса нужна строгость и твёрдая рука.
Я покосилась на Эссара, невольно залюбовавшись чётким, мужественным профилем. Декан оставался сосредоточен и спокоен. Заклинание Глунадр трудно назвать ерундовой магией для защиты.
Как он выкрутится?
— Совету магов нечего опасаться. Пока работают печати, щеночки не кусаются, лишь громко лают. У нас мало магов для работы внизу. Те, что есть, должны суметь защитить себя от паразитов и прочей нечисти, — не дрогнув, отчитался Эссар. — Больше сильных и способных хаотиков — больше концентраторов с хаотитом и доходов в казну Совета.
— Вы правы, Эссар. Как всегда, правы, — согласился Америус, на этот раз хмуря маленькие бровки.
Ответ подчинённого совпал с его собственными тревогами. Это явственно отразилось на подвижном лице милейшего господина ректора. Он посмотрел мне за спину, где тесно сгрудились сокурсники.
Он заметил среди прочих потускневшие фигурки Дафны и Деи, сутулую и долговязую — встревоженного Виреса.
— Почему выпускники, прошедшие турнир, ещё не работают на благо Совета? — на этот раз капризно спросил Америус.
И это тоже было игрой, маской, придуманной хитрой тварью, которая ненавидела магов хаоса и желала нам зла. Я наблюдала за ужимками ректора и едва сдерживала гнев. Как Эссар может спокойно сносить пренебрежение и власть над собой со стороны врага? Нельзя было не восхититься выдержкой Гастона.
— Я должен лично проинструктировать каждого и оформить бумаги, — резонно возразил декан. — Это требует времени.
— Вы жалуетесь на бюрократию, а сами ещё худший бумагомаратель, Эссар. Не тяните, даю вам два — три дня на всё. Если бы вы так действенно не доказали свою преданность во время последнего восстания, я бы решил, что вы саботируете работу и замыслили недоброе.
«Значит правду о нём говорят», — с горечью подумала я.
Я охотно называла декана предателем, но оказывается до конца не осознавала и не верила. На сердце лёг камень, мешая дышать.
— Я выполняю свою работу, — медленно и тяжело проговорил Эссар.
— Предавший единожды — предаст дважды, — почти ласково проворковал Америус. — Моя обязанность помнить об этом, мой милый. Совет всё видит и ничего не забывает.
— Гастон Эссар то же ничего не забывает, господин верховный мастер, — тихо и глубоко пророкотал декан.
В его голосе мне почудилась угроза.
22
Кое-как закрепив мешковину с соломой на палках, я начала готовить заклинание и вытягивать из пространства нити хаоса. Тренировочная площадка была пуста, что меня даже радовало. Я хотела побыть одна.
Скрестив руки на груди,
