где заканчивалось полотенце, обёрнутое вокруг моего тела. Кто-то беззастенчиво меня ощупал.
Всё прояснилось, когда предполагаемая трава заговорила низким и хриплым голосом:
— Вы всё-таки решили меня убить, Кирстен Шип?! Замысловато…
Я поёрзала и распахнула глаза, чтобы столкнуться взглядом с господином Эссаром. Серое марево затягивало не хуже хаоса. Губы были приоткрыты точно для поцелуя, а ладони Гастона замерли на моих ягодицах.
О чём я думаю?!
Вероятно, он подумал о том же:
— Вам удобно, Кирстен? — язвительно поинтересовался Эссар, пытаясь сесть вместе со мной.
Так наша поза выглядела ещё двусмысленнее, но я никак не могла совладать с собственным телом. Оглушённая после пережитого ужаса и падения, я безвольной куклой держалась за плечи декана. Только моргала и неровно дышала, смотрела на Гастона, точно видела впервые: красивый, с волевым, немного хищным лицом, но уставший и тени под глазами.
Опять провёл ночь с Элизи? Не спал до утра, развлекаясь на балу у ректора? Или разбирал ворох бумаг у себя в кабинете?
Мне вдруг остро захотелось узнать, что скрывается за молчаливостью декана, за тяжёлым взглядом серых, точно мокрые булыжники, глаз…
— Что-нибудь случилось? — в его взгляде появилось беспокойство. — Почему вы кричите и прыгаете из окон? В таком виде…
Последний нервный вздох, и меня точно пронзило молнией, оживляющей не только тело, но и прежние чувства презрения и злости. Я оттолкнула Эссара и поднялась на ноги.
— Вы желали, чтобы я училась. Вот! Я учусь!
— Чему? — брови Гастона приподнялись.
— Прыгать из окон. Очень полезное умение.
Я расправила плечи и направилась по дорожке к углу здания. Мелкие камешки кололи ступни. Плевать! Дойду до спальни, разыщу Илму и наподдам заразе.
— Вы пойдёте прямо в полотенце? — озадаченно поинтересовался Эссар.
— У вас есть возражения? Уставом факультета запрещено ходить в полотенце?
— Не припомню, но всё же…
— Хотите, чтобы я пошла вовсе без него?! — с вызовом фыркнула я и сделала вид, что готова сорвать с себя тряпку.
Тут же зашипела и поджала одну ногу: острый камень болезненно воткнулся в пятку.
— Стоять! — резко приказал декан.
Гастон догнал меня, набросил на плечи сюртук и развернул к себе.
— Вы простудитесь, — Гастон запахнул на мне полы сюртука, который оказался велик.
Я внутренне разрывалась от противоречий: вырваться или позволить позаботиться о себе? Ненавижу предателя, но как приятно пахнет травами одежда, пахнет Эссаром. Сюртук ещё хранил его тепло.
Эссар перевёл взгляд на мои босые ноги. Я охнула, когда он подхватил меня на руки. Решительность и дерзость оставили мою душу.
Он понёс меня в корпус, будто имел право прикасаться, носить на руках, отдавать свою одежду, заботиться. Голова пошла кругом, а сердце забилось так часто, что я опасалась — Гастон слышит его стук. Услышит и догадается о моём волнении.
Эссар нёс меня точно ценный трофей, а я обхватила его за шею, опасаясь выскользнуть из рук. Он дошёл до комнаты девочек, хотя мог отпустить сразу на пороге факультета. Мимо проплыли ошарашенные лица девчонок, удивлённая Урса, растерянная и грустная Жюли. Она ведь так и не рассказала, что произошло. Надо расспросить…
— Гас, ты не много на себя взял? — красавица Элизи возникла в конце галереи, небрежно держа в руках папку с бумагами.
Эссар поставил меня на ноги. Я успела увидеть, как у него дёрнулись губы и застыло лицо, возвращая обычную маску скучающего и высокомерного аристократа. Секунду назад он был совсем другим. Я готова была поверить, что ему действительно не плевать на меня, даже собиралась рассказать о чудовище в душевой.
Декан с холодным безразличием оглядел меня:
— Я не стану вас наказывать, студентка Шип, — громко произнёс он, точно распекая за проступок. — В другой раз покидайте душевую обычным способом, а не через окно.
— Так и сделаю, чтобы вам угодить! — бросила я ему в лицо и убежала в спальню, лишь бы больше не видеть ни Элизи, ни Гастона.
Болван и предатель! Ничего не скажу!
25
Приближались сроки очередного турнира и мысли студентов занимал вопрос, кто исчезнет в подземелье на этот раз. Все думали об этом, но никто не осмеливался произносить предположения вслух.
Дафну, Дею и Виреса всё-таки увели вниз. В тот день все долго молчали и старались уединиться. Жюли, немного повеселевшая в первые недели моего пребывания в Академии, снова ходила пугливая, с синяками под глазами, шарахалась от каждой тени или резкого звука. Я несколько раз заводила с ней разговор, но маленькая ведьма отказывалась рассказывать, что с ней происходит.
Кто бы подумал, что и с Лилем мне будет трудно поговорить наедине. Илма не отходила от него, а фейри задумчиво смотрел в мою сторону и будто не видел.
Уже все знали, что сам декан на руках принёс меня в корпус. Постепенно история обросла домыслами, в которых я была голая, а секретарша Элизи надавала пощёчин Эссару, потому что он меня поцеловал. Слыша подобные россказни, Лиль всегда вскакивал и уходил, а Илма послушно семенила за ним.
Настоящие подробности происшествия я не доверила даже Зоуи, хотя та очень хотела узнать всё до мелочей, изнывая от любопытства. Мной же овладела непонятная тоска. Я постоянно мучилась, представляла, как Эссар с презрением говорит обо мне Элизи, а потом они вместе смеются над незадачливой студенткой.
Наказывать Илму мне совершенно расхотелось, но в тот же день, отыскав одежду под собственной кроватью, я зажала дочку банкира в углу.
Пригрозила:
— Тронешь меня — привяжу заклятие Глунадр, как к чучелу. Будет тебя богиня по кусочкам щипать.
Похлопав длинными ресницами, Илма пискнула:
— С меткой не сможешь.
— Видела, что случилось на практикуме? — Я оскалилась, изображая улыбку.
— Да, — нетвёрдо ответила она.
Дар Илмы был намного слабее моего. Я хорошо различала неяркое пламя в её груди: достаточно, чтобы вытягивать нити хаоса и считаться отверженной, но не пригодный для серьёзного колдовства. Я подумала, что Илма не смогла бы создать или призвать существо, напавшее на меня в душевой.
Подружка Лиля смотрела на меня круглыми от ужаса глазами — поверила, что натравлю на неё богиню.
— Метка мне не помешает, — со значением подтвердила я. — Просто не делай гадостей. Понятно?
Илма кивнула, взгляд метался. Белобрысая прикидывала, сможет ли убежать или искала поддержки от девочек, но на нас никто не обращал внимания. Мне опять стало её жаль. Да что ж такое!
— Давай по-хорошему, — предложила я. — Лиль мой друг. Останется другом несмотря на ваши клятвы и договоры. Меня они не касаются, но если я увижу, что фейри из-за тебя плохо, то я постараюсь
