– Кто? – глупо спросил Тимофей, ничего не поняв. Наконец окончательно пришел в себя и уже совершенно осмысленно спросил: – Кто именно?
– Те, кто дважды напал на меня и убил Рогутского. Расскажите мне все прямо сейчас. – В голосе Яны сквозь отчаянную решимость прорвались надрывные, почти умоляющие нотки. – Неизвестности я больше не вынесу.
И она вцепилась в его рукав, глядя на Тимофея полными невыплаканных слез и испуга глазами.
Он не рассмеялся, хотя нелепое Янино предположение и ее реакция были настолько неожиданными и необъяснимыми с логической точки зрения, что как минимум улыбка была бы вполне адекватной реакцией на такой вопрос. Но Тимофей даже не улыбнулся. Во-первых, он сам только что побывал в дурацкой ситуации, так что грех смеяться над другими. Во-вторых, лицо Яны отражало совсем не шуточные страдания. Тимофей коротко вздохнул, собираясь с мыслями, и, взглянув на девушку, проговорил мягко и убедительно:
– Вашей жизни ничто не угрожает. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы такого не случилось и впредь. – Фраза прозвучала, возможно, слишком выспренно и надуманно, но Максимов счел, что в данной ситуации небольшой перебор и капелька патетики будут вполне уместны. Потом, когда Яна успокоится и он выяснит, что именно привело ее в такое шоковое состояние, он объяснится с ней в обычной рабочей манере.
– Это правда? Вы меня не обманываете? – всхлипнув и по-детски шмыгнув носом, спросила она.
– Нет. Это абсолютнейшая правда, – твердо заверил ее Тимофей, доставая из кармана носовой платок и протягивая его расклеившейся Яне.
– Зачем же тогда вы позвали меня на ужин и сами забрали с работы? – без всякой связи и логики спросила девушка, сморкаясь в его клетчатый платок.
Ответить Тимофей не успел. Кто-то постучал в его окно. От этого негромкого короткого стука Яна вскрикнула и вжалась в сиденье. Тимофей опустил стекло.
– Лейтенант Прокопчук, ваши документики, – хриплым, псевдовежливым голосом прогудел в окно дэпээсник. – Почему это вы, граждане, на мосту стоите? Правил не знаете?
Тимофей выглянул в окно. Елки-палки! Его дикий порыв застал их как раз при съезде с моста, и он, старый осел, не придумал ничего лучше, как включить аварийку и притормозить на минутку. Хорошо хоть, они ехали по маленькому, лежащему в стороне от основных артерий мосту, являющемуся частью улицы Савиной. А может, и плохо, на Лазаревском или Большом Крестовском ему такой кульбит в голову бы не пришел, а значит, и краснеть было бы не за что. Тимофей, кряхтя, полез из машины договариваться со стражем порядка.
До ресторана они доехали молча. Обоим было неловко, хотя и по совершенно разным причинам.
К тому же Яна ужасно испугалась встречи с дэпээсниками, она до последнего ожидала, что сейчас мнимый лейтенант достанет табельное оружие и расстреляет их в упор. Поэтому смогла по-настоящему расслабиться и поверить словам Максимова лишь после того, как он, решив вопрос с сотрудниками дорожно-постовой службы, снова сел в машину и как ни в чем не бывало тронулся с места, лишь вскользь пояснив, что встал в запрещенном месте.
Ресторан, в который Максимов привез Яну, напоминал большую старинную мельницу. Яна о нем слышала, но сама в нем никогда не бывала по вполне понятным причинам. Что делать скромной сотруднице фирмы в таком заведении?
Они сидели за столиком у окна и изучали меню. Сорокина заметно успокоилась, к ней вернулся румянец и привычное чуть высокомерное, уверенное выражение лица.
Тимофей то и дело поглядывал на нее, стараясь понять, насколько хорошо она запомнила нелепую сцену в машине. Учитывая, что Яна, то есть Сорокина, пребывала в тот момент в крайней степени возбуждения и испуга, можно было надеяться, что происшедшее не зафиксировалось в ее памяти или хотя бы сохранилось в виде размытого неконкретного воспоминания.
Тимофей всей душой надеялся избежать ее прямых вопросов о происшествии. В противном случае ему придется сбежать из ресторана и уволиться из фирмы. Какой идиот!
Яна держала в руках меню. Она все больше успокаивалась и не столько изучала названия блюд, сколько анализировала собственные неадекватные реакции.
С чего же начался этот глупый безосновательный психоз, заставивший ее выставить себя в глазах отцовского заместителя законченной истеричкой?
С безобидного приглашения на ужин? С визита девицы из следственного комитета? Нет, определенно со звонка Максимова. Хотя события последних недель, разумеется, и внесли лепту в ее психическое состояние, но все же до какой грани надо было дойти, чтобы обычное приглашение на ужин привело к такому приступу паники?
Впрочем, что значит обычное? Когда это ее приглашал на ужин мужчина? Не коллега, не партнер по бизнесу, хотя и они ее никуда не приглашали, а мужчина?
Яна украдкой взглянула на Максимова, и ей показалось, что тот стремительно отвел глаза. Гм. Показалось. Максимов сидел и безмятежно выбирал ужин. Поза его была расслабленной, лицо, как всегда, невыразительным. Похоже, он вообще не заметил ничего странного в ее поведении. А может, встреча с ДПС сгладила впечатление от ее истерики, и он не вполне оценил масштабы Яниного припадка? Дай-то бог. А то иначе придется со стыда сгореть.
– Вы готовы заказывать? – раздался ласковый до приторности голос официанта над Яниным ухом.
– Яна Викторовна? – вопросительно приподняв брови, осведомился Максимов, и девушка, нервно вздрогнув, взглянула в разбегающиеся строчки меню.
– Да. Мне вот это, пожалуйста, и еще, наверное, это, и что-нибудь попить, – охрипшим от волнения голосом попросила она так жалобно, словно милостыню просила. И тут же покраснела от собственной омерзительной слабости. Бесхарактерная, раскисшая тряпка, отругала себя Яна.
– Пиво? – вежливо осведомился официант.
– Нет. Лучше вино, – теперь излишне резко возразила она.
– Мы сами варим, – проявил завидную настырность официант.
– Нет. Красное вино. Не выношу запаха пива. Вкуса тем более, – стараясь реабилитироваться в глазах Максимова, заявила девушка.
– Мне то же самое, – галантно выкрутился Тимофей, так и не сумевший сосредоточиться на меню. – И кстати, какое вино вы посоветуете? – деловито спросил он, беря винную карту.
Молчание становилось тягостным, а Тимофей со своей дамой так и продолжали время от времени беззвучно открывать рот и так же беззвучно закрывать его, обмениваясь неловкими улыбками.
«Так больше нельзя, ведешь себя как семиклассник, пригласивший девочку в кафе-мороженое». Детские воспоминания и ассоциации отчего-то никак не желали покидать его в этот вечер. И Тимофей, собрав мысли и волю в кулак, вступил в беседу, словно в битву.
– Скажите, Яна, а почему вы решили, что вас кто-то хочет убить, и почему мое приглашение так вас напугало? – выбрал он максимально безопасную и нейтральную тему для беседы, которая отвлекла бы обоих от конфуза, случившегося в машине.
От этого «безобидного» вопроса Яна вспыхнула и вскинула голову так резко, что даже почувствовала легкое головокружение. А она-то рассчитывала избежать этой скользкой темы. Девушка с горечью закусила губу. Но отмалчиваться было глупо, надо отвечать. Вот только что?
Молча поведя бровью, что, по мнению самой Яны, было проявлением глупой растерянности, а по мнению сидящего напротив Тимофея, женской загадочности, она сделала глоток вина, которое, к счастью, принесли, и проговорила, чувствуя себя законченной дурой:
– Из-за вашего тона.
– Моего тона? – искренне изумился Тимофей, даже забыв на секундочку о своей позорной выходке.
– Ну да, – преодолевая желание сбежать, подтвердила Яна. – Вы были так подозрительно оптимистично настроены во время телефонного разговора, словно врач, только что поставивший больному смертельный диагноз. – И взглянув в непонимающие глаза Максимова, она пояснила: – «Ну, как у меня дела, доктор?» – «Ну, все отлично, отлично! Проживете сто лет! Вы не могли бы мне сообщить телефоны ваших ближайших родственников, чтобы обсудить с ними схему лечения?»
Интонация и настроение сценки были переданы очень талантливо, и Тимофей даже рассмеялся, чувствуя, как тиски дискомфорта отпускают его задетое самолюбие.
– Неужели мое приглашение так прозвучало? – спросил он извиняющимся тоном.
Как ни странно, его реакция помогла Яне расслабиться, и она с улыбкой ответила:
– Во всяком случае, именно так его восприняли мои расшатанные последними событиями нервы.
– Приношу мои искренние извинения, – проговорил Тимофей, чувствуя, что приподнятое легкое настроение, заставившее его пригласить Яну на ужин, возвращается.
Оказывается, не такая уж и плохая была идея.
– Так какой же информацией вы хотели со мной поделиться? – окончательно успокаиваясь, спросила девушка.
