надо, но догадывался, что раз она Королевского рода, то и капризы у нее поистине королевские. Придумать язык, написать на нем книги, обучить ему слуг… Наверняка это наречие варваров. Не на пустом же месте она все это сочинила. Богатая, чокнутая самодурка. И наркоманка. Меня зачем-то травит, ведь не мог быть тот врач и другие чудеса правдой. Это, конечно, действие наркотиков.
Лег я за полночь – спать хотелось безумно. Думал, засну, как только моя голова коснется подушки. Но у меня слишком болело все тело. Как-то я все-таки заснул, потому что часа через два, когда услышал дикий, нечеловеческий вопль, не сразу понял, что происходит.
Спросонья я в ужасе смотрел на горящие в темноте серебром знаки (в первую ночь они меня чуть до смерти не напугали). Смотрел – и не мог понять, что происходит и где я. Мелькнула мысль, что этот дом все-таки проклят. Вдруг призрачная сестра короля переехала из дворца в поместье дочери?
Вопль тем временем повторился, за ним последовали гулкие всхлипы, достойные Королевского привидения. Наверняка нормальный призрак так голосить не будет.
Найдя в потемках халат – Ори всегда оставлял его на вешалке у платяного шкафа, – я выбрался в коридор.
Там уже горел свет и собрались слуги – кажется, все, включая экономку и дворецкого. Эти двое стояли дальше всех от моей двери и осторожно выглядывали на лестницу. Кто-то молился, кто-то тихо всхлипывал. А меня вдруг подхватили под локоть, и Ори прошептал мне на ухо:
– Господин, лучше спрячьтесь в спальне. Маги в таком состоянии иногда тянут друг у друга силу.
– В чем дело? – Я решил, что они все в бреду, и высвободился. – Кто…
Мой голос заглушил очередной вопль.
Какого черта меня понесло на лестницу – не знаю. Может, потому, что я не знал, что в действительности происходит, а Шериада рыдала так жалостливо, что любой бы кинулся к ней на помощь. Любой, кроме ее слуг, которые, очевидно, чего-то боялись.
Высокомерную принцессу, госпожу «я-все-могу» она напоминала сейчас меньше всего. Она лежала на полу в одной сорочке, простоволосая и билась в истерике. Как же горько она плакала!
Здесь точно нужен врач, думал я. Ну а сначала – отвести ее куда-нибудь, где можно прилечь. Моя спальня первой пришла на ум. Дать воды, потом – сладкого. Шоколад. Она же так его любит!
– Миледи?
Принцесса не услышала и не заметила меня.
Я обнял ее за плечи, и Шериада сначала сжалась – а потом вцепилась в меня, уткнулась лицом мне в грудь, и ворот моего халата моментально намок от ее слез.
Когда я все-таки довел ее до спальни, она повторяла на нуклийском:
– Они его убили, убили, я не успела, я ничего не…
И горько плакала.
Кто кого убил в ее воспаленном воображении – уж не знаю.
За шоколадом посылать не пришлось: принцесса успокоилась, как только я заговорил. Как будто чужой голос ее успокаивал. Я сначала пытался вспомнить нуклийские слова, потом перешел на родной язык – и она, не поправляя, слушала. А после обняла меня и заснула – тихо-тихо, такая маленькая и такая спокойная.
К тому времени у меня уже и глаза слипались, и язык заплетался. «Гори оно все, – думал я, ложась рядом. – Пусть потом на меня сердится, завтра». Сил не было даже звать слуг. К тому же я сомневался, что они придут – с таким ужасом они следили, как я вел принцессу в свою комнату.
Последним перед сном вспомнились слова Нуала, того таинственного целителя: «С ней нужно говорить, неважно о чем: она потом все равно не вспомнит».
Выходит, такие припадки у принцессы – не редкость? Чем она себя травит?
Впрочем, королевский врач наверняка смог бы рассказать и более красочные истории о ломках принца-наследника. Ох уж эти аристократы! Заняться им нечем, вот они себя и гробят.
И нет, на этом ночные приключения не закончились.
Когда я снова проснулся, было еще темно, а за окном протяжно стонал ветер, швыряя в стекло пригоршни снега. Но разбудил меня не он. Наоборот, в доме царила удивившая меня тишина. Может быть, еще очень рано и слуги тоже спят?
Принцесса мерно дышала, обнимая подушку у меня под боком. Горячая, – наверное, из-за лихорадки, – она скинула во сне одеяло. Я осторожно его поднял…
И тут дверь в спальню распахнулась.
Спросонья я ничего не успел понять. Но, наверное, как-то так и вламываются в поместья аристократов реакционеры, когда умудряются собраться толпой больше десяти человек. Прежде чем один из ворвавшихся зажал мне рот и вывернул руки, я успел рассмотреть, что пришедшие – пять крупных мужчин.
Остальные четверо не торопясь подходили к кровати со стороны принцессы. Комната была просторной, и места им хватало. Двое остановились у туалетного столика и принялись изучать его содержимое – я слышал, как позвякивают цепи в футлярах и запонки в шкатулке.
Еще двое, похоже, намеревались стащить с кровати и скрутить принцессу, как только что меня.
Наверное. Не знаю. Я видел только, как, ухмыляясь и, кажется, со словами: «Что это тут у нас?» – склонился над ней один.
А секундой позже Шериада вдруг очнулась и воткнула кинжал ему в плечо.
Второму повезло меньше: принцесса располосовала ему грудь. Откуда у нее взялись сразу два кинжала, я понятия не имею, но выяснять, кто вломился в спальню ее спутника посреди ночи, Шериада явно не собиралась. Когда двое у постели упали, она молча, как безумная, бросилась на стоявших у столика.
Заняло это не больше секунды, потому что тот, кто меня держал, успел только достать клинок и закрыться мной.
В следующее мгновение в его висок ударил кинжал – но рукоятью, а не острием. Я почувствовал, как меня отпустили, а принцесса уже вовсю звенела колокольчиком для слуг.
– Какого демона! – шипела она. – Почему здесь нигде не зажигается свет?!
Дрожа, я упал на кровать. Мне не было страшно, я только удивлялся. И эта дрожь не прекращалась. Наверное, ее, а также и овладевшую мной отрешенность и называют шоком.
Свет в спальне наконец зажгли… Но лучше бы этого не делали. Меня тут же стошнило: кровь была на стенах, на полу и повсюду. Откуда столько?
Шериада тем временем подошла к одному из ворвавшихся – как раз к тому, кто потерял сознание от рукояти ее кинжала и как раз сейчас приходил в себя.
Она подошла и вонзила кинжал в его прижатую к полу ладонь.
Мужчина моментально очнулся и закричал. Этот крик до сих пор
