Сейчас, адмирал наблюдал за тем, как Лахузен листал справку подготовленную полковником Пикенброком [101] по частям спецназначения большевиков. Наконец Лаухаузен закончил, и закрыв папку положил её на стол адмирала.
— Могу сразу сказать, что по сравнению с нашими африканскими частями под командованием Леттова-Форбека [102], русские здорово продвинулись в тактике, и методах диверсионной работы, что в общем неудивительно имея в виду их военное прошлое.
— Так вот, Эрвин. Я хочу, чтобы вы создали подразделение, которое будет не хуже, а лучше этих русских. Силу, которая сможет действовать в любой обстановке, и в любой местности. — Вице-адмирал сжал свой сухой кулак и потряс им, словно собираясь лично лезть в драку. — Неужели мы, истинные арийцы не сможем переломить какую-то славянскую сволочь? Не беспокойтесь. Отбор, снабжение и снаряжение, всё по высшему классу. Ваша задача — подготовить подразделение к войне. Расположение полка, предварительно — Бранденбург.
— Срок? — Сухо осведомился подполковник.
— Примерно сорок первый год. Лето. — Адмирал, как и все суеверные люди, опасался называть точные даты, тем более что план нападения на СССР всё время дополнялся, изменялся и переносился по срокам. О неизбежности войны с Россией, в офицерской среде, говорили ещё в тридцатые годы, и со временем эта уверенность только крепла. — Вашим заместителем назначен Теодор фон Хиппель. Он займётся непосредственным формированием подразделений, и их подготовкой, а на вас ляжет административная и общая организационная работа. Не подведите меня, Эрвин. Это очень важно для всех нас.
Зимний светский сезон в Нью-Йорке, шёл своим чередом, и ничего странного в том, что несколько джентльменов решили собраться для беседы в одном из зданий Рокфеллер-Центра.
Здесь присутствовал и Рокфеллер-младший — Джон Дэвисон, похоронивший в 1937 году основателя династии тоже Джона Дэвисона Рокфеллера, но старшего. Кроме того, среди приглашённых был Прескотт Буш, Джордж Блюменталь, Джеймс Варбург и некоторые другие уважаемые и весьма состоятельные господа.
А инициаторами встречи были Аарон Зелигманн, Арманд Хаммер и Виктор Ротшильд имевшие разнообразные и существенные интересы в большевистской России.
Собравшиеся, никогда не называли себя ни мировым правительством, ни какими-нибудь ещё громкими и глупыми названиями. Они, прежде всего, были группой людей трепетно и горячо влюблённых во власть и в деньги.
Обогащение на войне было делом привычным и понятным, тем более, что колониальное наследие потихоньку проедалось, а аппетиты власть имущих только росли. Но с некоторых пор, планы начали входить в противоречие с реальностью.
Страны Оси, на военное перевооружение которых было потрачено более двухсот миллионов, не торопились начать войну, а Россия, назначенная на роль жертвенного барана, внезапно оказалась гораздо сильнее, чем предрекали специалисты.
И теперь предстояло решить, как развивать ситуацию, чтобы не только спасти вложения но и преумножить их.
Арон Зелингманн и Варбург рассказали о ситуации в Европе, и теперь слушали Джона Дэвисона Рокфеллера — младшего, который делился информацией о положении в Юго-Восточной Азии, и прилегающих регионах. Японцы, проиграв второй раз за неполные два года, совершенно не рвались воевать с русскими, а Германия, увидев результаты Польской и Финской кампании, решила взять ещё время на дополнительное перевооружение армии.
Таким образом, начало войны откладывалось как минимум до сорок первого года, тогда как любое промедление грозило лишними убытками.
— Аарон, а как продвигается объединение Франции и Германии?
— План вчерне готов, и к лету сорок первого, будет реализован. Но Шпеер и Крупп просят дать им время на переваривание такого огромного куска. Сторонников рейха во Франции не так много как хотелось бы, а гестапо, не вездесуще. Но даже с учётом объединения экономик Германии, Франции, Австрии Италии и некоторых других государств, у них нет уверенности в победе над Россией.
— Англичан никак не пристегнуть к этой системе, — проворчал Варбург, предвосхищая вопросы собравшихся. — Среди элиты очень сильны левацкие настроения, и так просто как во Франции, ситуация не разрешится. Кроме того, есть ряд принципиальных возражений против вступления Великобритании в Рейх.
— А зачем мы вообще делаем ставку на бошей и Европу в целом? — Гарольд Хант неприязненно посмотрел на Рокфеллера. — Они уже обгадились в двух войнах, и нет никакой гарантии, что не обгадятся вновь? Может сделать ставку на Россию? Во всяком случае, я вижу перспективы у неё более серьёзные. А этот рейх… — Он небрежно взмахнул рукой с зажатой в ней сигарой.
— Рейх, СССР, всё это только названия Гарольд — Варбург пыхнул сигарой. — Англичане вступят в войну вместе с Гитлером?
— Только косвенно. — Джон Дэвисон кивнул. — Помощь технологиями, и нейтралитет в войне. Это максимум. Но наши английские друзья обеспокоены воинственной риторикой Гитлера. Вы уверенны в том, что сможете контролировать национал-социалистов?
— А нам и не нужен контроль, Джон. — Ротшильд вздохнул словно учитель объясняющий прописные истины. — Нам нужно просто обильно полить эту кучу дров керосином, а спичку поднесут другие. В конце концов, не нам же сидеть в окопах?
Но на этот вопрос Варбург ответить не успел. В зал широкими шагами вошел Джером Стоунволл Басс — богатейший человек штата Одинокой Звезды. Все присутствующие невольно вздрогнули. Почти незаметно для других, но вполне ощутимо для самих себя.
Басс был представителем магнатов Юга — не того Юга, который семьдесят лет назад отчаянно сражался за право остаться патриархальным, аристократичным и независимым! — нет. Это был представитель совсем другого Юга — того, который делал деньги на нефти и порохе, на меди и алюминии, а самое главное — этот новый Юг умел делать деньги на деньгах!
Правда, во всем остальном этот новый Юг оставался старым Югом — Югом реднеков [103] и самогона, Югом кланов и вендетт, Югом, в котором еще не умер дух авантюризма и благородства. Пока еще не умер…
Стоунволлу Бассу больше подошли бы револьверы на поясе и стетсон на голове, потому что безукоризненно сшитый по фигуре смокинг смотрелся на нем как-то неубедительно. Среди финансовых магнатов Северной Америки Бассов хоть и уважали за грандиозные капиталы, но все же слегка сторонились: какие-то они… непредсказуемые, что ли? Но с Бассами охотно заключали династические браки, сливали капиталы, объединяли усилия. Бассы были свои — но такие же свои, как кровные родственники, долгое время прожившие среди дикарей. Вроде и кровь одна, и воспитание, а нет-нет, да и увидишь своего дорогого кузена, танцующего с бубном вокруг костра. Мелочь, на которую не обращают особого внимания, но осадочек-то остается.
Вместе с Бассом вошел и его нынешний союзник — Джо Кеннеди. Этот был свой полностью. Ну, почти. Удачливый бизнесмен, игрок, политик. Бассы и Кеннеди дружили общими интересами в нефтепроводах, танкерах, и банках.
Из-за этих двух крупных как в прямом, так и в переносном смысле фигур третьего гостя сперва не разглядели. Молодой человек с удивительно подвижным, не по годам морщинистым лицом, чем-то похожий на обезьяну, обряженную в изысканный вечерний костюм. Разглядев его, присутствующие Варбурги, Ротшильды, Дэвисоны и Морганы слегка скривились. Что это за новости? С чего это вдруг сюда привели этого парвеню, этого выскочку Хаммера [104]?
— Вот что, господа! — заявил Басс, подойдя поближе к столу. — До нас с Джо докатились слухи, что вы затеваете какую-то грандиозную спекуляцию с Германией против России. Это так?
— Да с чего вы это взяли, Джером? — возмутился Джеймс Варбург. — Чтобы мы, и вдруг с Германией?..
Кеннеди поморщился:
— Прекратите, Варбург. Вандербильт сказал, что это так, а своим наш газетчик не врет.
Уильям Киссэм Вандербильт был крупнейшим газетным магнатом, который обеспечивал нужное общественное мнение. Он был близок к клану Кеннеди — настолько близок, что в известных кругах шептались об уступленной Уильяму любовнице Джозефа. Всего-то за полподвала на второй странице в каждой газете, сроком на полгода.
А Басс тем временем продолжал:
— Я бы хотел отметить, что у нас наладились совсем неплохие отношения с Россией. Вот он, — Джером Стоунволл чуть тронул Хаммера за плечо, что в зале Рокфеллер-Центра было равносильно здоровенному пинку, которым господин награждает слугу, — обеспечил нам нужные связи, и теперь у нас появились некоторые интересы в той части земного шара.
Вот это был удар, так удар. Кто бы не находился у власти в Белом Доме, кто бы не составлял большинство в Конгрессе и Сенате, те кто сходились на вечера в Рокфеллер-Центр всегда были заодно. Во всяком случае, с тех самых пор, как были окончательно разделены сферы интересов, влияний и владений.
