дождь или таял снег — всё лилось внутрь храма. Не было окон. Вместо них — большие дыры в стенах, через них запросто можно было войти внутрь. Вместо больших входных дверей, почти ворот, были поставлены маленькие обыкновенные двери, а остальное пространство вокруг них забито досками.
Отец Сергий всё это осмотрел и решил начать с того, что необходимо для проведения службы. А именно — сделать хотя бы два стола.
Напротив церкви стоял дом Ивана Никитича Малышева. Они познакомились. Отец Сергий пригласил его помочь. А Иван вообще был человек, как я его запомнил, типично русский: крупный, широкоплечий, с большими руками, кулакастый. И что особенно запомнилось, часто ходил босиком. Однажды он пришёл ко мне без всякой обуви, а была уже поздняя осень, иней на траве появился. Вот такой был Иван закалённый человек!
Вдвоем они сделали престол и жертвенник, или, попросту говоря, два стола сколотили. На них можно было что-то поставить и провести хотя бы первую службу. Тем более что осенью престольный праздник в честь Иоанна Богослова. Он два раза в году — весной и осенью.
Потом надо было начинать с крыши, закрывать её. Отец Сергий сходил в пионерский лагерь. Их было два неподалёку от села — между “бетонкой” и Слотином. Один принадлежал объединению “Химавтоматика”, которым руководил Юрий Михайлович Лужков. В этом лагере строительным делом заведовал Пётр Григорьевич Гусев, уже очень немолодой, но отзывчивый человек. Он закрыл крышу церкви рубероидом. Течи прекратились. Начал восстанавливать лестницу на колокольню.
Поскольку храмы восстанавливаются в основном на средства прихожан, то отец Сергий Мельникас опирался на их помощь. Правда, приход у него был маленький. Потому что это была его первая самостоятельная большая служба. Родом он из Сергиева Посада, как сам мне говорил, отсюда все его корни по матери. Прадед был игрушечником. Такой промысел существовал здесь — игрушки делать. После семинарии, а затем академии его послали по обмену в Штаты, в Нью-Йорк, в Богословскую академию. Там он пробыл год. Вернулся и стал просить церковное начальство дать место настоятеля где-нибудь поближе к Сергиеву Посаду, всё-таки там дом, родители. Ему предложили Слотино. Ни об этом селе, ни о храме в нём он ничего не знал. Говорит: “По “бетонке” ездил за грибами во Владимирскую область, она тут рядом начинается, а вглубь не уходил”.
Теперь ему пришлось ездить на автобусе, выходить на остановке и пешком около двух километров идти до храма. И одновременно искать спонсоров, людей, которые могли что-то сделать. Удалось заказать окна. Но сначала нашли решётки, красивые церковные решётки, которые увидели на разрушенном дотла храме в бывшем селе, а теперь деревне Гальнево. Это село было знаменито тем, что в здешнем храме венчался Фёдор Иванович Шаляпин. Сейчас этот храм в Гальневе возрождён с помощью Большого театра. А решётки гальневские, с согласия церковного начальства, поставили в церковь Иоанна Богослова в селе Слотино.
Потом заказали восемь окон — больших, красивых. Стали проводить первые службы. А как начинается служба, что предвещает о ней? Звон колоколов. На этой церкви на колокольне был единственный колокол, маленький, треснутый, который, как говорит отец Сергий, только блямкал. С этим колоколом связана интересная история, которую я рассказал в предыдущей главе. Мы его, по сути дела, отбили у человека, собравшегося продать колокол. И вот этот блямкающий, небольшой колокол возвестил о начале новой жизни храма.
Постепенно у священника Сергия Мельникаса образовывался круг спонсоров. Один из них выделил деньги на покупку большого колокола. А мне хорошо было из окон слышно, как они работали, эти два колокола: зычно, громко — большой и этот — треснутый, блямкающий. Пётр Григорьевич Гусев сложил печку в большой части церкви, где в холодное время года шли службы. Вместе с другими новыми помощниками Мельникаса, среди которых одним из самых активных стал житель села Ботово Сергей Махов, начали крыть крышу железом. Также железом стали покрывать купола — большой и на колокольне.
А потом Пётр Григорьевич Гусев построил часовню около родника. Сделал памятник себе, ибо вскоре умер. К сожалению, кроме отца Сергия Мельникаса, о создателе часовни не знает никто. А ею пользуются. Здесь на Крещение освящают воду. К роднику едут люди. Причём чем дальше, тем больше, и уже выстраиваются очереди, потому что вода хорошая, а течёт тонкой струйкой. Но о Гусеве, думаю, на часовне где-то надо написать.
Вот так начал возрождаться, приходить в жизнь храм Иоанна Богослова. Сергий Мельникас заказал новые кресты на большой купол и на колокольню. Причём сделал их копией старых. А прежние, подобно доморощенным престолу и жертвеннику, сохраняются новым настоятелем как память о прошлом времени. Большой крест на куполе удалось покрыть сусальным золотом. И сейчас, когда его освещает солнце, открывается очень красивая картина: на фоне лесов, неба сверкает этот крест с золотой короной наверху.
Когда Сергий принял, говоря военным языком, пост, вокруг храма не было ограды. Её разрушили и растащили. Но до ограды не доходили руки. А вернее — деньги. Их у отца Мельникаса зачастую не было совсем.
Он один был на всю округу. Ходил пешком по деревням, отпевал покойников, крестил новорождённых, освящал дома. Но это всё давало ничтожный доход. А священники зарплаты не получают, они живут только на пожертвования прихожан. Люди приходят на службу, покупают свечи, что-то жертвуют, кто-то небольшие деньги, а есть богатые, которые очень могут помочь храму. От собранных пожертвований священник должен отдать 20 процентов епархии, из оставшихся — платить за коммунальные услуги: свет, тепло, если есть вода, за воду. На них же покупать своё облачение, свечи, масло для лампад, вино, просвирки. И всё это из оставшихся денег, которых, конечно, у отца Мельникаса не было. Хорошо ещё, что ему не нужно было тратиться на оплату певчих. Его жена Тамара и две дочери имели музыкальное образование и составляли хор церковный. Он как-то вскользь обронил своему сменщику отцу Сергию (Дидковскому), что за пять лет не смог купить никакой светской одежды — не было денег.
Тем не менее храм восстанавливался. На дверях появился замок. На главный крест вернули корону, поскольку храм был коронован Екатериной Второй. И, кстати говоря, таких храмов в России всего несколько: в московском Кремле, в Троице-Сергиевой лавре и вот в селе Слотино.
При входе в церковь были сделаны большие ажурные ворота. Над ними прикреплена красивая необычная икона Иоанна Богослова, изготовленная реставратором Еленой Сорокатой. Сделана, как предполагает отец Сергий, из фаянса, которому не страшны ни морозы, ни жара, ни дожди. Словом,
