разные фантастические и документально не подтверждённые, относится к 1451 году. Речь о духовном завещании великой княгини Софьи Витовтовны. Она была снохой Дмитрия Донского, женой его старшего сына Василия. Село Слотино вместе с другими принадлежащими ей деревнями завещалось Троице-Сергиеву монастырю. Правда, через некоторое время оно снова вернулось в великокняжеское владение и с той поры считалось только царским селом.
Софья Витовтовна была дама интересная. Дочь литовского князя, красивая, решительная. Именно она, не понимая сама того, развязала двадцатилетнюю междоусобную войну между двумя удельными князьями. А причиной стал, как ни странно, ...пояс. В 1433 году её сын, внук Дмитрия Донского, Василий Васильевич женился. Ему устраивали пышную свадьбу. На неё пригласили много разных гостей, в том числе родню второго, младшего сына Дмитрия Донского. Старший был Василий, отец жениха и муж Софьи Витовтовны, а второй — Юрий Дмитриевич — владел Звенигородом. Короче, пригласили всю эту родню. И вот на свадьбе Софья Витовтовна увидела на племяннике, сыне Юрия Василии, золотой пояс. Ей подсказали, что этот пояс принадлежал Дмитрию Донскому. Как он оказался на Василии Юрьевиче, неизвестно. А тогда пояса, тем более такие, конечно, считались не тем, чем сейчас. Сейчас — только для поддержки штанов, а в то время это был признак величия, славы и достоинства.
Она подошла к племяннику и при всех сорвала с него золотой пояс. Тот возмутился и, придерживая падающие штаны, заявил, что отныне знать не знает таких родственников. Взбеленилась и вся остальная родня. Гости собрались и уехали в Звенигород, по пути разграбив Ярославль. Юрий Дмитриевич объявил войну Москве. То есть своему племяннику Василию Васильевичу, великому князю Московскому.
Началась затяжная, волокитная война. Юрий захватил Москву, объявил себя великим князем Московским. А через год умер, оставив этот титул своему сыну, тоже Василию. (Там, похоже, не очень фантазировали в выборе имён.) Однако Василий Васильевич, подлинный, скажем так, великий князь Московский, собрал рать и выбил Юрьевича из Москвы. Потом тот снова захватил Москву. И так они ходили туда-сюда, грабя народ одной веры и, можно сказать, одной нации.
Во время этих побоищ Василию Юрьевичу выкололи глаз за предательство, и он вошёл в историю как Василий Косой. Но и великому князю Василию Васильевичу тоже не повезло со зрением. Ему выкололи оба глаза. Его стали называть Василием Тёмным.
Только через 20 лет закончилась эта разорительная междоусобная война, которая отодвинула Русь от столбовой дороги развития. Глядя вперёд, надо помнить об этом, ибо желающих разделить Россию на удельные владения у нас сегодня хватает.
Оболганный великан
А примерно через сто лет Слотино стало интересным по другому поводу. Тридцатичетырёхлетний царь Иван IV, кстати, первый русский царь — до этого были великие князья, что понижало статус правителя государства на международном уровне, рассорился с боярством и уехал из Москвы. Сначала на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, а оттуда в Александровскую слободу (сейчас это город Александров Владимирской области). Одной из главных причин была политическая. Подавляющее большинство бояр выступали против развёрнутой царём централизации государственной власти. Не разрозненные владения удельных князей, а монолитное государство может успешно противостоять внешним угрозам и способствовать внутреннему развитию, считал Иван Васильевич. К этим идеям он пришёл ещё в ранней молодости, намереваясь продолжить дело отца по собиранию русских земель. Отца, Василия III, он не помнил, тот скоропостижно умер от заражения крови, когда сыну Ивану было три года. А вскоре при странных обстоятельствах умерла и мать, Елена Глинская. Однако выросший сиротой молодой царь, где по рассказам, где самостоятельно по документам усвоил стратегические замыслы отца. Ведь по свидетельству современников, он был очень одарённым человеком. Иван много читал, прекрасно играл в шахматы, уже проявлял себя хорошим оратором и, как показало время, имел литературный дар.
Входя в зрелые года, Иван IV всё больше укреплялся в необходимости централизации, не забывая о внешней безопасности. В 1552 году взял Казань и присоединил Казанское ханство. Через четыре года так же поступил с Астраханским ханством. Уходили угрозы с юга и с востока. Можно было сосредоточиться на внутренней политике, на проведении реформ.
Однако сопротивление боярства не снижалось, наоборот — росло. В декабре 1564 года Иван Васильевич, собрав всю семью, двор, доверенных бояр, взяв казну, драгоценности, книги, иконы и много другого имущества, с огромным обозом из двухсот телег и карет выехал из Москвы. Сначала на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, а оттуда — в Александровскую слободу.
От монастыря до Слободы 40 километров. Ровно посредине стояло старое, обжитое село Слотино с древней церковью. Для Ивана Васильевича это имело огромное значение: царь с юности до смерти был очень набожным человеком. Часами простаивал на службах, не хуже церковников знал обряды. Однажды долго не могли начать подготовленный штурм Казани — ждали команды царя, который всё это время стоял на церковной службе.
Дневной пробег ямщицкой лошади был 60-70 километров. Пример тому — расстояния между нынешними городами на дороге от Москвы до Ярославля. Лошадь в обозе шла со скоростью около 20 километров в день. Вполне вероятно, что царский двор заночевал в Слотине.
В Александровской слободе Иван IV жил 17 лет. И все эти годы она считалась неформальной столицей государства российского. Оттуда царь выезжал на богомолья. К нему сразу начали ездить депутации духовенства, некоторые бояре с просьбами вернуться в Москву. Дело в том, что, приехав в Слободу, Иван Васильевич (пока ещё не Грозный!) отправил в Москву два послания. В первом обвинял представителей знати в измене, в сопротивлении своей политике и заявлял, что отказывается от трона. Во втором, адресованном простому народу, сообщал, что на него гнев его не ложится.
Депутации умоляли царя не отказываться от трона (вот интересные времена: сейчас умоляют отказаться — не уходит), давали право карать отступников по своей воле. Иван Васильевич согласился и на короткое время вернулся в Москву, по пути, скорее всего, заночевав в Слотине. Ведь село было единственным возможным пристанищем на единственной дороге между Троице-Сергиевым монастырём и Александровской слободой. Вернувшись в новую резиденцию, начал её обустраивать. В Слободе появились некоторые приказы, по-нынешнему — министерства. Здесь заработала типография, где стали выпускать листовки, обличающие Стефана Батория. Они пошли по Европе. Так началась первая печатная контрпропаганда. По распоряжению царя в Слотине выстроили путевой дворец для отдыха. Поскольку вскоре к государю поехали иностранные послы, большие чиновники российских приказов, для их временного пребывания — приёма у царя порой приходилось ждать долго — рядом с селом стали строиться добротные дома. Не будет же иностранный гость или российский
