постепенно погрузилось в полумрак – а после и вовсе наступила практически непроглядная темнота. Неподалеку раздался гомон голосов, больше восхищенный – искусственно восхищенный – демонстрируя предвкушение очередной императорской забавы. И ожидания не подкачали – из-под потолка вдруг ударил направленный луч, высветив в центре зала одинокую фигурку.
Собравшаяся толпа ахнула – на мраморном полу стояла полностью обнаженная, закованная в цепи Камилла Мелани, принцесса Нави. Герцогиня выглядела испуганной – худенькое тело сотрясала крупная дрожь, а знаменитый живой дракон татуировки на плече – известный всей Септиколии, словно бы съежился в страхе, уменьшившись в размерах.
Резкий стук жезла невидимого во мраке мажордома заставил многих вздрогнуть.
- Леди Камилла… - начал было мажордом, но заставив его осечься на полуслове, вдруг зажегся второй яркий луч, высветив восседающего на недавно пустом троне Императора. Второй луч был гораздо ярче того, в центре которого находилась принцесса Нави - если она стояла в небольшом кольце ослепительно белого, холодного света, то правитель был освещен синими с лазурью, ярко-живыми лучами.
Подле его ног – на полу – устроилась новая, но горячо любимая игрушка Императора. Леди Лавиния, бывшая невеста адмирала Кортеза – которая согласно желанию повелителя расторгла помолвку и прибыла на Империум совсем недавно. Девушка, так отличающаяся своей необычной и натуральной красотой от многочисленных придворных дам, формирующих внешность согласно последней моде, была наряжена в откровенный наряд из леопардовой шкуры, полулежа и с кошачьей грацией касаясь ног повелителя Империи.
Задумчиво перебирая пальцами длинные волосы своей игрушки, и явно наслаждаясь моментом, правитель заговорил деланно усталым голосом:
- Леди Камилла, принцесса Нави, великая герцогиня Мелани, и прочая и прочая… получила приглашение на высочайшую аудиенцию. И проигнорировала его! – повысил голос правитель, воздев палец к небу.
Во мраке раздался слитный выдох – публика понимала, что именно этой реакции ждет от них повелитель. Гестам уже примерно представлял, что будет дальше – поэтому, в демонстративном отчаянии продемонстрировал поникшие плечи и закрыл лицо руками. Ему было необходимо разбудить в себе изначальную форму – и для этого требовалось время. Так что опустившийся мрак и желание Императора устроить красочное шоу оказалось как нельзя кстати.
На правителя никто старался не смотреть. Зато, пользуясь темнотой, большинство беззастенчиво – и с разными чувствами, разглядывали последнюю из рода Мелани. Тело герцогини не знало реконструктивного вмешательства – и гости императорского бала жадно скользили взглядами по удивительно привлекательным длинным ногам, тонкой талии и небольшой девичьей груди. Совсем юная – по-настоящему юная - девушка, ощутила на себе многочисленное внимание и невольно подняла руки, прикрывая наготу. Звякнули цепи, и Камилла крупно вздрогнула – Гестамп пленницы не видел, но будучи совершенным эмпатом - ощущая бурю эмоций понимал, что у нее потекли непрошенные слезы.
В Септиколийской Империи понятие стеснения наготы собственного тела полностью отсутствовало – между мужчинами и женщинами было полное равенство во всех сферах жизни. К тому же возможность иметь совершенные тела определяющим образом влияла на отсутствие стеснения в абсолютно всех сферах жизни. Но была одна группа социума, где эти правила не работали – в кругу высшего света. Прилюдно обнажаться представителям знати запрещали традиции и нормы поведения, и любой владетель или носитель титула трепетно им следовал.
По сравнению со всем населением Империи процент аристократов был ничтожно мал, но к ним было приковано пристальное внимание всего общества. Периодически в информационную среде оказывались пикантные фотографии или материалы – но желающих класть голову на плаху не было, поэтому информацию, добытую якобы в результате журналистских расследований или работы папарацци репортеры получали от самих владетелей. Именно поэтому появление нагой – еще и закованной в цепи герцогини Мелани вызвало неприкрытый взрыв эмоций у присутствующих, большинство из которых понимало, что сейчас – когда в центре стоит представитель Дома, принадлежащего не просто к Опоре Трона, а к императорской крови, при дворе – а может быть даже в самом мироустройстве Империи что-то серьезно изменится. Многие – наблюдая невиданное, невероятное зрелище, даже забыли о том, что совсем недавно в зал зашел впавший в опалу лорд-директор Гестамп, который прибыл на бал с территории ветров зимы.
В полнейшей тишине вновь звонко раздался утомленный, искусственно усталый голос.
- Но не только небрежением моего приглашения герцогиня Мелани вызвала мое высочайшее недовольство, - опустил палец Император, вальяжно развалившись в кресле. При этом он случайно дернул за волосы леди Лавинию, которая с трудом удержалась от вскрика.
- Леди Камилла нарушила высочайший указ, и использовала для личных тренировок клонированную копию, - елейным голосом, наслаждаясь эмоциями невидимой публики, произнес Император.
В зале вновь раздался слитный вздох – большинство присутствующих теперь догадалось, что в центре зала – закованная в цепи, стоит всего лишь клон принцессы Нави. Абсолютный клон – и многие поняли, что показывая обнаженную копию великой герцогини Мелани, Император таким образом подвергает ее позору за игнорирование приглашения на аудиенцию. И опять-таки подавляющее большинство решило сегодня же избавиться от личных клонов – которых, вопреки высочайшему запрету, знать в массе своей использовала для тренировок в фехтовании.
Император выдержал долгую паузу, наслаждаясь напряженным вниманием присутствующей на балу публики. Он видел в темноте – поэтому с интересом подмечал эмоции подданных, запоминая тех, кто осмеливался разглядывать его игрушку, или демонстрировал излишние эмоции.
- Баронесса Жанна Деклуа, приветствую тебя у себя в гостях! – вдруг произнес Император, а принцесса Нави – вернее, ее клон… или баронесса Деклуа? – заметались мысли присутствующих - неожиданно рухнула на колени, безмолвно прося пощады.
- Лорд-директор! – громко воскликнул Император, и Гестампа выхватил третий вспыхнувший луч света. Он был с агрессивным красным оттенком – и Гестамп мимолетно подумал о том, что цвета в зале – расцвеченным в сине-бело-красные тона, напоминают расцветку флагов большинства влиятельных терранских государств.
Терра – планета, с которой все началось – все то, что происходит здесь и сейчас в этом зале. Планета, давшая приют отверженным Септиколией остаткам Домов Аквилы и Сауроса. Планеты, которой вскоре возможно придется бояться всей Империи – если, конечно, терране сумеют отстоять свой дом от нападения термитов. И если план Гестампа по сохранению стабильности в Септиколии потерпит крах. А ведь сам он – вдруг отчетливо осознал лорд-директор, этого уже не узнает. Но думал об этом глава департамента стратегического планирования уже с нечеловеческой, привычной холодностью.
- Расскажите нам, как получилось, что в облике моей августейшей сестры, великой герцогини Мелани, стоит
