Снег хрустит под ногами. Вот и скамейка. Ужас…
Ванька! Лежит в нелепой позе на скамейке, в какой-то старой, совсем лёгкой куртке. Рядом пустая бутылка из-под водки. Без шапки… А не в этой ли куртке я видел тогда паренька с нетвёрдой походкой?
Приседаю рядом на корточки. Трясу его… Жив ли? Да он без сознания! Хватаю снег, тру ему лицо, бью по щекам…
– М-м…
Замычал… Слава богу, очнулся! Хватаю его в охапку. Ох, ну и вонища! Да он, похоже, ещё и обложился! Ладно! Дома разберусь!
Чёртов лифт… Еле ползёт… Всё. Приехали!
Затаскиваю Ваньку в квартиру и сразу же в ванную. Пока набирается вода, стаскиваю с него одежду. Точно! Обложился по полной программе. Ладно, это всё постираем. Но потом. Опускаю Ваньку в ванну.
– М-м… Не н-надо больше… Не хочу-у… – мычит он, не открывая глаз.
– А мне похую – хочешь ты или не хочешь, – машинально говорю я, и он приоткрывает глаза…
– Сашка… – выдыхает Ванька, узнав меня, и сразу его голова падает на плечо. Всё остальное происходит молча. Обмываю его душем, как я это делал, когда он лежал. Вытираю ему его шевелюру, всего…
– Хватайся, поехали в кровать!
Забрасывает мне руку на шею. Подхватываю и несу. Блин! Кровать-то не постелена! Придерживая одной рукой Ваньку, другой срываю покрывало с тахты, отбрасываю одеяло… Укладываю и накрываю. Похоже, у него неслабая температура.
– М-м… Зачем…
– Заткнись!
Нахожу в аптечке градусник. Сую Ваньке под мышку. Вожу руками… Ох, как крючит! Оиньки… Как раз в районе лёгких! Очень похоже на то, как тогда с маленьким Вовкой. Ого! Тридцать девять и пять! Беда… Да и дышит он как-то судорожно… Хватаю медицинскую трубку. Спасибо Кириллу Сергеевичу, второй раз она меня выручает. Слушаю Ванькино дыхание трубкой. Сплошной хрип! Неужели воспаление? Ладно. Где-то у меня было жаропонижающее.
Пытаюсь скормить Ваньке лошадиную дозу. Сердце у него здоровое – выдержит! Главное сейчас – сбить температуру. Он ещё и сопротивляется!
– Ну-ка, быстро рот открыл!
– Не н-надо…
– Сейчас как уделаю, так сразу узнаешь – надо или не надо. Рот открыл!
Ссыпаю в рот Ваньке три растолчённые таблетки аспирина. Кажется, это всё-таки аспирин…
– На, запей!
Жадно глотает воду, вцепившись в стакан. Хорошо… Будет чем потеть.
– Всё! Спать! Если что – зови. Я на кухне или в ванной.
Закрывает глаза. И у него текут слёзы…
– Я сказал – спать, а не рыдать! Идиот… хуев…
В ванной начинаю разбираться с Ванькиными шмотками. Всё в стиралку!
Что это в кармане куртки? Ага… Паспорт… Запечатанный конверт… Ещё какая-то бумажка… Ключи… Одни… Вторые… Наверное, ещё и от его квартиры. Замываю Ванькины трусы и штаны. Теперь всё в стиралку!
Прихожу на кухню, предварительно заглянув к Ваньке в комнату и убедившись, что он спит. Закуриваю и разворачиваю бумажку. Гм… «Того, кто меня найдёт, прошу доставить письмо по адресу…» Дальше вижу свой адрес. Ясно. Что ж, письмо нашло адресата… Что значит – «меня найдёт»? Неужели он опять…
Вскрываю конверт.
«Дорогой мой, любимый, единственный, Сашенька!
Я не прошу меня простить. Вряд ли это возможно после того, что произошло. Только прошу не вспоминать про меня плохо.
Я совсем запутался в своей жизни. И в результате остался совсем один. Знаю, что очень виноват перед тобой, что поступил, как последняя сволочь и скотина. Поверь, я всё осознал и сейчас свершаю над собой свой собственный суд. Я всё рассчитал! Всё бабушкино снотворное, а поверх бутылка водки. Это сработает.
И всё-таки прости меня за всё! Я ещё раз повторю, что ты был для меня единственным близким, родным мне человеком, а я этого не смог, не сумел оценить.
Прощай! Прошу, похорони меня рядом с бабушкой и родителями.
Был и есть – твой Ванюха».
Вскакиваю. Его же надо спасать! Срочно! Желудок надо промыть!
Дежурная в «Скорой», слава богу, озадачилась, когда я ей сказал про снотворное и водку.
– Сейчас есть только врач без бригады. Бригада занята с другим врачом. Поможете ей?
– Да, конечно, помогу! – рявкаю я в трубку.
– Тогда прямо сейчас выезжает! Ждите.
Трясу Ваньку.
– Подъём! Подъём!
Опять трясу. Поливаю его холодной водой.
– М-м… – хоть замычал…
Бегу на кухню, хватаю кастрюлю, наливаю воду прямо из-под крана, добавляю кипятка, оставшегося после чая, чтобы была тёплой. Беру чашку и несу всё в комнату.
– Ваня, Ванька! Подъём!
Снова заставляю его замычать, усаживаю на кровати и подношу чашку с водой к губам.
– Пей! Пей, я сказал!
Сжимает губы, засранец! Зажимаю ему нос. Ага! Открыл-таки рот! Заставляю его пить. Так… Одна чашка… Теперь вторая…
Звонок в дверь. Бегу открывать. Входит врач «Скорой помощи».
– Я уже две чашки ему споил.
– Мало! – говорит пожилая женщина-врач и, отодвигая меня, идёт к Ваньке.
Совместными усилиями заливаем в него, наверно, литра два.
– Несите тазик, – следует команда.
Бегу!
Наклоняем Ваньку, врач что-то суёт ему в глотку. Блюёт… Кажется, успели…
– Повторяем! – снова командует она.
Всё снова… Ох-х… Ещё раз… Теперь ещё…
– Теперь клизму надо сделать! – снова командует врачиха и открывает свой саквояж.
Тащу Ваньку в туалет после клизмы. Сидит, качается… Придерживаю его.
– Кажется, всё… – устало говорит врач. – Кстати, у него температура.
– Да, тридцать девять и пять. У него воспаление лёгких.
– Откуда вы знаете?
– Я тоже кое-что могу…
Тем не менее она прослушивает Ваньку.
– Да, воспаление… Ну что? Везём в больницу?
– Может, сейчас не надо, после…
– Пожалуй, вы правы… А вы что, врач?
– Немножко… Работаю в больнице академии, в неврологии… У вас жаропонижающее для инъекции есть?
– Есть. Что, хотите ввести?
– Я дал ему жаропонижающее, перед тем как узнал про попытку суицида.
– Понятно…
Она достаёт ампулу и шприц.
– Дайте, я сам.
Заправляю шприц, слегка поворачиваю Ваньку и делаю укол.
– Да вы – профессионал! – улыбается врачиха. – К нам пойти на работу не хотите?
– У меня там больные… Они меня ждут и поэтому не поймут.
– Ваша правда. Ещё оставить?
– Да, пожалуйста…
Даёт мне две ампулы и два шприца.
– Доктор, что вы посоветуете для него из антибиотиков после всех этих процедур? – решаюсь спросить я.
Она пишет рецепт.
– Возьмите. Колоть будете сами?
– Конечно.
– Ну, от души желаю вам успеха! Вот мой телефон. Позвоните мне, пожалуйста, как у вас дела. Договорились? Хотя дайте мне номер вашего телефона. Я сама вам буду звонить. У вас и так времени не будет.
– Спасибо за отсутствие формализма, – улыбнуться явно не получается. Устал и переволновался. – Записывайте… Только почему всё это так?
– Знаете… Я почувствовала в вас своего. Может, вы ещё не всё знаете, но подход у вас совершенно профессиональный. И спасибо вам за это. Меня зовут Анастасия Ивановна, а вас?
– Просто Саша…
– До свидания, Саша!
Она крепко пожимает мне руку.
Закрываю за ней дверь.
– Сашка… – вдруг подаёт голос Ванька.
– Чего тебе? Спи давай!
– Зачем ты это всё сделал? Зачем? – у него снова слёзы. – Ты же прочитал моё письмо!
– Тебя, идиота, не спросил! А не спросил потому, что ты был такой, что спрашивать было некого. Понял? Спи!
– Ладно… – безвольно соглашается он.
Стелю себе на кресле. Подушку беру Ванькину с антресоли. Ох-х… Этот знакомый запах его волос, сохранившийся на подушке…
Чёрт! Надо позвонить Андрею. Люди там тоже беспокоятся. Встаю, иду к телефону.
– Алло! Андрюха! Это Саша из Питера.
– Ну что там? – нетерпеливо перебивает он меня.
– Почти всё в порядке. Ванька у меня. Он только сильно простудился и заработал воспаление лёгких.
– Ну раз у тебя, то мы тут его искать прекращаем. Спасибо, что сразу позвонил, а то тут народ всполошился. Ну пока! Пойду, сообщу…
– Ага. Пока…
Захожу в комнату. Ванька спит. Прислушиваюсь к его дыханию. Очень тяжёлое… Беда… Ладно. Надо ложиться спать. На работу позвоню завтра. Парни справятся. Ваньку же оставлять одного ни в коем случае нельзя. Да и в аптеку с утра бежать надо.
Ох-х… Что-то устал я сегодня… Кресло придвигаю поближе к Ваньке. Надо его слушать, чтоб не проспать чего-нибудь.
* * *
Утро. Звоню в свой автосервис. Трубку берёт Лёшка.
– Лёх… Я сегодня не смогу прийти. Ванька вернулся из Булуна с сильнейшим воспалением лёгких. Оставить его одного пока не могу, очень высокая температура.
– Понял, шеф. Только ты смотри, не умори его своей энергетикой, – он по-доброму смеётся. – Может, лучше в больницу?
– Думаю, что в больнице его в таком состоянии скорее уморят.
– Ну смотри, тебе виднее…
Бегу в аптеку. Конечно, не выспался, потому что целую ночь вскакивал, прислушиваясь, как Ванька дышит.
В аптеке с утра очередь из пенсионеров. Раздражает… А с другой стороны – люди пришли за лекарствами. Они стары, уже плохо соображают, и это не значит, что им можно хамить, как это делает молодая фармацевт. Это я себя успокаиваю, поскольку, конечно, волнуюсь, ведь Ванька хоть и спит, но остался дома один. Без шмоток, которые я так и забыл вынуть из стиралки, он, конечно, никуда не денется, но его состояние…
