– Спасибо, Анастасия Ивановна! До свидания.
Возвращаюсь и ложусь к Ваньке.
Снова. «Болезнь, уйди… Воспаление, прекратись…» и так далее. Уже три часа мы с ним так лежим. Рукой проверяю температуру. Тридцать восемь и пять… Неплохо. Осторожно встаю, теплее укутываю Ваньку, одеваюсь и иду на кухню. Быстро набираю номер Даши. Сегодня я должен был приехать к ней и привезти матпомощь.
– Даша, привет!
– Здравствуй, Саша!
– Слушай… У меня опять всё не слава Богу… Ванька вернулся из Булуна с сильнейшим воспалением лёгких и очень высокой температурой. Температура около сорока и бред всякий. Я пока не могу его оставить одного. Сегодня даже на работу не ходил.
– Саша… Я всё понимаю и тогда тебя сегодня не жду. Приезжай, когда сможешь. Не волнуйся, мы проживём. Тебя мне только жалко. Мы все на тебе висим, а ты из сил выбиваешься.
– Слушай, прекрати! Тоже мне – Ванька номер два! Тоже всё переживает обо мне. Выдюжу! Не волнуйтесь!
– То, что ты выдюжишь, я понимаю, но всё равно тебя жалко.
– Ладно… Я постараюсь приехать к вам послезавтра. Хорошо?
– Сашка, ты же знаешь, я тебя рада видеть в любое время и независимо от того, с чем ты приезжаешь ко мне. Ты хоть это-то понимаешь?
– Конечно, понимаю, и поэтому мне так неудобно…
В комнате слышу шевеление.
– Саш… – тихонько зовёт меня Ванька.
– Иду.
Подхожу к нему. Взгляд вроде нормальный. Румянец есть небольшой, но дышит гораздо легче. Что так повлияло – антибиотик или моя работа, я не знаю.
– Чего хотел?
– Сядь рядом… – просит он.
Сажусь.
– Саш… А ты… Мы с тобой… Ты… сможешь быть таким, как раньше?
Хороший вопрос. Я и сам себе на него ответить не могу! Надо выкручиваться.
– У тебя что, снова бред? Идиот… Я тебя люблю, очень – люблю!
– Наклонись…
Наклоняюсь. Две руки охватывают мою шею, а щека прижимается к моей…
– Так… Не подлизывайся. Всё равно уколы тебе я сделаю.
– Не прокатило… – Ванька деланно вздыхает и опять закашливается.
Приподнимаю его за плечи. Прокашлялся. Укладываю. Ухожу на кухню готовить укол.
– Так. Повернись ко мне тем местом, где у тебя мозги! – командую я.
Ванька фыркает, но переворачивается на живот. Делаю укол.
– Ну, скоро ты? – нетерпеливо вдруг спрашивает он. – Замучился ждать!
– Да я уже сделал тебе оба укола!
– Правда? А я и не почувствовал… Верно в Булуне говорили, что у тебя рука лёгкая. Можно переворачиваться?
– Можно. Сейчас кормить тебя буду.
– Кормить? – вдруг радостно переспрашивает Ванька.
– Кормить, кормить.
– Знаешь, я действительно идиот, – он говорит задумчиво и даже очень серьёзно, только глаза хитро поблескивают. – Зачем нужно было зря тратить столько снотворного, водку… Просто дать тебе неделю-другую готовить – и цель достигнута! Вот и могилка моя… Ты бульон-то солил? Повар!
Сразу успокаиваюсь – раз подкалывает, значит, дела не так уж плохи. Но всё-таки что стало причиной достаточно быстрого улучшения?
Однако бульон действительно бессолый…
* * *
Юрий Степанович, которому я позвонил, чтобы отпроситься на вечер из больницы, выговаривает мне:
– Вы, Саша, меня удивили. Я считаю неправильным, если буду узнавать о ваших проблемах через Булун или вообще через Дальний Восток. Почему вы сразу не позвонили? Я ведь тоже врач, как-никак!
– Юрий Степанович, вы меня простите… Я не думал, что вы сможете найти время…
– Он, видите ли, не думал! – кипятится завотделением. – Давайте ваш адрес. Я должен сам осмотреть вашего больного брата. Вы его слушали?
– Конечно. Хрипы, тяжёлое дыхание… Теперь кашель начался…
– Короче, давайте адрес! Я глубоко уважаю и люблю Кирилла, но считаю его неисправимым романтиком. Да и по телефону не лечат. Слушаю вас. Давайте адрес!
Диктую адрес.
Юрий Степанович долго слушает Ванькину грудь. Простукивает… Вот этого я пока не умею.
– Что ж… Воспаление, конечно, есть. Серьёзное воспаление. Что там с температурой?
– Тридцать восемь, – рапортую я, предварительно положив руку на Ванькин лоб.
– Знаете, Саша, давайте без ваших штучек. Всё слишком серьёзно. Ставьте градусник!
Ставлю.
– Так… Антибиотик правильный… Жаропонижающее когда последний раз кололи?
– В два. С того времени температура держится на одном уровне.
– Ну это мы сейчас посмотрим… Давайте градусник.
Даю…
– Гм… Тридцать восемь и одна… – Юрий Степанович как-то странно смотрит на меня. – Ну, знаете… Так и с ума недолго…
Наконец-то улыбается. Я тоже.
– А кто уколы делал?
– Я сам.
– Он так делает, что можно не почувствовать! – встревает Ванька, который до сих пор молча водил взглядом от Юрия Степановича ко мне и обратно.
– Я и не знал, что вы колоть умеете, – честно признаётся завотделением.
– В Булуне научила меня медсестра Вера Петровна. Потрясающая сестра!
– Наверное, старой закалки?
– Это точно.
– Ну а что делали ещё?
– Своим полем лечил… Лёг рядом и прижал Ваньку к себе… Ну как знахари раньше делали!
– Знахарь вы эдакий! – Юрий Степанович усмехается. – Но, похоже, именно это и улучшило ситуацию. Двумя уколами антибиотика вряд ли можно было бы добиться такого улучшения. Чёрт возьми! А ведь Кирилл опять оказался прав! Так держать! Но если что – сразу звоните мне. Свой мобильный я вам оставил. Кстати, у вас когда мобильный появится?
– Да не заработал я пока на мобильный…
– Ладно, заработаете! Ну, счастливо, братья… Да! Сергею Петровичу я всё обязательно расскажу. Он следит за вашими успехами. Семь предметов, включая вступительные экзамены, на «отлично» за три месяца его порадовали.
Закрываю за ним дверь и возвращаюсь в комнату.
– Саш… А кто такой Сергей Петрович? – спрашивает Ванька.
– Ректор Медицинской академии, где я сейчас учусь.
– На врача?
– Угу… Кстати, надо будет позвонить и перенести экзамен.
– Зачем? Не успеваешь подготовиться из-за меня?
– Я готов, но тебя оставить не могу.
– Глупости. Не бойся, не помру. А кто такой Юрий Степанович?
– Профессор. Завотделением в больнице, где я вечерами работаю.
– Вот… Солидного человека побеспокоил, – Ванька виновато сопит.
– Ладно! Разберёмся. Тем более он сам захотел прийти. Пока надо что-нибудь на ужин сделать.
– Саш… Слушай, не парься. Приготовь какой-нибудь концентрат или полуфабрикат. Обойдёмся… А?
После ужина и уколов ложусь спать. Сегодня буду спать рядом с Ванькой, а дальше посмотрим…
– Двинься…
Двигается. Ложусь. И Ванька сразу кладёт мне голову на плечо.
– Саш…
– Чего?
– Поговори со мной немного… Если не сильно устал, конечно…
Понимаю, что он сам даёт мне возможность снять его стресс. Значит, многое будет зависеть от меня, от того, что я сейчас скажу. Но мне именно сейчас так не хочется вести душеспасительные беседы! Устал я!
– Вань, ты думаешь, что в данный момент это актуально?
– Думаю, да… Саш… Я понимаю, что ты после всего… не сможешь общаться со мной, как раньше, но… и я не могу, когда… ты установил отношения «врач – пациент»!
– А какие же отношения могут быть с тобой сейчас, когда ты очень серьёзно болен? Врач, а я в данный момент – врач, не должен сюсюкать с больным, если хочет его быстро вылечить. Вспомни, как лечился твой позвоночник, сначала – больно, а потом пошло облегчение. Так и здесь.
– Саш… Но сейчас от тебя исходит не ласка, как тогда, а какая-то сухая прохлада…
Ого! Чует кошка… А с другой стороны… Ну и пусть, что он виноват! Но это же моё! Этому самому «моему» сейчас плохо. И ему поэтому так нужна моя ласка. А я чего? Обиделся, видите ли… Не стыдно?
– Вань, ну это издержки твоего теперешнего состояния, – опять пытаюсь выкрутиться я.
– Нет, Саша… Это издержки другого… – бормочет он и отворачивается.
– Так… Ну всё… Я с тобой! И буду с тобой… – обнимаю Ваньку, прижимаю к себе. – Спи! А я лечить тебя буду… Тебе тепло?
– С тобой – да. Без тебя – холодно… – вторит мне Ванька двусмыслицей.
Уверен, что его попытка суицида была во многом спровоцирована алкоголем. А сейчас он окончательно протрезвел. Даже, кажется, голова стала работать нормально.
Похоже, успокоившийся Ванька заснул. Ну, слава богу! Надеюсь, теперь с его болезнью мы будем бороться вместе. Вон как сладко посапывает! Даже хрипов особых в его дыхании я сейчас не слышу. Надо было его прослушать перед сном. Ладно! Чего тут руками всплёскивать – раньше думать надо было. Теперь уж только завтра. Однако надо ещё его своим полем полечить. Обнимаю Ваньку и начинаю свои заклинания «Болезнь, уйди… Воспаление, прекратись…» Кажется, на Ванькином фантоме, который я создаю своим воображением, тёмное пятно существенно уменьшилось.
* * *
Среди ночи просыпаюсь. Наверное, мысли всякие, которые так и шастают в моей бедной голове, спать не дают.
Осторожно встаю, подтыкаю под Ваньку одеяло, чтобы ему без меня холодно не стало, и иду на кухню курить.
