— Посмотрю, что удастся сделать, — услышал в ответ.
Я его поблагодарил и продиктовал мой электронный адрес и телефонный номер.
Посмотрел на часы. Чуть больше половины пятого. Позвонил Каролине.
— Алло, — услышал в трубке. — Я как раз думала о тебе.
— Надеюсь, что-то хорошее.
— По большей части. — Насчет ее тона у меня возникли сомнения.
— Не сожалеешь о прошлой ночи? — спросил я.
— Знаешь, все произошло так неожиданно.
— Да, — согласился я. Всегда считал, что самое лучшее в жизни происходит неожиданно, и Каролина не стала исключением. Но я не собирался торопить события. Кто-то сказал: «Те, кто ждет, возможно, и получат свой шанс». — Как идет вторая половина дня? — спросил я.
— Прекрасно. Я три часа играла на альте. Пальцы устали, но я так взбодрилась. Музыка — что кислород, без нее я задыхаюсь.
— Я думал, ты будешь собирать вещи.
— Я улетаю только в понедельник. Первый концерт в Чикаго состоится в среду, а на уик-энд оркестр едет с экскурсией на Ниагарский водопад. Я присоединюсь к ним в Чикаго в понедельник вечером.
— Так ты приедешь в Ньюмаркет?
— Не могу. Завтра в четыре иду в парикмахерскую.
— Понятно. — Мой голос переполняло разочарование. — И когда я тебя увижу?
— Ну что ты так расстроился. Это я не могу приехать в Ньюмаркет, но ты-то можешь приехать ко мне, если у тебя есть такое желание.
Желание у меня было.
— Когда?
— В любое время. Приезжай завтра и оставайся до понедельника. Утром отвезешь меня в Хитроу и проводишь в Штаты.
Мне ужасно не хотелось куда-то ее провожать.
— Хорошо. Буду у тебя к ленчу.
— Нет, позже. Мне нужно кое-что купить до парикмахерской. Приезжай в семь, и мы пойдем обедать в соседний паб.
— Здорово. Я тебе еще позвоню сегодня.
Я положил трубку и сидел за столом, улыбаясь в полный рот. Никогда в жизни меня так сильно не тянуло к другому человеку. «Что со мной?» — гадал я. Такое и радовало, и пугало. Я спросил у компьютера, кто сказал фразу, которая чуть раньше выплыла из памяти. Как выяснилось, Авраам Линкольн.
Но целиком цитата звучала следующим образом: «Те, кто ждет, возможно, и получат свой шанс, но им достанется только оставшееся от тех, кто поторопился». В будущем я решил не ждать, а проявлять инициативу.
Я провел за компьютером еще час, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Положил рядом с собой номер «Кембридж ивнинг ньюс» со списком погибших, начал вводить их имена в строку поиска в Интернете. Ничего. Правда, узнал, что один из погибших сотрудников «Делафилд», Гас Уитни, был связан с миром лошадей, через клуб поло. Точнее, «Лейк кантри поло-клаб».
Я занялся клубом. Нашел его сайт, большой, подробный, однозначно указывающий на то, что клуб в прекрасной финансовой форме и продолжает развиваться. Вывел на экран и фотографию улыбающегося Гаса Уитни, президента клуба. При этом с обновлениями на сайте явно не спешили. Прошло уже чуть ли не две недели после взрыва и гибели их президента, а упоминания об этом я не нашел. Основным спонсором клуба (меня это не удивило) значилась «Делафилд индастрис», а Ролф Шуман был одним из его вице-президентов.
Я нашел линк на Ассоциацию поло Соединенных Штатов и удивился, узнав, что этот вид спорта пользуется там такой популярностью. Разумеется, поло не могло тягаться с бейсболом или американским футболом, но клубов поло в США было в четыре раза больше, чем ипподромов. И в десять раз больше, чем клубов поло в Англии. Это стало для меня еще одним сюрпризом. Я всегда думал, что это непопулярный вид спорта, и особенно непопулярный в Англии, поскольку первыми стали играть в поло офицеры-кавалеристы английской армии на просторах далекой Индии, скучая по дому.
«У вас новое письмо», — просигнализировал мне компьютер: на экране в правом нижнем углу появился маленький синий ящик.
Письмо пришло от детектива-инспектора Тернера. Он прислал список гостей «Делафилд индастрис» в день скачки «2000 гиней». Едва я успел мысленно поблагодарить старину Тернера, как выяснилось, что нужной мне информации нет. Он прислал отсканированный лист бумаги с полным списком гостей. Однако кто-то жирной черной линией замазал семь строк — фамилии тех, кто не появился на ленче. Против шестнадцати фамилий кто-то поставил букву «у», вероятно, означавшую — «убит/убита», потому что «у» пометили Элизабет Дженнингс, Мэри-Лу Фордэм и Уолтерсов. Внизу кто-то дописал ручкой: «Луиза Уитворт» и «Элейн Джонс». Вместе с буквой «у». Я помнил по «Кембридж ивнинг ньюс», что Элейн Джонс убил кусок бетона, вылетевший из стены или балконного ограждения.
Похоже, жаловаться я не мог. Попросил список выживших, и детектив-инспектор Тернер мне его и отправил вместе с фамилиями убитых. Но мне по-прежнему недоставало фамилий семи человек, которые не пришли на ленч, хотя их там ждали.
Я снова позвонил в Специальную службу.
— Детектив-инспектор Тернер еще на месте? — спросил я.
Мне пришлось подождать несколько минут, прежде чем он взял трубку. Я поблагодарил его за список и попросил еще об одной услуге. Он терпеливо слушал, пока я объяснял, зачем мне нужны фамилии тех, кто не пришел: они чудом избежали смерти, а потому, скорее всего, тоже нуждаются в групповой психотерапии.
И после короткой паузы согласился поискать исходный список.
— Не уверен, что он у нас сохранился, — предупредил он меня. — Люди, которых там не было, нас не интересуют, поскольку не они были целью.
Я подумал о том, чтобы познакомить его с моей версией, но она по-прежнему казалась довольно вычурной, да и фактических подтверждений я пока не нашел. Мои поиски по Интернету ничего существенного не принесли, и я уже сильно сомневался в том, что кто-то намеренно повредил тормозную систему моего автомобиля. Поэтому еще раз поблагодарил его и сказал, что буду ждать списка.
— Я заканчиваю работу через полчаса, — услышал в ответ. — Постараюсь успеть.
Я положил трубку. Прав я или полиция? Может, мне следовало поделиться своими идеями с кем-нибудь из полицейских и он, по крайней мере, мог бы указать на ошибки в моих умозаключениях? А возможно, как и сказала Каролина, полиция располагает недоступной мне информацией, полученной от разведывательных служб. Но могло быть и так, что они держались за версию арабского принца, потому что у них не было никакой другой.
Я подумал, а не позвонить ли Нейлу Дженнингсу, но решил, что его горе слишком свежо, чтобы задавать ему вопрос, как и почему его пригласили в ложу «Делафилд». И позвонил Кейли.
— Привет, Макс. — Трубку взяла Эмма. — Проверяешь, придем ли мы завтра?
Мне пришлось поднапрячься, чтобы понять, о чем она говорит.
— Нет, я и так не сомневался, что придете.
— И правильно. Нас будет шестеро, как обычно.
— Отлично. — Я решил не упоминать о том, что в ресторане меня не будет, потому что меня ждал обед в пабе с Каролиной. Я уже и не помнил, когда обедал в пабе в субботу. Так что с нетерпением ждал этого события. — Я позвонил, чтобы спросить, почему вас пригласили на ленч в ложу «Делафилд» в день скачки «2000 гиней».
— А, вот ты о чем. Одна наша лошадь участвовала в скачке. Может, поэтому.
— Но они не приглашали всех тренеров.
— Этого я не знаю. Пригласили нас и, насколько мне известно, Нейла и Элизабет. Мы с Элизабет об этом говорили. Бедная Элизабет.
— Да. — Я выдержал приличествующую моменту паузу. — Эмма, уж извините за настойчивость, но вы можете вспомнить, когда получили приглашение?
— Ох. — Короткое молчание. — Боюсь, не вспомню. Но заранее, это точно.
— Вы получили отпечатанную открытку-приглашение, как и положено?
Опять ответ последовал не сразу.
— Думаю, что нет. Я не помню, чтобы их приглашение стояло на каминной доске. Туда мы ставим все приглашения. — Я подозревал, что каминная доска в их гостиной сильно заставлена.
— Спасибо вам.
— Нет проблем. Я спрошу Джорджа, когда он вернется. У него заседание совета этого чертова клуба, где он — президент. Я позвоню тебе, если он что-нибудь вспомнит.
— Благодарю. До встречи. — Я положил трубку. Еще один тупик.
Я вновь посмотрел на список, присланный детективом-инспектором Тернером. Из семнадцати фамилий, не вычеркнутых из списка и не помеченных буквой «у», я знал одиннадцать. Остальные, скорее всего, принадлежали сотрудникам «Делафилд», и среди них одна женщина, согласно миссис Хардинг из газеты, скончалась в больнице от полученных при взрыве ожогов. Из одиннадцати одна пара регулярно приходила в «Торбу», а еще четверо бывали время от времени. Остальные пятеро жили не в Ньюмаркете, в том числе тренер и его жена из Миддлэма в Йоркшире, жена ирландского джентльмена, которого убили, и бывший жокей из графства Уэст. Он зарабатывал на жизнь, объясняя гостям корпораций, на кого ставить деньги.
