Без сомнения, что дело здесь упиралось в большую политику. Организаторы процесса над Л. Лисицом наглядно демонстрировали как своим либералам, так и заокеанским, что их кумирам в Белоруссии ничего не светит. Это вам не Украина или Грузия (заметим, что в наши дни эти республики хорошо «спелись», что не случайно — эта спевка по сути зарождалась в позднесоветские времена).
Но вернемся к Высоцкому. Он в те же дни также вынужден был общаться с правоохранительными органами (что было отнюдь не случайно) в лице одного из следователей все того же ОБХСС. Что за следователь? Дело в том, что в Ижевске завели уголовное дело на организаторов его концертов, прошедших весной того года. Главным по делу проходил администратор Василий Кондаков, который, помимо концертов Высоцкого, организовывал также в Ижевске выступления Геннадия Хазанова, Валентины Толкуновой и других популярных артистов. Ему инкриминировали так называемый «съем денег». То есть продавалось билетов большее количество, отчитывались за меньшее — и часть денег присваивалась. Из этих денег платились дополнительные суммы артистам, а часть денег прибирал к рукам Кондаков и еще несколько человек. Во время следствия Высоцкого пытались вызвать повесткой в Ижевск, но он их попросту игнорировал. Тогда к нему и отрядили следователя, который отыскал его в Тбилиси. После встречи с ним Высоцкий понял, что без помощи грамотного адвоката ему не обойтись, и вспомнил про Генриха Падву. А тот и легок на помине. Вот как об этом вспоминает сам адвокат:
«Я отдыхал на юге, мы с приятелем путешествовали на машине. И по дороге заехали в Тбилиси. Едем, и вдруг я вижу афиши Театра на Таганке. Это было, по-моему, днем — у нескольких актеров было выступление в каком-то Доме культуры.
Я говорю: «Давай заедем!» В общем-то, я хотел увидеть Валеру Янкловича. Я с ним был ближе знаком, потому что он жил рядом со мной, в Большом Сухаревском, бывал у меня, и я бывал у него. Но и Володю тоже надеялся увидеть.
Поднимаемся наверх, там большой длинный коридор. Я спрашиваю: «А где комната Высоцкого?» Мне отвечают: «Дальше по этому коридору». Иду, мне навстречу издалека идет какая-то пара. Иду, не очень обращая внимание. И вдруг слышу: «Ну, туда-растуда! Вот это да!» И Володя, вот так растопырив руки, идет ко мне: «Это же чудеса! Мы с Валерой идем и говорим: где бы нам найти Генриха — и вдруг ты!» — «А что такое?» — «Да понимаешь, вчера прилетел следователь из Ижевска…» И Володя начинает мне рассказывать про дело Василия Кондакова. Времени не было, и мы договорились, что я приду на вечерний спектакль. И весь этот спектакль мы с Валерием просидели в буфете, а Володя прибегал, как только не был занят на сцене. И идет разговор о том, что происходит и что можно сделать. Володя все это рассказывал очень взволнованно, на таком накале!
Это был первый вечер, когда мы общались тепло и достаточно близко. Шел спектакль «Преступление и наказание». Володя был в костюме Свидригайлова, а я все время порывался: «Дайте, я хоть немного посмотрю спектакль!» — «Да ладно, ты всегда успеешь…» Вот так мы провели весь вечер… Короче говоря, они меня уговорили взять на себя защиту Кондакова…»
К слову, пока «Таганка» гастролировала в Тбилиси, у ее главного режиссера Юрия Любимова произошло прибавление в семействе — жена-венгерка Каталина родила ему сына Петю.
3 октября «Таганка» играла «Мастера и Маргариту», а в это время по ТВ транслировали суперматч по футболу на Кубок европейских чемпионов: играли тбилисское «Динамо» и «Ливерпуль». Стоит отметить, что это была вторая игра этих команд: первая состоялась двумя неделями ранее в Тбилиси и закончилась поражением тбилисцев 1:2. Теперь перед советскими футболистами стояла сверхсложная задача — надо было обыграть с разницей в два мяча английский клуб у него дома. Полстраны в семь вечера прильнуло к экранам телевизоров, чтобы посмотреть на этот поединок. Странно, что в самом Тбилиси нашлись люди, кто предпочел этому зрелищному действу спектакль «Таганки». Хотя и это объяснимо: скандальная слава этого театра всегда привлекала к нему повышенное внимание, да и сам спектакль «Мастер и Маргарита» был из этого же ряда. Вот как вспоминает о тех событиях актер «Таганки» Михаил Лебедев:
«Мы в ДК профсоюзов играли „Мастера…“, а „Динамо“ (Тбилиси) играли с „Ливерпулем“. Это было замечательно. У нас за кулисами все сидели, прикованные к телевизору. И мы придумали очень интересную шутку: Витя наш, говоря текст роли, вдруг как комментатор вставлял: счет матча такой-то… Зал просто взрывался! И когда он объявил, что „Динамо“ победило 3:0, — произошел просто „обвал“! Это было нечто…»
В начале ноября Высоцкий взял в театре недельный отпуск и уехал к жене в Париж. Отметим, что наш герой проходит свидетелем по уголовному делу («ижевское») и в компетенции того же МВД, которому подчинялся ОВИР (как уже говорилось, это направление курировал замминистра внутренних дел страны генерал Борис Шумилин), было не разрешать ему выезжать за границу. Но ему разрешили. Как пел сам Высоцкий в песне 78-го «Реальней сновидения и бреда»: «Я вхож куда угодно — в терема и закрома…» Другое дело, что впускали его в эти «терема и закрома» не просто так, а как одного из активных участников тайной войны, ведущейся между различными кланами как советского, так и международного истэблишмента.
Например, буквально накануне отъезда Высоцкого в Париж — 16–17 октября — в Москве, в Кремлевском дворце съездов, прошло Всесоюзное совещание идеологических работников. На нем одну из речей произнес руководитель Международного отдела ЦК КПСС Борис Пономарев, который обратил внимание собравшихся на то, что высшее советское руководство большое значение придает использованию «многообразных связей советских профсоюзов, обществ дружбы, других общественных и научных организаций с зарубежными странами». Здесь обратим наше внимание на упоминание обществ дружбы, поскольку советское общество дружбы «СССР — Франция» было завязано на французский аналог «Франция — СССР», которое возглавляла жена нашего героя Марина Влади. Таким образом, ее высокое положение отбрасывало свой отблеск и на Высоцкого.
Однако немалое значение в кремлевских раскладах имел и собственный вес певца, который он имел на Западе (правда, и здесь половина «килограммов» имела кремлевское происхождение). Поэтому, когда на том же совещании главный идеолог партии Михаил Суслов упомянул о круглосуточной русской службе московского радио, которая «стала звучать на все континенты на английском языке, значительно расширив международную аудиторию Москвы», вспомним опять о Высоцком: его песни (из разряда идеологически правильных) периодически стали включаться в программы этой радиостанции, служа тем самым задачам советской контрпропаганды.
