в сторону, отрицая все это. Этого просто не могло быть, никак. Ее Артур! Он никогда не опуститься до этого, но тут же мысли пошли вспять — а я ведь ничего и не знаю о его бизнесе! Губы же прошептали — этого не может быть! Вы сплетничаете. Вы оба недолюбливаете друг друга, а я между вами, как между огней.
Но лорд Тернер невозмутимо взял её за руку и прижался губами к её ладони.
— Я сейчас еду домой. Предлагаю подвезти вас на предприятие князя и вы сами во всем убедитесь.
Они ехали около полутора часов от клиники до окрестностей Нью-Йорка, в стороне которых она никогда не была. И теперь она понимала, почему её Артур всегда так поздно возвращается домой. Они въехали в глухие железные ворота и еще пять минут на автомобиле добирались до зданий, в которых размещались цеха производства подшипников. Рядом с большим серым, почти без окон, высотой в три этажа зданием, располагался просто аккуратненький домик. Оштукатуренный в белый цвет и возле него стояло несколько автомобилей и даже три автобуса, как она подумала, для развозки работников до города. Начало было не плохое и она так надеялась, что того, о чем рассказал ей Тернер она не увидит, или все будет не так, как он преподносит. По крайней мере эти увиденные ею автобусы говорили об обратном: «На предприятии заботятся о том, чтобы работникам было на чем добираться на работу».
Она сразу вспомнила свой металлургический завод в Будапеште и чувство вины прокатилось эхом в голове, так как она все бросила и только несколько раз звонила своему управляющему справиться о делах его и завода. Все, она уже понимала, как это сделалось для неё далеким и чужим и гнала мысли от себя, так как не знала, что со всем этим делать. Завод фактически находился в чужих руках и именно на произвол судьбы она его и бросила. «О, Дева Мария! Я обязана вернуться назад в Будапешт и решить для себя и своей семьи, что им всем с этим делать? Она так давно хотела завести обстоятельный разговор об этом с Артуром, но он возвращался уставший, поздно и за последнее время накопился ворох новых проблем, которые все отодвинули на задний план!
Став лицом перед входом в большое серое здание, она словно стала лицом к лицу со своей запрятанной в глубь себя проблемой и даже физически стала ощущать невыносимую тяжесть на своих плечах. Лорд Тернер пошел первый, не оставляя её и они вошли в цех, где был земляной пол и только как на квадратных пяточках, существовал деревянный настил. И она увидела насколько огромное здесь пространство, уходящее вглубь, а прямо перед их глазами встала шумная суета людей и они, перед собой, увидели только конец трех поточных конвейерных линий станков, за которыми стояли дети, да. да, именно подростки лет двенадцати-четырнадцати, очень чумазые от мазута бравшихся в руки деталей и их удивленные и уже такие взрослые, серьезные взгляды одновременно повернулись в их сторону. А в них она сразу разглядела обычно человеческое отупение от монотонной, однообразной скучной работы изо дня в день и ей сделалось дурно.
Теперь уже Иден Тернер следовал за ней, а её неведомая сила гнала вон отсюда и взгляд по пути только выхватил знакомый черный автомобиль Артура, возле административного домика и она встала как вкопанная, не зная, что ей дальше делать, а в сердце клокотала буря в вперемешку с чем-то настолько давящим на неё и она этого не понимала. Тупо смотря на автомобиль Войцеховского и переводя взгляд на окна домика.
Иден оказался рядом и словно ей появилась опора, но в этой истории он играл роль только наблюдателя со стороны. Она сама, хаотично, не отдавая четко отчета, что делает, стала искать его руку и уцепилась за рукав пиджака, а он, понимая её движения, протянул её руку себе под локоть. Но молчал.
— Иден, вы отвезете меня домой? — неуверенно спросила она.
Он утвердительно качнул головой. Но, вслух, добавил:
— Я на вашей стороне, но вы молодцы — скандал здесь был бы неуместен. Сохраняйте самообладание.
В автомобиле они ехали молча и только один единственный вопрос он от неё услышал:
— Иден, почему жизнь такая жестокая?
— Вы, о чем, Ани? — спросил он. Но она не ответила. Он сбоку смог рассмотреть какое — то испуганное выражение на её лице, но одинокую, скупую слезу, скатившуюся по щеке, не заметил.
Провожая её за ограду её частной территории, он понимал, что творилось у неё на сердце и не донимал вопросами. Только одну фразу он произнес, но увидел, что она потухла бесцельно в пространстве. Так как женщина находилась в прострации.
— Ани, я жду вас у себя в клинике.
Поздно вечером она ждала Артура и молила Деву Марию, первый раз в жизни, чтобы сегодня вечером он не пришел. Она знала, что будет скандал, она его не хотела и все — таки четко знала и то, что эмоции в себе удержать не сумеет.
В семь часов вечера его конечно же не было. Она забралась с ногами на тахту и все ждала. В таком состоянии она не хотела идти к Джизи, она не хотела ужинать, и она не могла ложиться спать. Его не было и в восемь часов. Внутреннее напряжение съедало все её внутренние силы и ей казалось, что её просто разорвет, как мыльный пузырь. В голову пришла мысль, и она позвала Бетти.
— Милая, ты единственная подруга у меня в этой стране, давай… составь мне компанию …у нас есть что-нибудь крепкое?
— Есть. Тогда еще с дня рождения вашего осталось.
Когда Войцеховский пришел домой, Бетти спала в кресле, а Ани спала на тахте и по бутылке французского коньяку и по запаху, стоявшему в комнате, он определил, что женщины пьяные, но только причина была не понятна. Разглядев бутылку, он с удивлением отметил, что на дне ничего не осталось.
Первой уложить в кровать он решил Бетти. Но проснувшись, от чужих сильных рук, Бетти даже сообразила смутится и спешно ускользнула из каминной. Но, когда он попытался взять на руки Ани, чтобы унести на верх, она проявила себя капризной девчонкой.
