Уэйви сжала руки, показывая Куойлу, что любой человек может взять жизнь в свои руки, ухватиться за то, что ему доступно. И он подумал о том, что еще может так разжечь это сердце.
Она попросила Куойла подвезти ее в пятницу в библиотеку, которая была открыта только по вторникам и пятницам, в полдень.
— Понимаешь, обычно меня возит туда Кен, когда может, но сейчас он в море. А я очень скучаю без книг. Я люблю читать. И много-много читаю Герри. И папе привожу книги. Те, которые ему нравятся: о восхождении на вершины, о путешествиях, об исследовании Лабрадора.
В пятницу утром Куойл начал приготовления. Надел рубашку получше, начистил ботинки. Он старался не волноваться. Он же просто везет человека в библиотеку! Но ничего не мог с собой поделать.
***
Библиотека размещалась в перестроенном старом доме. Квадратные комнаты с выкрашенными в фисташковый цвет обоями. Вдоль стен стояли самодельные книжные шкафы и крашеные столы.
— Вот детская комната, — сказала Уэйви. — Может быть, твои девочки захотят что-нибудь почитать. Банни и Саншайн. — Она осторожно произнесла их имена, словно пробуя на вкус. Ее волосы были аккуратно заплетены. Воротничок серого платья украшало кружево. Герри уже был возле полок, вытаскивая все книги без разбора и раскрывая их.
Куойл казался себе огромным, неуклюжим кабаном. Куда бы он ни повернулся, его свитер цеплялся за выступающий корешок книги. Он обрушил секцию юмористических рассказов, детективов, философских изречений и проповедей. Он ловил падающие книги, но это ему не всегда удавалось. Глупый Куойл краснел в крохотной библиотеке на северном побережье Атлантики. Перейдя к секции, где стояли книги о путешествиях, он нашел Эрикса Ньюбай и Хансена, Редмонда О'Ханлона и Уилфрида Цесайгера. Набрал полные руки книг.
Они поехали обратно через дом Бити, чтобы забрать девочек, которые не были знакомы с Уэйви.
Последовало церемонное представление: «А это Герри Проуз. А это Уэйви, мама Герри». Уэйви развернулась и пожала им руки. И Герри пожал всем руки, даже своей матери и Куойлу, даже по две руки одновременно. У него были горячие ладошки.
— Здравствуйте, — сказала Уэйви, — ах, здравствуйте, мои дорогие!
Они подъехали к дому Уэйви, где им был обещан чай с пирогами. Саншайн и Банни боролись на заднем сиденье за право первой увидеть соседский дворик со сказочным зверинцем из разноцветных собак и петухов, серебряных гусей и пятнистых кошек, с деревянным человечком в штанах в шахматную клетку, держащим за руку деревянную женщину. Там был даже флюгер в форме желтой лодки.
Потом Банни наткнулась взглядом на деревянную собаку с ошейником из бутылочных пробок. Из ее открытой пасти торчали клыки. Казалось, что собака принюхивается к ветру.
— Папа, — она вцепилась в рукав Куойла. — Там белая собака. — Куойл слышал, как она всхлипывала. — Белая собака. — Она продолжала повторять страшные слова на одной ноте: «белая собака».
Вдруг он догадался. Банни стимулировала свой страх, разогревала его. «Девочка боится белой собаки. Родители не находят себе места».
— Банни, это всего лишь деревянная собака. Она сделана из дерева и покрашена краской. Она ненастоящая.
Но она не хотела успокаиваться. Стучала зубами и хныкала.
— Наверное, мы зайдем к вам на чай в другой раз, — сказал Куойл Уэйви и строго посмотрел на Банни. Даже почти сердито.
— Папа, а где их отец? — спросила Саншайн. — Ну, папа Герри и Уэйви?
***
На выходных Куойл и тетушка занимались ремонтом и покраской. Деннис начал работать на кухне. Весь дом был покрыт пылью и стружками и уставлен досками. Тетушка шкурила буфет. Куойл трудился над собственной дорогой к морю. Читал книги. Играл с дочерьми. Однажды он на мгновение увидел в личике Саншайн до боли знакомое лицо Петал. Он думал, что боль уже прошла, но тут она снова обдала его горячей волной. Казалось, сама эта женщина появилась, потом исчезла снова. С другой стороны, она все время была рядом с ним генетически. Он позвал Саншайн, чтобы прижаться к ней лицом и продлить иллюзию, но она не пошла к нему. Только покачала головой и сказала: «Здравствуйте, ах, здравствуйте, мои дорогие!» Она напомнила ему об Уэйви, этой высокой женщине. Он заставил себя засмеяться вместе с девочкой.
***
В субботнее утро Куойл отправился на лодке в Безымянную бухту за омарами. Оставил Банни в ярости метаться по причалу.
— Я тоже хочу поехать!
— Я покатаю тебя, когда вернусь.
Терпел остроты жителей бухты по поводу своей лодки. Дурная слава этой посудины заметно опережала ее самое, и все говорили, что она когда-нибудь утопит своего хозяина. На обратном пути он обогнул небольшой айсберг, дрейфовавший по заливу. Айсберги не переставали изумлять его: огромные глыбы льда, испещренные пещерами и арками.
— В этом году к берегу прибило уже более четырехсот айсбергов, — сказал он тетушке. Айсберги не давали ему покоя. Ему даже не снилось, что айсберги могут стать частью его повседневной жизни. — Я не знаю, где именно их вынесло на берег, но так говорят. Я читал это вчера в сводках.
— Ты омаров привез?
— Да, купил их у Лада Юнга. Он все время совал мне что-то в сумку «на дорожку». Будто конфеты у кассового аппарата. Я попытался заплатить ему, но он отказался.
— Довольно скоро сезон закончится, поэтому нам не стоит отказываться и есть их, пока у нас есть такая возможность. Я помню Юнгов, какими они были в дни моей юности: со свисающими на глаза волосами. Знаешь, что здесь самое лучшее? — спросила тетушка. — Рыба. Подожди, вот пойдет снежный краб, и ты попробуешь самое сладкое в мире мясо! Ну, и как мы приготовим этих омаров?
— Сварим.
— Ну да. Давненько мы не ели хорошей похлебки из омаров. Хотя в этом есть и хорошая сторона. — Она посмотрела в сторону комнаты, где стучала молотком Банни. — Нам давно никто не говорил про «красных пауков», все просто сидели и ели свои сухие завтраки. А еще я могу сварить омаров, вынуть мясо и сделать рулет. А как насчет блинчиков с омарами и со сметаной?
Куойл исходил слюной. Это был излюбленный фокус тетушки: она описывала всевозможные блюда, а затем готовила простейшее из возможных. Партридж так никогда не делал.
— Салат из омаров тоже хорошо, только для ужина его будет маловато. Знаешь, есть одно блюдо, которое мы с Уоррен очень любили. Его подавали в Гостинице Хорошей Погоды на Лонг-Айленде. Мясо из хвостов вымачивали в саке, потом готовили с молодыми побегами бамбука и водными каштанами, потом снова складывали в панцирь и запекали. Там еще подавали такой острый соус! Здесь я не могу найти ничего подобного. Конечно, если бы у нас были креветки, крабовое мясо и гребешки, я бы могла нафаршировать хвосты омаров, но для этого еще нужно белое вино и пармезан. Только вино и пармезан надо сначала найти.
— Я купил сыру. Только не пармезана, а простого. Чеддера.
— Ну, тогда мы остановимся на пироге из омаров. У нас нет сметаны, но я могу приготовить его с молоком. Банни съест его без капризов, а мы отдохнем от вареных блюд. Я хочу приготовить что-нибудь особенное. Я пригласила на ужин Доун. Она придет к шести, так что времени у нас достаточно.
— Кто?
— Ты слышал. Я пригласила в гости Доун. Доун Баджел. Она славная девушка. А ты постарайся развлечь ее беседой. — Она сказала это потому, что ее племянник либо пропадал на работе, либо страдал от несчастной любви.
Из гостиной донесся оглушительный грохот.
— Банни, — позвал Куойл. — Что ты там делаешь? Еще один ящик?
— Я делаю ПАЛАТКУ. — В голосе слышалась ярость.
— Деревянную палатку?
— Да. Только дверь кривая. — Грохот.
— Ты что-то бросила?
— Дверь КРИВАЯ. А ты обещал покатать меня на лодке. И не покатал!
Куойл встал.
— Я забыл. Так, хорошо, вы обе быстро одевайтесь, и пойдем.
Но, выйдя за порог, Банни сразу изобрела новую игру, заставив Куойла ждать.
— Ложись на спину. Видишь? Вот так.
Саншайн завалилась на спину и вытянула руки и ноги.
— А теперь посмотри на верхушку здания. Смотри, не отрывайся. Правда, страшно? Кажется, что этот страшный дом сейчас упадет.
Потом их взгляды переместились с обшивочных досок, потрепанных штормовыми ветрами, на черные края крыши. Над верхней частью крыши облака рассекали небо по диагонали. Казалось, что облака стоят на месте, а дом неумолимо падает вперед. Стена дома воображаемо нависла над Саншайн, которая вскочила и отбежала в сторону, испытав приятный испуг. Банни выдержала дольше, но ей тоже пришлось встать и спасаться бегством.
В лодке Куойл заставил их сесть плечом к плечу. Они ухватились за планширь, и лодка понеслась над водой.
— Быстрее, пап, — кричала Саншайн.
А Банни не могла оторвать глаз от пенящейся волны. Оттуда, из водоворота пузырьков, на нее смотрела морда собаки, с блестящими глазами и движущейся пастью. Волна поднялась, и собака вместе с ней. Банни схватилась за скамейку и зарыдала. Куойл сбросил скорость.
