– Что, не приехала карета? – спросила Аня, не скрывая ухмылки.
Сучка.
– Нет, – отозвалась я, безмятежно оскалившись в ответ. – Это была разовая акция – золушка потеряла туфельку Адидас и карета превратилась в тыкву.
Администраторша надменно задрала брови и походкой от бедра направилась к своей машине, всем своим видом показывая, что не оценила шутки. Чтоб у тебя живот прихватило по дороге, а бумаги под рукой не оказалось.
Эта мысль немного развеселила, стоило представить. Жаль ненадолго. И когда я подъехала к дому, в котором жила последние недели, от веселья не осталось и следа.
Ворота открылись, как только я вышла из машины такси. Никогда не видела, кто их открывает. Стекла в будке были заклеены темной, глянцевой пленкой, так что, пытаясь уловить сидящего там взглядом, я всегда натыкалась на свое отражение.
Оказавшись в доме, я не стала сразу бежать в свою комнату как делала это обычно. Неожиданное чувство скованности без спроса пробралось под кожу, словно я здесь находилась впервые. С той лишь разницей, что никто из хозяев меня не встречал, и я знала, что могу свободно передвигаться по комнатам с современным интерьером.
Не спеша проходя по залу, я устремила взгляд на второй этаж и задержалась возле дивана. Внутренности стягивало от осознания, что он там, словно прямо сейчас хозяин дома стоял возле перил и смотрел на меня в упор. С осуждением. Молча показывая, что видит меня насквозь. И только я знала, как он заблуждается. И понимала, что лучше, чтобы заблуждался.
Устало приземлившись на мягкое сидение, я прикрыла глаза и поморщилась, буквально ощутив тяжесть, которую добровольно взяла на свои плечи. Безумно хотелось сбросить ее… Освободиться и двигаться в своих интересах.
Едва я прислонилась к спинке, как свинцовая волна прошла по телу, утягивая меня в сон. Чуть-чуть посижу и встану – пообещала я себя. Просто двигаться не хотелось.
Приятный мужской запах вторгся в мое обоняние, и пушистым облаком занял сознание, прежде чем меня пробудило прикосновение. Будто теплые пальцы погладили по щеке, но я так не хотела выныривать в реальность, что решила – это сон. И только неудобное положение смутило меня, ведь я была уверена, что лежу в кровати!
Нехотя открыв глаза, я поняла, что с ногами устроилась в углу дивана. Тут же встрепенулась, но не успела встать, потому что врезалась взглядом в высокую фигуру, что возвышалась надо мной. Обнаженный по пояс Темурез стоял совсем рядом и задумчиво смотрел на меня сверху.
Ни сказав, ни слова, он чуть наклонился и захватил пальцами мою ладонь. Потянул на себя, чтобы я поднялась, и как только это случилось, посмотрел в глаза, которые я опустила. Только не смущенно, а словно отгораживаясь от него.
– Иди в комнату, – негромко велел Тем, обратив внимание на то, что я высвободила руку из его пальцев.
Никак не откликнувшись, я отступила от него и направилась к лестнице. Остро чувствовал, что он идет следом, и сердце гулко билось в груди до самого последнего шага. Лишь возле двери обернулась, не боясь, встретится взглядом с хозяином дома и, считая необходимым убедиться, что он не стоит рядом.
Он не стоял. Ленивой походкой шел мимо в этот момент, на достаточном расстоянии, словно остро улавливал невидимую стену, которой я мысленно отгородилась. Будто в ежика превратилась, больше не имея причин раскрываться перед ним. А может Тем все понял по моему взгляду, в котором больше не было трепета. Теперь в нем закралось отчуждение и трезвое видение реальности.
Наконец я открыла дверь и скрылась в своей комнате. И я знала, что он наблюдал за мной до последнего, словно намеренно демонстрировал контроль. И я не постеснялась громко щелкнуть замком, в свою очередь демонстрируя, что не питаю иллюзий.
Следующий день начался с того же настроения, которым закончился предыдущий. Я планировала успеть сегодня к третьей паре, но проснувшись, вместо того, чтобы собираться, продолжала валяться, неотрывно гипнотизируя окно.
Серый свет заходил в комнату через приоткрытые шторы, что говорило о пасмурной погоде. И эта пасмурность будто в душу мне зашла – прямо хандра какая-то накрыла. Потому что я понимала, что не удержусь и прямо сегодня поеду в свою квартиру. Я хотела разобраться во всем как можно скорее! Но там я непременно встречу отца и лицом к лицу столкнусь со всем негативом прошлого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Смирившись с предстоящим испытанием, я, наконец, поднялась с кровати и направилась в ванную. Там приняла бодрый душ, окончательно проснулась и с твердым настроем начала собираться. Лана позвонила как раз, когда я выходила из комнаты. Я сообщила ей, что не приеду на пары и возложила на подругу обязанность ответственно записать все лекции.
Выходя на крыльцо дома, я плотнее закуталась в кожаную куртку, сетуя на то, что так быстро холодает. Мне предстояло ехать на автобусе с несколькими пересадками, и я очень пожалела, что не надела свитер. Однако возвращаться не стала, разделяя мнение о плохой примете.
Пока ехала все думала позвонить папе, но включая дисплей тут же его выключала. Если он пьян, все равно ничего не поймет. Если его нет дома, я знаю, где ключи. Прятала запасной за почтовым ящиком. В общем, я искала любой повод, чтобы не звонить и не расстраиваться.
От остановки до дома я шла минут десять, и как только оказалась перед подъездом заставила себя отключить все эмоции. Это не мой дом. Я просто пришла в гости ради одной цели.
Дверь оказалась не заперта. Толкнув ее, я проигнорировала запах, что царапнул ноздри и, не разуваясь, прошла по квартире. Увидела, что на кухне никого нет, и задержалась напротив зала, где спал папа. Приблизившись тенью, я остановила на его лице тяжелый взгляд. Подняла с пола одеяло и, укрыв хозяина квартиры, направилась к настежь открытому окну.
Покинув зал, я сразу ушла в свою комнату. Все документы хранились там - в старом комоде. По крайней мере, пока я здесь жила.
Я не знала, что должна была найти, но перебирала каждый листок. Какое-то официальное упоминание о Паше, хоть какой-то намек...
– Что ты делаешь?
Папа так незаметно оказался в комнате, что я вздрогнула. Он застал меня на полу в окружении бумаг. Выглядел заспанным, но не пьяным, хотя перегар чувствовался.
– Кое-что ищу, – вздохнула я, немного смутившись.
Будто вор пробралась в квартиру – наверное, именно такое впечатление было у папы.
– Что именно? – спокойно спросил он, проходя в комнату.
Встретившись с ним взглядом, я несколько мгновений решала, стоит ли говорить.
– Вчера возле университета меня встретил один человек, – начала я задумчиво, прокручивая в голове то, о чем рассказывала. – Он назвал себя Пашей и сказал… что он мой брат.
Папа слегка нахмурился и оглядел документы, разбросанные возле меня.
– Значит, ты не поверила ему? – предположил он.
Я набрала полную грудь воздуха и неуверенно пожала плечами. А папа вдруг перешагнул документы и подошел к комоду. По всей видимости ничего там не нашел, задумчиво потер лоб и вышел из комнаты. Вернулся со своей потертой барсеткой и вытащил оттуда паспорт. Открыл нужную страницу и протянул мне.
Это была заметка о детях. И первой строчкой стоял Городецкий Павел Сергеевич.
– Так это правда, – выдохнула я, взглянув на папу.
Он сел на кровать и будто волнуясь, потер ладони.
– Почему ты не рассказывал?
– Потому что давно заставил себя забыть о нем, – признался папа угрюмо.
– И… что же стало причиной? – недоуменно спросила я.
– Его мать – ясно? – ощетинился он. – Это долгая история, Ника. Я был молодым и дурным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Расскажи мне, – настояла я, игнорируя его упрямо желание отмахнуться. – Я хочу знать.
Папа вздохнул и отвернулся к окну.
– Ну что рассказывать… встречался я с одной. Даже чуть не женился. Но в итоге ничего не вышло.
– Почему?
– Потому что не любил, – посмотрел он мне в глаза. – Она и забеременела, думая, что удержит. А потом страдала с ребенком на руках, узнавая о моих изменах. В общем… как скот вел себя.
