Потери в вооружении и боевой технике также оказались очень большими. Большая часть орудий, находившихся в открытых артиллерийских парках, была уничтожена. В автопарках сгорели автомашины, у своих коновязей погибли почти все лошади артиллерийских и минометных подразделений этой дивизии. Неприкосновенные запасы, находившиеся на складах, были частично уничтожены, в последующем большая часть их досталось немцам.
Из отчета 6-й сд о боевых действиях в первые часы нападения немцев: «В результате личный состав 6-й и 42-й стрелковых дивизий и других частей остался в крепости в качестве ее гарнизона не потому, что ему была поставлена задача по ее обороне, а потому, что из нее невозможно было выйти»[164].
Участники, пережившие начало войны на границе, свидетельствуют, что внезапные артобстрел и бомбежка привели к растерянности, в некоторых случаях возникла и паника. Но после некоторого замешательства отдельные группы военнослужащих под руководством наиболее инициативных командиров оказали врагу ожесточенное сопротивление.
По свидетельству начальника штаба 4-й армии Л.М. Сандалова, бой у переправ через Буг продолжался вплоть до 7 часов. Противник ворвался в Брест с юга, но крепость, железнодорожный узел и вся северная часть города оставалась в наших руках. Находившиеся в этом районе батареи 447-го кап и 131-го ап открыли огонь по немцам, переправляющимся через Буг, и нанесли им ощутимый урон. На железнодорожном мосту им удалось подбить немецкий бронепоезд, с которого ещё до начала артподготовки был высажен десант. Движение по мосту было прекращено.
В частях 22-й тд 14-го мехкорпуса боевая тревога была объявлена только с началом артподготовки противника. Ее военный городок хорошо просматривался со стороны противника. В результате этого дивизия понесла большие потери в людях и матчасти. Этому способствовало скученное расположение частей соединения. Были уничтожены значительная часть танков, артиллерии и автомашин, больше половины всех автоцистерн, мастерских и кухонь[165]. От огня противника загорелись и затем взорвались артиллерийский склад и склад ГСМ дивизии.
На артполигоне южнее военного городка 22-й тд, располагались в палатках подразделения 28-го ск, собранные для проведения опытных учений, а также дивизионы 204-го гап 6-й сд и 455-й кап. Когда на полигон обрушился огонь немцев, там решили, что произошла какая-то неувязка с началом учений. Предпринимались попытки с помощью ракет и звуковых сигналов приостановить артналет. Видимо, отсюда было отправлено донесение, которое перехватил немецкий пост подслушивания:
«Русская военная радиостанция запрашивает:
– Нас обстреливают. Что мы должны делать?
Из старшей радиостанции отвечают:
– Вы наверно нездоровы? Почему ваше сообщение не закодировано?».
О начале артобстрела Бреста в штабе 4-й армии узнали в 4.20 из донесения 42-й сд. В это самое время там как раз заканчивался прием директивы НКО № 1. Генерал Коробков, доложив об обстреле командующему войсками округа, тут же по телефону отдал краткий боевой приказ о приведении частей в боевую готовность начальникам штабов 42-й и 6-й стрелковых дивизий и коменданту Брестского укрепрайона.
Командирам 14-го мехкорпуса и 10-й смешанной авиационной дивизии, прибывшим в штаб армии по вызову, приказ был объявлен лично. Командирам 28-го ск, 49-й и 75-й сд приказ № 01 был послан с нарочными. Но распоряжения о приведении войск в боевую готовность опоздали: война началась, застав войска 4-й армии врасплох.
Только в 6 часов штаб 4-й армии получил телеграмму из округа:
«Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю поднять войска и действовать по-боевому. Павлов, Фоминых, Климовских»[166].
Одновременно был получен сигнал «Кобрин-41» на вскрытие «красных пакетов» и ввод в действие планов прикрытия госграницы. Соединения 4-й армии, вступили в бой с превосходящими силами противника в крайне невыгодных для себя условиях, не успев занять подготовленные позиции.
В 6.40 в штаб округа была отправлена телефонограмма:
«В 4.15 22.6 противник начал обстрел крепости Брест и района города Брест. Одновременно противник начал бомбардировку авиацией аэродромов Брест, Кобрин, Пружаны. К 6.00 артиллерийский обстрел усилился в районе Бреста. Город горит. 42, 6, 75 сд, 22 и 30 тд выходят в свои районы; о 49-й сд данных нет. Данных к 6.30 о форсировании противником р. Буг не имею. Штабом перехожу на запасной КП. Самолеты противника с 6.00 начали появляться группами по 3–9 самолетов, бомбили пружанскую дивизию, результаты неизвестны»[167].
30-я тд 14-го мехкорпуса была поднята по тревоге в 4 часа 15 минут с началом бомбардировки авиацией противника аэродрома Куплин в районе Пружаны[168]. Ее 61-й тп после ночных стрельб к 9 часам утра сосредоточился западнее Пружаны. Дивизия выступила в район предназначения двумя колоннами, имея два передовых отряда, каждый в составе танкового батальона, усиленного артиллерией. Боевая тревога в 205-й мд этого же корпуса была объявлена в начале пятого часа утра 22 июня. Её автобатальон получил задачу срочно заправить горючим танковый полк[169]. В рейс тотчас же отправили единственную автоцистерну и 7 бортовых автомашин, имевших дополнительные бензобаки с двух сторон емкостью по 80 литров. Колонна попала под бомбежку, и до танкового полка дошла только одна автомашина, остальные сгорели. Пострадал от бомбардировок и гаубичный полк дивизии.
Командир 14-го мк генерал С.И. Оборин доложил в штаб ЗапФ: «Батальон связи [корпуса] на 70 % погиб 22 июня 1941 г. утром, во время бомбардировки города Кобрина. Штаб 14-го мехкорпуса остался в составе 20 % штатного количества»[170].
Немецкое командование тщательно спланировало порядок захвата мостов через пограничную реку Буг. В результате в первые же часы вторжения в полосе наступления танковой группы Гудериана немцам удалось захватить в полной исправности четыре дорожных и два железнодорожных моста через Буг. Это в немалой степени обеспечило успех форсирования Буга и быстрое наращивание силы удара.
Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок уже в 8 часов утра с удовлетворением доложил командованию вермахта (ОКВ): «Наступление продолжается успешно. На всем фронте наступления противник до сих пор оказывает незначительное сопротивление. <…> противник на всех участках застигнут врасплох»[171].
В отчетном документе немцы сочли нужным подчеркнуть, что «ни один советский войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты»[172]. Для такого утверждения у них были все основания. 18 июня 1941 г. командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко сообщил в штаб КОВО, что полосе его армии по линии госграницы немцы минируют мосты через р. Буг и Сан. Он запросил, что предпринять в мирное время: минировать ли мосты с советской стороны и что делать с ними в случае начала военных действий[173].
В связи с этим небольшое отступление. Ещё в 30-е годы в приграничной полосе СССР на случай внезапного вторжения противника были продуманы и выполнены специальные мероприятия по подготовке территории в предполье укрепрайонов, чтобы задержать его продвижение. В частности, все мосты были готовы к подрыву: созданы запасы взрывчатки, подготовлены шурфы. При проверке подразделений, охраняющих мосты, обязательно проверялась готовность мостов к подрыву. Но потом все эти меры были признаны вредительскими и отменены. С установлением новой границы все запросы и предложения из войск в Генштаб по этому поводу оставались без ответа. Если нельзя было заминировать мосты непосредственно на границе, то можно было бы это сделать в глубине своей территории. Своевременное уничтожение (разрушение) мостов позволяло бы надолго задерживать вражеские наступающие войска. Но воевать собирались на чужой территории, поэтому об устройстве минно-взрывных заграждений, в том числе оперативных, в целях противодействия наступающим танковым и моторизованным войскам противника не думали.
В первом эшелоне танковой группы Гудериана в обход Бреста наступали два моторизованных (танковых) корпуса – 47-й севернее города, 24-й – южнее. 3-й тд 24-го мк В. Моделя было придано подразделение саперов-понтонеров для наведения в случае необходимости понтонного моста через реку. Кроме того, в дивизии имелся небольшой отряд танков Pz.III, которые могли самостоятельно форсировать Буг по дну на случай, если русская охрана мостов на восточном берегу сумела бы взорвать мост у Кодена. Однако Модель добился от Гудериана разрешения сформировать специальное штурмовое подразделение из пехоты и саперов, чтобы незаметно пересечь мост за 20 минут до первых выстрелов. Они должны были внезапно атаковать гарнизон и разминировать мост. Затея удалась: в 03.11 офицер 24-го мк сообщил в штаб Гудериана, что мост захвачен, и пехота перешла реку на своих транспортных средствах[174]. В своих рассказах о вторжении немцы предпочли опустить подробности захвата этого моста. Восполним этот пробел.
