– Не горячитесь, – мягко сказал Приходько, сворачивая на ответвление Ленинградского шоссе, где дорога делала петлю, чтобы унестись на восток. – Наломать дров – дело нехитрое, но лучше все же созидать, чем разрушать. Кроме того, мне абсолютно безразлично, каким именно способом вы предпочитаете достигать оргазма. Чисто по-человечески вы мне очень симпатичны, Леонид. Как и ваша супруга.
– Веронику не трожь, – проворчал Леня, наливаясь желчью. – А свои догадки оставь при себе, пес, если не хочешь дополнительной дыркой в башке обзавестись.
– Догадки тут ни при чем. Я совершенно точно знаю, что, где и когда происходит в вашем доме, – заверил хозяина Приходько. – Должность обязывает.
– Что ты сказал, падло? Ты за нами сечешь, что ли?
– Ну, не на тумбочке же мне сидеть враскорячку. Я ведь не дама, чтобы таким образом свое будущее обеспечивать. У меня работа. Служебные обязанности.
– Так, – сказал Леня, – кажется, приехали. Тормози. Звездец тебе, крыса кремлевская. Ты договорился.
Приходько апатично пожал плечами, сбросил газ и остановил «Лендровер» на обочине. Было очевидно, что его абсолютно не волнует хозяйский гнев. Не обращая внимания на то, как Леня извлекает из-за пазухи пистолет, как взводит курок и наставляет ствол на него, на Приходько, он любовался загородным пейзажем и насвистывал одну и ту же короткую музыкальную фразу из «Шербургских зонтиков».
– Заткнись, – прошипел Леня. – Вылезай из тачки.
– Зачем?
– Пристрелю тебя, свистун, вот зачем. Шевелись, ну!
– Ваша «беретта» заряжена холостыми патронами, Леонид, – сказал начальник службы безопасности, взглянув на хозяина с откровенным сочувствием. – Так распорядился Георгий. Поскольку деньги платит мне он, а не вы, я вынужден исполнять его приказы. Но все может измениться. Лично я сторонник перемен, знайте.
– Ты о чем?
– О переменах. Ничто не вечно под луной – слышали такое высказывание?
Давая понять, что он, впрочем, ни на что конкретно не намекает, Приходько откинулся на спинку сиденья и заскользил рассеянным взглядом по сторонам.
Леня посмотрел на него исподлобья, выбрался из джипа и трижды пальнул в пашню у своих ног. Ни одного фонтанчика взметнувшейся грязи, только резкие звуки выстрелов, будто палкой по листу жести лупишь. Постояв с минуту неподвижно, Леня уже взял пистолет за ствол и приготовился зашвырнуть его подальше, когда был остановлен рассудительным голосом спутника:
– Не стоит этого делать, уверяю вас. На «беретте» сохранятся отпечатки ваших пальцев, это может доставить вам много неприятностей, если пистолет найдет какой-нибудь ханыга и пустит его в ход. Застрелит участкового или собутыльника, а вам отвечать.
– Насрать мне на ханыгу, – буркнул Леня, пряча пистолет за пазуху и затравленно вертя головой по сторонам.
– Садитесь в машину, – предложил Приходько. – Прохладно.
– Ну? – сказал Леня, возвращаясь на место. – Что дальше?
– А дальше прокатимся по тому адресу, куда направил нас ваш уважаемый братец, – лукаво произнес Приходько. – Поболтаем без лишних свидетелей о том о сем, глядишь, настроение у вас и поднимется.
– Болт у меня поднимется.
– Не сомневаюсь, – кивнул Приходько, трогая «Лендровер» с места. – Только первым делом – самолеты, ну а девушки, а девушки потом…
* * *
Они сидели в «Лендровере» перед недостроенным домом на отшибе безлюдного дачного поселка. Сгущались сумерки, все вокруг казалось отсыревшим, постылым, серым. Небо тоже серое, поверх него корявые росчерки голых веток. Коробка дома, даже сложенная из веселенького желтого кирпича, глаз не радует, наоборот. Словно на склеп глядишь. Нет, он сам наблюдает за тобой черными проемами окон…
И еще эта зияющая яма, вырытая неизвестно кем неизвестно для чего… Бр-р!
Леня поежился.
– По всей видимости, тут будет бассейн, – сказал Приходько, от которого не укрылась реакция спутника.
– Да хоть братская могила, – сказал Леня. – Жора законченный мудак. Только последний кретин может позариться на эти руины.
Он злился не только на брата, но и на себя самого. За каким дьяволом он поперся в эту глухомань? Какого черта трясся по здешним колдоебинам, поддавшись на уговоры бывшего кремлевского холуя?
– Долго мы еще будем тут торчать? – сказал он, закуривая сигарету. – Выкладывай, что хотел, и погнали домой. Терпеть не могу захолустье. Мне и в городе хорошо.
Приходько приспустил стекло, выпуская из салона дым, и укоризненно покачал головой:
– Вы рассуждаете так, словно сами решаете, где вам находиться и чем заниматься.
– Конечно, сам! – отрезал Леня.
– Это только иллюзия. – Приходько забрал у него сигарету и выкинул за борт джипа, пояснив при этом: – Не переношу табачный дым. Лучше подышите свежим воздухом.
У Лени от возмущения пропал дар речи.
– Да ты!.. Ты!.. – Дальше последовало нечленораздельное восклицание, потому что новую сигарету, извлеченную из пачки, постигла участь первой.
– Я говорю, что все мы питаем иллюзии, от которых нужно избавляться, – невозмутимо продолжал Приходько, уставившись на лобовое стекло, усеянное грязными брызгами. – Одна из них – ваше представление о собственной крутости. Мы здесь одни, вы безоружны, и при желании я могу свернуть вам голову, как цыпленку.
– Ты за это ответишь, – прошипел Леня, переполняясь ненавистью и непривычным ощущением беспомощности. В последний раз он дрался, когда ему было лет пятнадцать, и противником его тогда был щуплый сверстник, а не матерый служака из кремлевского подразделения. Стиснутые кулаки Лени не поднялись выше коленей, на которых они лежали. И все же его тон был достаточно угрожающим: – Или ты немедленно везешь меня в Москву, или… – Приходько оборвал его на полуслове:
– Не думаю, что вам позволительно диктовать какие-то условия, Леонид. Без брата вы никто, ноль, помноженный на ноль. Финансы контролирует Георгий, охрана находится в его подчинении, а не в вашем. – Неожиданно Приходько повернулся к собеседнику и сообщил ему с таким радостным видом, словно предлагал посмеяться вместе: – Знаете, когда Георгий поручил мне установить за вами наблюдение, я взялся за это без энтузиазма. Думал, меня ожидает обычная рутина. Жена ваша на вид худенькая, ничем не примечательная. Кто бы мог подумать, что под ее мешковатыми нарядами кроются такие формы, такой темперамент? – Он панибратски двинул спутника локтем в бок и залился неприятным смехом: – Хе-хе-хе!..
Глядя на веселящегося Приходько, Леня почувствовал вдруг, как внутри его разрастается леденящая пустота, в которой быстро-быстро трепещет сердце. Не следовало ехать сюда, ох не следовало! Начальник службы безопасности никогда бы не обнаглел до такой степени, если бы не чувствовал за собой поддержку брата. Они сговорились! Вот почему Леня оказался у черта на куличках с пистолетом, заряженным холостыми патронами.
– Кончай борзеть! – прикрикнул он совсем не таким властным голосом, каким намеревался. – Этот базар тебе боком выйдет, отвечаю.
Приходько не счел нужным как-либо отреагировать на его слова. Он просто продолжал говорить, словно бы рассуждая вслух с самим собой:
– Беда всех молодых людей, ведущих совместный бизнес, состоит в том, что они слепо доверяют своим партнерам, особенно родственникам. Возьмем, к примеру, вас. – Указательный палец Приходько замер в миллиметре от вздымающейся груди собеседника. – Пожелай вы стать полноправным собственником всего того, чем владеет ваш братец, – и хоп! – Приходько, как заправский фокусник, щелкнул пальцами. – Вы сразу в дамках… Но нет, вместо этого вы идете на поводу своего брата, соглашаетесь с его мнением, терпите его дурацкие капризы. Образно говоря, унижаетесь, как последняя шлюха. Скоро вас раком в подворотне поставят или на тумбочку усадят, а вы все ждете неизвестно чего…
– Закрой пасть, тебе сказано!
Леня, потянувшийся растопыренными пальцами к глотке спутника, получил точный удар в область солнечного сплетения, после чего у него не осталось ни слов, ни воздуха в груди для того, чтобы внятно высказать свое возмущение. А Приходько в своей хамской манере игнорировать реплики собеседника продолжал прерванный монолог.
Он говорил, говорил, говорил – гладко, монотонно, безостановочно.
Неужели Леонид не понимает, что его жизнь висит на волоске? Ради денег люди идут на все: лгут, предают, убивают родственников. А что, если Георгий поставил на брате крест и сегодня настал момент истины? Леонид так и будет хлопать ушами? Приходила ли ему в голову мысль упредить Георгия? Конечно, приходила, хотя теперь он отмалчивается, изображая из себя оскорбленную невинность. Но Приходько не проведешь, Приходько видит людей насквозь. Он, Приходько, знает их истинную цену.
– И какова же моя цена? – спросил белый как мел Леня. – Сколько тебе заплатили за мою голову, сука?
