Разбудил его голос Орловой, Наталья разговаривала с кем-то по телефону. Она тоже не захотела врубать светильники под потолком, обошлась настольной лампой. Паша собрался крикнуть: «Натка, ты что тут делаешь?» Но осекся, когда услышал слова Орловой, обращенные к неизвестному собеседнику:
– Привет. Я на кафедре. Сидела в библиотеке до закрытия, гляжу, дождь полил, а я зонтик не взяла, хочу подождать, пока чуть-чуть распогодится. Я решила это сделать. Все, больше никаких сомнений. Нет, не отговаривай! Ничего опасного! Все проводится в больнице. Никакой самодеятельности. Не следует беспокоиться. Понятия не имею, но думаю, моему лошадиному здоровью это никак не повредит. Может наступить бесплодие? Ну и очень хорошо! Не имею ни малейшего желания размножаться! Ой, перестань, это совершенно безопасно. Замуж не выйду? Ну и чушь! Если мне в голову придет идея связать свою жизнь с одним мужчиной, в чем я сильно сомневаюсь, я никогда не расскажу ему правду о себе, уж не дура, чтобы всю подноготную выложить. Пожалуйста, перестань меня отговаривать! Ага, ага, ага, аргументы про пошатнувшееся здоровье и вероятное бесплодие я уже слышала. Могу повторить: не собираюсь обзаводиться детьми. Точка. Подумай о другом, передо мной маячит перспектива учебы в Англии, предлагаешь отправиться в тамошний университет, не решив эту проблему? Нет и нет! Не собираюсь рушить карьеру из-за ерунды. Прекрати! Дело занимает меньше пятнадцати минут, потом я свободна навсегда. Не знаю, мне позвонят, вероятно, в субботу, но это не точно, у них там какие-то свои проблемы. Нет, решение окончательное, задний ход не дам. Пойми, я хочу от него избавиться, это мне не нужно, испортит мою жизнь. Отдам тебе всю сумму до Нового года. Нет. Спасибо, не могу принять столь щедрый подарок даже от тебя. Ты меня выручила, но тебе самой бабки нужны. Кажется, дождь перестал. Пока. Целую.
Свет погас, спустя короткое время раздался хлопок двери о косяк и скрежет запираемого замка.
Павел замолчал, потом ухмыльнулся.
– Я сразу понял, что она на аборт собралась.
Я старалась удержать на лице равнодушно-спокойное выражение. Натка забеременела? Почему она мне ни слова не сказала? Выходит, я зря полагала, что у нее нет никаких тайн от меня. И с кем Ната могла обсуждать проблему аборта? С Ленкой? Невероятно. С отцом ребенка? С лучшей подругой, о которой я ничего не знаю? Но я всегда считала, что я и есть та самая лучшая подруга Наташи.
– В пятницу Орлова сидела на занятиях, – продолжал Паша, – выглядела нормально. А в понедельник не явилась к Якову на консультацию, эсэмэску Верке прислала про грипп. Я сразу понял, небось в субботу ей позвонили из больницы и велели срочно приезжать, и предположил, что ей, наверное, инфекцию занесли. Со мной в одном классе девочка училась, за пару недель до последнего звонка она заболела, а потом нас огорошили: умерла Маринка. Учителя в один голос повторяли: «Случилось осложнение после гриппа», но правда все равно выползла на свет. Марина сделала аборт, что-то ей плохо наковыряли, началось воспаление, и кирдык! Верка с Яковом Мироновичем не забеспокоились, они поверили в сообщение про грипп. А я понял, Орлова под капельницей лежит. В понедельник я сюда приехать не смог, а сегодня приперся. Сначала, как преступник, прозвон сделал, потом со двора окна изучил. Темно в квартире, трубку никто не снимает. Я предположил, что Наталья еще в клинике, вошел в квартиру, ноутбук обнаружился на кухне. Едва взял комп, и тут шаги в коридоре! Ты заявилась! Еле успел на подоконник вскочить и занавеской прикрыться. Вот и вся история! Я подумал, что Орлова вернулась. Небось, она сразу в ванную помчится, в душ заберется, захочет помыться, а я умотаю. Замер статуей и обрадовался, что протопала Натка до коридора, дверь скрипнула, но вода не полилась. Мне показалось опасным выходить, я решил дождаться, пока она под душ встанет.
– Врать ты умеешь, – брезгливо произнесла я, – в кладовке института напел мне, что ключи от кабинета есть лишь у Якова, а теперь выяснилось, они у вас у всех имеются. А еще ты идиот! Нашел укромное место, подоконник на кухне!
– Надо было в холодильник залезть? – огрызнулся Павел. – Я абсолютно правильно рассчитал, все девчонки, придя домой, несутся в душ.
– Случаются исключения, – хмыкнула я, – ладно, почти разобрались. Отдавай Наташкин комп!
– Говорил уже, он умер, – нагло заявил Павел, – я его в окно вышвырнул.
Я лишилась дара речи, а Воронов зачастил:
– Ксения Игоревна прямо заявила: я получу место в аспирантуре, если уничтожу фотки Егора и продемонстрирую всем аморальный облик Орловой. Что мне оставалось делать? Думал, это Натка пришла. Будет ли у меня еще случай к ней попасть? Ну и швырнул ноутбук вниз. Нет компа – нет фоток. Тсс! Слышишь?
Я повернула голову в сторону двери, кто-то вошел в прихожую и возится у вешалки.
Глава 24
Секунды хватило мне, чтобы выскочить в коридорчик и увидеть худенькую девушку, которая вешала на крючок черную куртку Орловой.
– Здрассти, – испуганно произнесла незнакомка.
– Ты кто? – заорала я. – Где взяла одежду Наты?
– Меня зовут Влада, – жалобно проблеяла девчонка, – я живу этажом выше.
– Немедленно отвечай, откуда у тебя этот пуховик, – слегка сбавила я тон.
Влада прижала кулачки к груди.
– А вы как сюда попали? Что делаете в чужой квартире?
– Я Степанида, лучшая подруга Орловой, у меня есть ключи, а вот о тебе я ни разу не слышала, – отрезала я.
Влада отступила к двери, но я с ловкостью мангуста ринулась вперед, прислонилась спиной к створке и решительно заявила:
– Никуда не двинешься, пока не объяснишься.
Влада опустила глаза.
– Я живу с родителями, они на всю голову больные, считают, что девушка должна сначала выйти замуж, а уж потом в постель с мужчиной ложиться. Мне негде с парнем встречаться, а Наташке деньги нужны, вот мы с ней и договорились: когда Орлова уходит, я могу в ее двушке свидание устраивать. Платит мой парень, все довольны.
– И давно у вас возникли товарно-денежные отношения? – пробормотала я.
Влада опустила хитрые глазки.
– В субботу вечером мы впервые к ней с Лешкой пришли. Натка еще в пятницу звякнула и сказала: «Влада, я отправлюсь со своим мужиком на дачу. Квартира твоя на выходные. Если вдруг раньше вернусь, я тебя предупрежу. Деньги вперед! Давай сразу за десять раз! Мне очень нужно».
Меня внезапно затошнило, я почувствовала давящую усталость. Что я еще не знаю про Орлову?
А Влада продолжала бормотать:
– Лешка не стал кочевряжиться, отвез Натке положенную сумму, она ему запасные ключи дала. Мы с ним в субботу около шести сюда пришли.
– Это ты купила другой халат! – осенило меня.
Соседка смутилась.
– Свой принести не додумалась, вылезла из ванны, накинуть нечего, надела Наташкин пеньюар. И случайно его убила. Леша романтический вечер устроил, зажег свечи, я решила, как в кино… красиво раздеться… Прошлась перед ним туда-сюда… эротично халатик скинула, над головой его повертела и бросила в сторону.
Влада скорчила гримасу.
– Не посмотрела куда швыряю, а пеньюар прямо на поднос со свечами угодил. Часть их погасла, а те, что гореть остались, превратили халат в решето. Ой, так нехорошо вышло! Я ваще-то все ее условия соблюла, Ната просила в спальню не ходить, на кровать не ложиться, использовать диван в гостиной. Мы так и поступили! В маленькую комнату даже не совались с Лешкой. Я честный человек.
Да уж! Честнее некуда! Сняла на время квартиру и без зазрения совести воспользовалась вещами хозяйки.
– И как к тебе попала одежда Орловой? – вздохнула я.
Влада потупила пронырливый взор.
– В понедельник я к Натке заглянула, хотела объяснить, что халат сожгла случайно, пусть не обижается, вот, принесла ей новый. Мне утром дали зарплату, сгоняла на рынок, купила точь-в-точь такой же. А она дверь не открыла, времени было около семи вечера, мы с Лешей собрались в гости, его брат праздновал день рождения, ключи были у меня в руках. Повесила халатик на место.
К сожалению, девушки, подобные Владе, совсем не редкость. Со мной в одной группе учится Танька Стефаненко. Ей ничего не стоит без спроса залезть в чужую сумку, вытащить оттуда губную помаду, попользоваться ею и убежать. Стефаненко очень неаккуратна, к чужой собственности она относится наплевательски, может уронить пудру или сломать карандаш для бровей. Если предъявить Таньке претензии, она нагло отвечает:
– Козлова, не жадничай. Подумаешь, взяла твою дешевую мазилку! Мы учимся в одной группе, являемся подругами, значит, должны делиться.
Но попробуйте прикоснуться к вещи, которая принадлежит Стефаненко! Поднимется дикий вой! Танька живет по принципу, мое – это мое, а твое – общее. Влада из той же когорты.
Сообразив, что Наташка еще не возвращалась домой, соседка нагло открыла ее квартиру, повесила купленный халат, взяла черную куртку, ботильоны и сейчас, не смущаясь, объясняет свою беспардонность:
