Ему чудились такие слова: «Мы всю вечность здесь… вечность мы блуждаем здесь… мы стали частью этого мрака и ты – и ты!.. ТЫ!!! – завывая, протянул жуткий хор, – и ты–ы–ы–ы!!!.. останешься здесь навечно с нами… ты станешь частью мрака, твой голос сольется с нами… мы всегда будем вместе… вместе…»
Алеша зажал уши, но голоса по прежнему звучали….
Обессиленный, уставший Алеша пал на колени и тут его запястье с силой обхватила рука! Он знал – это была рука Чунга!
Алеша так же с силой обхватил эту руку, потом нащупал во тьме Чунгово плечо, опираясь на него встал, и вот… все голоса разом померкли, ушла безысходность. Рядом был друг! Он чувствовал его твердое плечо, его руку на которой не хватало нескольких пальцев. И он был уверен, что теперь, вместе, они непременно выберутся со дна…
И вновь вперед – сквозь тьму.
Ничем не был примечателен этот путь – ни о чем они не говорили и ничего не видели, однако каждый черпал силу из своего спутника.
Долго ли коротко они так шли, но кончилось все тем, что уперлись они в стену. Алеша ощупал ее свободной рукой: холодная, гладкая, поднимающаяся куда–то, наверно очень высоко. У Алеши даже промелькнула мысль – быть может, они сделали во тьме круг и вернулись назад?.. Нет – он сразу же отверг эту мысль…
И он потянул Чунга за собой вдоль стены. Рукой он ощупывал стену, ища на ней какие–нибудь впадины или выступы. Спустя некоторое время ровная стена вдруг провалилась – Алешина рука погрузилась в вязкую тьму…
Немедля он потянул туда Чунга, хотя, впрочем, Чунг сам вскоре вырвался вперед… Они прошли несколько десятков шагов и споткнулись о какой–то уступ доходивший Алеше до колен. Прошли еще несколько шагов и вновь уступ на этот раз более высокий – доходящий Алеше уже до груди. Забрались на него, но тут обнаружили, что стены постепенно сужаются… Вскоре им пришлось идти вереницей – впереди Алеша, позади Чунг, причем рук они не размыкали.
Тут Алеша с ужасом понял, что впереди кто–то есть – вот холодный мрак задвигался, встрепенулся, ударил Алешу в лицо, а следом навалилось что–то походящее на сгусток киселя, это невидимое, ударило мальчика так, что он начал заваливаться назад, на Чунга. Алеша вновь услышал этот беспрерывный надрывистый, скрежещущий, безумный крик. Это нечто обволокло его, и даже слиплось с Алешей, но в следующий миг уже кануло во мглу.
Что бы не лишиться рассудка, Алеша схватился за Чунга. В его голове носились какие–то несвязанные лихорадочные мысли, просто обрывки фраз…
Еще несколько шагов, и вот они уперлись в тупик, в котором и пряталось то, что сбило с ног Алешу… Тупик!
Какой–то катаклизм сотряс некогда это место и под ногами Алеша почувствовал обвалившиеся камни. Он поднял по стене руки и нащупал впадину за которую свободно можно было ухватится и подтянуться… Что он и попытался сделать – тело его словно бы налилось железом, а руки, напротив, показались двумя тоненькими тростинками, но снизу его подсадил Чунг
Алеша поднялся уже, как вдруг Чунг с силой дёрнул его за ногу, и Алеша понял – с его другом приключилась какая–то беда. Алеша спрыгнул и тут почувствовал, как его его ногу обволокло нечто липкое.
Алеша посмотрел себе под ноги, передёрнулся… Прямо под собой он увидел лицо – жуткое расплывчатое лицо, оно было поглощено во что–то, напоминающее очень густую смолу, и светилось желтоватым светом… Лицо слабо и от того особенно жутко шевелилось, даже раскрывался, словно бы шепча что–то, черный провал рта. Алеша вновь закричал, брезгливо топча вцепившиеся в него липкие отростки – отростки эти разминались, словно глина, и тут же собирались вновь и тянули Алешу к ужасному лицу…
Алеша вскинул голову и вот, что увидел: все дно, по которому он совсем недавно шел, было освещено теперь желтым светом и еще видны были колышущиеся отростки, тянущиеся из этого желтого света… Сотни, нет, тысячи, даже десятки тысяч отростков.
Тут еще один отростков обвился вокруг Алёшиной шеи; другой – раскрыл ему рот, и несчастный почувствовал, как ему в глотку вливается какая–то горькая, обжигающая жидкость. Он забился, задергался, стал отплевываться…
Глава 6. Стены
Ярослав прибежал к Северным воротом, стал оглядываться – и оглядывался с сияющим лицом, жаждая поскорее увидеть Алёшу и Ольгу, поведать им о своей радости – их конечно поблизости не было, и он, уверенный, что они с минуты на минуту покажутся, стал прохаживаться вдоль древней, покрытой вековыми трещинами стены.
Из караульной пристройки подошел к нему государев солдат. Повеяло от него таким густым духом насметаненных щей, что Ярославов желудок сразу же дал о себе знать – забурчал, заворчал.
– Глядим – худой ты да рваный, уж не голоден ли?
– Да не отказался бы покушать, – улыбнулся Ярослав.
Через минуту он уже сидел в караульном помещении при Северных воротах, за столом, время от времени поглядывал в зарешёченное окно – не покажутся ли друзья? – и весело разговаривал с троими служивыми, которые как на подбор оказались людьми добрыми и шутливыми.
И когда спросили у него, кто он, и с кем, и где живёт, то Ярослав поведал, что вместе с дедушкой, а также – с братом и с сестрой, направляется он к Янтарному морю, и что намеревается там стать матросом. Тут он с жаром заговорил о море – слова так и лились из него нескончаемым, плотным потоком, глаза пылали, иногда он звенел заразительным смехом, иногда вскакивал, размахивал руками, и раз даже, вообразив себя видно морским валом, взлетел на стол, притопнул по нему – и всё рассказывал, рассказывал – охранники от души потешались, и потом ещё щей подлили…
Но вот в дверь постучали, и на порог ступил…
– Дубрав! – счастливо воскликнул Ярослав, и , не замечая как встревожено лицо старца, бросился к нему. – Ну что – идём?.. Где Алёша и Ольга…
Старец легонько отстранил его, обменялся поклонами с солдатами, и вежливо отказавшись от предложения откушать с ними, проговорил:
– Ежели появятся здесь юноша с девушкой – направьте их в постоялый двор «Дуб». – помолчал немного и добавил. – Сегодня к ночи разразится сильнейшая буря…
Стражники также были изумлены:
– Да о какой буре вы, уважаемый, говорите, когда такой чудный день?
– Есть предчувствие, и оно меня никогда не обманывало.
После этих слов, Дубрав стремительно вышел на улицу, Ярослав вылетел за ним, и, указывая на яснейшую, по весеннему тёплую глубину неба, на кое где прорезавшиеся золотистые ручейки, восклицал:
– Вы, конечно лесной мудрец, но сейчас ошибаетесь! Да разве буря может в такой день собраться?! Ведь не ветерка!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
