Пуговицы его пиджака одна за другой впились мне в спину, и тут я наконец поняла,
что должны были подумать гости.
И мне захотелось его прибить.
– Если нас сочтут парочкой, то оставят в покое, – шепнул он мне на ухо. – Никто и не станет ни о чем спрашивать. Вот почему я выбрал именно это место.
– Мог бы хотя бы предупредить, – процедила я.
Кор выдохнул мне в волосы, и по спине побежали мурашки.
– Не забывай: это просто спектакль, – прошептал он, когда на этаже появились гости. Я почувствовала на себе взгляд женщины, бывшей в их числе, и в тот же миг ладони Кора плавно заскользили по моим бедрам.
«Это просто спектакль. Он ничего не значит», – повторила я про себя, когда его губы коснулись моей шеи. Все внутри сжалось.
– По-моему, тебе нравится, Мол, – подметил он, обжигая мне щеку шепотом.
Я наступила ему на ногу.
– А вот и нет!
– Ну, как скажешь. – Он скользнул кончиком носа вверх по контуру моего уха и прижался ко мне – казалось, ему самому все это по нраву. Но нет, это исключено. Для него все это – лишь способ узнать информацию.
– Это же Манифик! – подметил один из гостей вполголоса.
Мы застыли.
– И не стыдно же! – проворчал другой голос. – Слышал я, Манификом его прозвали вовсе не потому, что он перемещает отель, если понимаете, о чем я.
Я чуть не поперхнулась. Кор тоже, должно быть, никак не ожидал такого – он уткнулся мне в плечо, чтобы скрыть свою реакцию.
– У тебя что, новый парфюм? – спросил он, когда лифт наконец с лязгом поехал вниз.
– Ты про запах вареного лука или про говядину с эстрагоном?
– Про лук. Да, это точно лук. Подчеркивает твою яркую самобытность!
– Вот зараза, а! – Я оттолкнула его, не в силах сдержать волнения. Его дурацкие насмешки были не в силах меня одурачить. За ними скрывался строгий расчет – как и во всех поступках Кора, и все же приходилось ему доверять.
– Как там Зося?
– Бледновата, в остальном же – неплохо.
Его слова ничуть меня не успокоили.
– Почему я не могу сама на нее взглянуть?
Кор покачал головой и начал читать свои извечные нотации.
– Кухаркам в салон никак нельзя. Если ты туда зайдешь, тебя заметят, а привлекать внимание близнецов точно не стоит. Если Аластер узнает, что мы вообще ведем подобные разговоры… – Кор стиснул зубы. – Тут у всех положение шаткое. Все работники заменяемы, даже сюминары. Нельзя рисковать.
– А если найти Зосю до концерта? Или после? Если разыщешь ключ от авиария, я проверю, не прячут ли ее внутри! Увижусь с ней сама!
– Мы же это уже обсуждали. Внутрь могут зайти только Аластер и Хеллас.
– И что теперь?
Кор пригвоздил меня взглядом.
– Даже если твоя сестра там, я не смогу ее расколдовать без артефакта де Рев, а освободить от контрактных обязанностей – уж подавно.
Он был прав. Если мы с Зосей переступим порог «Манифика», то канем в небытие в полночь, когда отель двинется дальше. Сперва нужно отменить действие контракта.
А это невозможно. Но нужно отыскать способ.
Я подозревала, что Зосин документ, как и мой, хранится в том бесконечном гроссбухе метрдотеля, вместе со всеми прочими. Но как Аластер отменяет действие контрактов, я не знала. Стоило завести эту тему с Кором, он всякий раз говорил, что мало просто порвать бумагу, что Аластер использует мощные, сложные чары. Как они действуют – ему неизвестно, и он не уверен, что мы сможем сами их воспроизвести.
Мне хотелось пробовать разные варианты, делать хоть что-то, лишь бы не чувствовать полное бессилие, но Кор предостерег меня, сказав, что Аластер заметит даже пристальный взгляд в свою сторону. Мне следовало временно залечь на дно, предоставив поиск ответов и наблюдение за Зосей Кору.
Это было выше моих сил. На кухне я просто с ума сходила. Я жаждала увидеть сестру собственными глазами.
– Скажи, а ты все-таки сможешь достать ключ от авиария и пустить меня внутрь ненадолго?
– Я, конечно, знал, что ты та еще упрямица, но что дурочка – нет.
– Зося – моя семья, как ты не поймешь.
Кор поморщился, а я зажала себе рот ладонью. Зря я про это вообще сказала. Кор ведь не помнил ни своей семьи, ни дома. И хотя ни разу не сознавался в этом напрямую, было очевидно, что он мечтает о том, что сумела сохранить я.
– Прости. Я не хотела…
– Да ладно. Забыли.
– Кор… – Сердце бешено заколотилось о ребра. Несмотря на всю расчетливость Кора, я чувствовала, как между нами завязывается что-то, пускай этот узелок пока совсем не крепок. Рядом с ним я ощущала себя совсем не так, как с Беатрис. Кор знал мои тайны. Он понимал меня, как никто другой в отеле, если не считать Зоси. А я вот так сглупила.
Я потянулась к его руке, но остановила себя. Кор задержал взгляд на моих пальцах, замерших между нами. Выгнул бровь.
Что я такое творю? Шею залило жаром. «Он нужен мне только для того, чтобы отсюда выбраться. Не надо отвлекаться. Самое главное – это Зося», – напомнила я себе. И опустила руку.
– Еще что-нибудь? – спросил он немного погодя.
– Я видела на кухне сюминара – Рубин.
– И что же?
– Ничего, просто взглядом ее проводила.
– Делай вид, что вы не знакомы.
Мне вспомнилась та чашка, полная совсем не молока.
– Но я же виновата в той истории с игрой. Ее глаз…
– Ты ведь не знала, что так будет. Такое случается всякий раз, когда сюминара понижают.
Несколько недель назад Кор рассказал мне, что раньше Аластер понижал сюминаров так же, как обычных работников, но потом вышло так, что одному из них он стер память чересчур много раз и ее перемкнуло. Из-за этого магия артефакта этого несчастного сюминара усилилась десятикратно. Погибли десять работников. С тех пор Аластер перестал стирать сюминарам воспоминания, чтобы они не вышли из-под контроля.
Отныне, если сюминары нарушали правила, им позволялось сохранить свой статус. И вместо понижения Ирса выкалывала им один глаз, окунала в свою чашку, полную вовсе не молока, и тот становился фарфоровым. Таким было первое предупреждение. Дальше – хуже.
Кор как-то раз видел, как Ирса разбила фарфоровый глаз. А через мгновение сюминар упал замертво.
– Рубин заметила, что ты на нее смотришь? – уточнил Кор.
– Когда мы отплясывали джигу у всех на виду?
– Не привлекай к себе лишнего внимания, – велел он без тени улыбки. – И вот еще. – Он достал из
