кармана какой-то сверток.
– Что это такое? – Я развернула бумагу. Внутри оказались лорнет и маленькая книжечка с серебристой розой ветров на обложке. Атлас. Я уставилась на книгу. Кор вовсе не обязан был мне ее приносить… но сделал это, потому что знал, что я о ней мечтаю. От мысли об этом я улыбнулась.
Губы дрогнули и у него.
– Спасибо! Но почему…
– Ходят слухи об одной кухарке, которая тайком читает библиотечные книжки.
– Боже!
– В следующий раз дай знать, когда тебе станет скучно. – Он поправил пиджак. – Мне пора за работу. Уже почти полночь.
– Серьезно?
– Раньше ты терпеть не могла мое общество, а теперь никак без него не можешь?
Я пропустила шутку мимо ушей, потому что на сердце мне легла свинцовая тяжесть.
– Больше я сегодня ничего не узнаю, да?
– Увы.
– Придется одной идти к себе в комнату, гадая, смогу ли я еще хоть раз поговорить с сестрой?
– Будь терпелива. Так, для разнообразия.
– Ты всегда так говоришь.
– Пожалуй, прекращу говорить и просто сделаю тебе на руке тату с этими словами.
– Не поможет. Ты же помнишь, что я «невыносимо упрямая»?
Кор положил руку мне на плечо, и я дернулась. Он согнул ногу в колене и подцепил складки моей юбки. По моей коже побежали мурашки.
– Неужели нельзя просто улыбнуться и сделать реверанс, когда я даю указания? Бери пример с остальных работниц.
– Можно подумать, ты сам согласился быть бездумной марионеткой, пляшущей под чужую дудку.
– А что, звучит интересно.
Я насупилась.
Кор опустил взгляд на мой рот.
– Знаешь, а мне начинает нравиться, когда ты кривишься, – сказал он. – Доброй ночи, Мол.
15
После той встречи с Кором прошла неделя – неделя без новостей. Как он и просил, я старалась не привлекать к себе лишнего внимания. Но всякий раз, помешивая суп, я мысленно возвращалась к гроссбуху Аластера. Как же мне хотелось разорвать на кусочки все, что скрывала эта книга! Во всех этих контрактах таилась власть метрдотеля. И потому мое желание до них добраться мучило меня, точно зуд, который нельзя унять.
Дни стали тянуться долго, как годы, а ночи – как целая вечность. Я лежала без сна, прокручивая в голове воспоминания детства и не зная, скоро ли их лишусь. Но больнее всего была тоска по Зосе, так похожая на скорбь. Пожалуй, я и впрямь скорбела. Зося была моей родной сестрой, но в Дюрке мы были еще и лучшими друзьями. Без нее мне теперь было ужасно тяжело.
Как-то утром я проходила мимо столовой для персонала, forêt à manger. Тот самый новобранец с кухни, которому я помогала с доставкой, стоял у ветки, увешанной стеклянными тарелками. Наложив в одну из них воздушных, мягких, как облачка, бриошей, он рассмеялся, увидев, что запас выпечки тут же восполнился.
Мне представилось, что рядом с ним стоит Зося и жестом зовет меня к себе, как бывало в Доме Безье, когда я стеснялась присоединиться к другим постоялицам.
Незнакомая горничная тронула меня за плечо.
– Ты идешь?
Я покачала головой и отошла в сторонку.
Когда я пришла на кухню, повариха была уже не в духе и раздавала приказы, стоя у длинной вереницы тележек, заставленных всевозможными яствами – от торта «Наполеон» с малиной до устриц со льдом.
– Что происходит? – спросила я у раскрасневшейся, взмокшей кухарки.
– Ты что, не слышала? Мы в Барроне.
Я похолодела. Баррон – деревня на берегу озера у северо-западной оконечности Верданна – располагался у самой скаадской границы. В Скаади действовали очень жесткие законы по части магии и до сих пор казнили сюминаров.
Главная повариха подлетела к нам.
– Через две минуты все тележки должны быть в фойе. – Она ткнула в меня пальцем: – Последние из них – на тебе. Мне сейчас нужна помощь всех доставщиков. Не стоит расстраивать важного посла.
– Минутку. Так скаадский посол здесь? – Многие в Дюрке предполагали, что юный посол сможет убедить консервативное правительство пересмотреть скаадские законы и позволить отелю вторгнуться на территорию Скаади. Но пока этого не случилось.
– Метрдотель отправил к послу делегацию и хочет заплатить ему за право вторгнуться хотя бы на окраину страны, – проворчала повариха. – Все должны были выйти наружу двадцать минут назад. За работу, живо!
Стоило мне осознать смысл ее слов, и мои глаза округлились.
– Я выйду наружу?
Повариха рассерженно хлестнула меня полотенцем по юбке и торопливо ушла.
Через несколько минут я уже замыкала процессию из шестнадцати тележек, выстроившихся у лакированных дверей. При виде солнца мое сердце радостно екнуло, но тут же тревожно сжалось, когда появился Аластер.
После тех событий в кабинете я несколько раз видела его, но на расстоянии. Он прошелся мимо работников, отбивая подошвами неровный ритм, – прежде я у него хромоты не замечала. В ушах вновь зазвучали предостережения Кора. Когда Аластер приблизился ко мне, я потупилась и затихла, как мышка. Наконец он прошел мимо.
– Пошли, пошли! – скомандовала Ирса.
За мной встали сюминары – они окружили какой-то крупный предмет, прикрытый шелком. Сюминар, которого я уже видела на играх, старательно дул на свой миниатюрный флюгер, благодаря чему предмет парил над землей, а остальные сюминары тихо заклинали его. Я попыталась было заглянуть под шелковую завесу, но тут к сюминарам присоединились Аластер с Ирсой и процессия двинулась вперед.
Я с трудом толкнула тележку вперед, пересекла порожек отеля и пошла по каменной тропинке, окружавшей горное озеро. Солнечный свет слепил, но я жадно его впитывала.
Я снаружи. Я вырвалась из отеля.
– Давай живее, – поторопил Аластер, переступая порог.
Я навалилась на тележку сильнее. Вокруг были домики, обрамленные соснами и горами Бьёр. Но все это не шло ни в какое сравнение с жилищами, обустроенными прямо на воде!
По меньшей мере пятьдесят bateaux manoir – лодок-особняков – покачивались на прозрачных водах у бухты, словно пестрые плавучие дворцы. Во всем Дюрке таких домов было всего два. Зося любила пересчитывать на пальцах их палубы. Здесь же ей пальцев не хватило бы.
Палубы запрудили сотни местных жителей и наблюдали за нами. Однако вскоре все взгляды устремились к самому большому судну – серому гиганту с черной лисой – символом Скаади – на боку. На палубе стояла женщина. Тот самый молодой посол.
Ее золотистые волосы были единственной деталью, смягчавшей ее облик. Все в нем было резким – от острых скул до тонких, как лезвие, бровей. Кожа у нее была белоснежная. Позади нее стояли стражи, прижимая к груди блестящие
