бы занимались этой тематикой. Кельвин Кляйн только недавно заключил сделку с Карлом Розеном из розничной сети Puritan Fashions на лицензирование своих джинсов. Помнится, я читал, что Розен платил Кельвину комиссию в размере одного доллара за каждую пару проданных джинсов. Это был уникальный способ лицензионного соглашения и очень простая концепция для моего понимания. Обычно дизайнер получает процент от продаж, расчет которого может быть весьма запутанным, но то, что Кельвин получал по доллару с каждой проданной пары — а это много денег, — было очень умно. Когда появился бренд Calvin Klein Jeans, весь мир дизайнерских джинсов, который ранее был едва заметен, действительно пошатнулся.
Однако компания 20th Century Survival оказалась на грани развала. Мы были фирмой по конструированию и продаже одежды и не производили на поток собственные образцы, потому что у нас не хватало средств для предоплаты производителям. Мы давали конкретные заказы отдельным конкретным производителям, которые выплачивали нам аванс, а затем изготавливали и отгружали товар покупателю. Дэвид и Леон передавали заказы двум производителям и получали два чека предоплаты. Тот, кто отгружал первым, получал заказ; другой оставался с товаром. Было трудно доверять людям, которые не были честны с нашими поставщиками и получали двойной куш.
Как было принято в модной индустрии, индийцы, которые выполняли наш заказ и доставляли готовые изделия, затем получали от магазинов платежи и из этих поступлений выплачивали причитавшийся нам процент. Что бы ни говорил мне Леон, я чувствовал, что денег в обороте было больше, чем он вносил в компанию. На это обратил внимание один из наших индийских мастеров, Питер Кукреджа, которому я доверял, а он, похоже, верил в меня. Питер сказал: «Почему бы тебе не оставить этих ребят и работать со мной напрямую? Эти ребята обманывают тебя».
Я выразил готовность. Не вполне понимал, что именно делают Леон и Дэвид за моей спиной, но они всегда шептались за закрытыми дверями. В один прекрасный день, войдя к ним в комнату, увидел стопки 100-долларовых купюр, разложенных по столу Леона.
— Один из производителей только что заплатил нам наличными, — пояснили они.
Я подумал, что это довольно странно. Они замешкались, а потом сказали:
— Да, кстати, эта сумма твоя. Мы просто пытаемся ее поделить: что-то причитается тебе, а что-то — нам.
Я чувствовал, что они ведут собственную игру, но не знал точно, в чем она заключается. Тот факт, что они были двоюродными братьями, заставлял меня еще больше не доверять им. Думаю, вдохновителем выступал Леон. Мне не стукнуло и тридцати, а Леону, вероятно, было около шестидесяти. Он довольно рано преуспел в бизнесе одежды, а затем все потерял, так что, возможно, это был его следующий или последний шанс заработать какие-то деньги. А когда деньги начали сыпаться дождем, думаю, он попытался контролировать процесс на свой лад. Вся эта сцена заставила меня чувствовать на себе грязь, которую хотелось поскорее смыть. Крайне неприятное чувство.
В 1981 году я познакомился с Анитой Галло, замечательной женщиной, которая была директором по моде в универмаге B. Altman, находившемся на углу Пятой авеню и 34-й улицы. Она оказала мне потрясающую поддержку, передав крупный заказ фирме 20th Century Survival и обеспечив мне возможность выступить публично. Эдит Друкер, мерчендайзер секции в B. Altman, также проявила доброжелательность и поддержала меня. У нас с Эдит сложились доверительные отношения, и я рассказал ей о некоторых проблемах в компании 20th Century Survival.
— Если уйду из компании, смогу ли продолжить начатое дело? — спросил я. — Организационная структура работает, но компаньоны вызывают сомнение. Как мне быть? Остаться или уйти?
Эдит долго просидела со мной и дала хорошие советы и рекомендации. Она сказала:
— Не оставайтесь в ситуации, которая будет вредить вам. Двигайтесь вперед и найдите нечто большое. Вы очень талантливы. Не опускайте головы, держите ее высоко.
Это общение напомнило мне разговор с моей тетей Энни.
Не думаю, что наш четвертый партнер Рон Геллин был нечестным человеком, но он, казалось, молчаливо соглашался с Леоном и Дэвидом, когда дело доходило до дележа денег или завышения процентной ставки за роялти. Я начал думать: «Знаю, у меня есть талант. Есть напор. Именно я имею дело с директорами по моде и руководителями магазинов, а также с прессой. Я придумываю все модели. Хотелось бы оказаться в более профессиональной обстановке, с людьми, которым можно доверять».
Чувствовал, что вся компания состоялась благодаря моим усилиям. Эти ребята совсем недавно боролись за продажу блузок из полиэстера и одежды ужасного вида. Теперь мы стали одним из восходящих молодых брендов. Определяли тенденции; привлекали покупателей в магазины; мелькали на страницах модных журналов. Мы были представлены во всех крупных магазинах, и наши модели были выставлены в их витринах. Наша компания стала открывать в универмагах отделы бренда 20th Century Survival. Судьба нам благоволила! Насколько я мог судить, Дэйв и Леон, которые должны курировать работу фабрик, свели свои обязанности к тому, чтобы сидеть и считать наши деньги.
У меня во рту пересохло, когда я приготовился дать им отпор. По своей природе я не конфликтный человек, поэтому нервничал, но одновременно был зол и уверен, что правота на моей стороне. Я испытывал прилив тревожной энергии.
— Послушай, — обратился я к Рону, — не думаю, что это справедливо. Я выполняю всю работу, а деньги делю наравне с вами, ребята.
— Ну, это просто чертовски плохо, — замялся он.
— Действительно?
— Да. Мы равные партнеры. И все делим поровну.
— Это несправедливо. Дэвид не работает в полную силу. Он ничего не делает. Он не занимается продажами, или маркетингом, или дизайном, или производством. Он болтается без дела. Леон мог бы контролировать бизнес, а ты — контролировать продажи, но на самом деле всю работу делаю я. Езжу в Индию и Гонконг. Продаю. Поддерживаю связь с магазинами. Разрабатываю все модели, а также отвечаю за маркетинг и продвижение. Не думаю, что это справедливо.
— И что ты собираешься делать? — спросил Рон с вызовом.
От злости меня била дрожь, я был расстроен.
— Ну, собираюсь сказать вам, что вы, ребята, не в состоянии предложить мне более справедливое распределение. Считаю, что я достоин большего…
Я собрался с духом и произнес:
— Если мы не можем составить лучшее соглашение, то я ухожу.
— Ну и уходи, — сказал Рон.
Я повернулся и вышел.
Категоричность Рона повергла меня в шок; я думал, что он умнее. Теперь моя злость лишь нарастала. Если им не хватило ума проявить признательность и благодарность, а я перестал доверять им, то нам невозможно вырасти в профессиональную и уважаемую компанию, и с этими людьми мне не по пути. Что было, то было. Мы
