— Ты поправляешься, Леха? Правда?
— Поправляюсь… — вяло соглашается он.
— А что у тебя болит?
— Лоб… — шевелит он губами беззвучно.
Но она угадывает. Меняет на его голове согревшееся полотенце, дует на лицо.
Приходит короткий сон. Он приводит к Алеше отца. Его быстрые твердые шаги раздаются в коридоре, дверь открывается…
— Здравствуй, Леха!
— Наконец‑то ты приехал, — счастливо смеется во сне Алеша.
— А я за тобой. Нас ждут в тайге.
Алеша отбрасывает одеяло и, тяжело дыша, пытается встать. Он оглядывает комнату воспаленными глазами.
— Уже ушел! Ты же обещал подождать… Ах, папа, папа!
Он плачет навзрыд.
— Лешенька, — пугается его слез Саша, — тебе все приснилось. Папа в тайге. Не плачь, пожалуйста, мама может проснуться.
Он закрывает ладонями глаза и силится справиться с рыданиями.
— Леха! Что ты ревешь, как маленький Яша? Открой глаза. Я тебе что‑то подарю. Я дам… дам…
Он приоткрывает заплаканный глаз.
— Ну, че–его да–ашь? — он всхлипывает и открывает второй глаз.
Минуту Саша колеблется.
— Альбом! Мой альбом с марками! — говорит она решительно.
— Насовсем?! — спрашивает потрясенный такой щедростью Алеша.
— Насовсем! Если ты, конечно, не будешь реветь и начнешь поправляться.
— Честное пионерское?! — не верит он.
— Честное пионерское.
— Неси! Я уже поправляюсь.
Алеша садится в постели. Но как только дверь за сестрой закрывается, бессильно валится на подушки и закрывает глаза. Когда Саша входит с альбомом, он робко спрашивает:
— Ты не во сне? Ты настоящая?
На всякий случай он прячет альбом под подушку и уверяет ее, что голова у него не болит. Почти…
Вечером, как всегда, приходит Федор Степанович. На этот раз Алеша встречает его без радости, задумчивым молчанием. Доктор украдкой бросает на Алешу тревожные, испытующие взгляды.
— Ему стало хуже? Вам так кажется? —с убитым видом спрашивает мать.
— Лучше! Ему стало лучше; Варенька. С чего бы это?
— С альбома, — честно признается Алеша и требует: — Колите! Мне надо быстро поправиться.
Алеша переносит уколы пенициллина молча и мужественно. «По–мужски», — как говорит доктор. Но от иглы он все‑таки отворачивается и всякий раз кладет руку на альбом.
* * *
Алеша поправляется. Доктор разрешает ему слушать сказки. Саша и мать читают ему про горячий камень и гадкого утенка, крошечную Дюймовочку и веселого Чиполлино. Алеша может слушать сказки бесконечно, но мать боится, что от напряжения у него поднимется температура. Она читает понемногу.
Оставшись один, Алеша разговаривает с Дюймовочкой и Ивашкой. Потом он рассказывает о них молодым тополям, что весь день шепчутся под окном. И про Волшебника, что таинственно и незаметно приходил в дом в день рождения, тоже рассказывает.
— Он поддельный, твой Волшебник! Ничего не действует его волшебный карандаш, — раздается вдруг из зеленой тополиной гущи.
— Ришка! Капитан Рик!
Ришка спускается с ветки на подоконник.
— Ну как, наболелся?
— Наболелся. А теперь поправляюсь. Видал?! — показывает Алеша альбом с марками.
— Видел. Сашин?
— Мой! Насовсем!
— Не свисти…
— Она дала честное пионерское. Мой, точно!
— Толковый альбом. Ты будешь мне давать?
— Обязательно!
— Знаешь, Лешка, я, наверно, на второй год останусь…
— Как?! А записка?
— Чепухня! И записка та размокла от дождя. Я ее давно выбросил.
— Вот в этом все и дело!
— А! Говорил, чепухня твой Волшебник.
В коридоре раздается голос Федора Степановича. Ришка мгновенно исчезает в тополиной густой листве.
— Ну, хватит валяться. Завтра встанешь.
— Завтра?!
Подушка летит на пол. За ней спускается белым облаком простыня. Алеша марширует на постели и тонким счастливым голосом поет.
— Совершенно здоров, — усмехается доктор. — И телом, и духом.
* * *
От отца пахнет дымом и лесом. Он держит сына на руках и повторяет:
— Силен ты болеть, Леха. Ну и силен!
Отец обветренный и бородатый. Он стал еще выше и сильнее. Алешу он запросто поднимает одной рукой. Выше своей головы! В столовой Саша разливает чай. Посредине стола стоят цветы — букет мелких голубых незабудок. Они немного увяли в дальней дороге, но все равно красивые. Отец собрал их на берегу лесной шумной речки Голубинки в карельской тайге. Там он ищет медную руду среди болот, скал и лесных озер. Геологи уже нашли большой медный валун. Но это оказался только осколок. Откуда он оторвался — неизвестно.
— Ясно одно, — отец с наслаждением пьет крепкий чай, — ясно, что этот медный камень приволок откуда‑то Скандинавский ледник. С него и надо спрашивать.
— Спохватились! — смеется доктор. — Ищи теперь ветра в поле!
— А мы все равно найдем и спросим! Мы по валунному методу: пойдем по тайге тем же путем, что шел ледник.
— И я тоже пойду по тайге тем же путем, — говорит Алеша.
Отец, смеясь, наклоняется к нему:
— Вместе бродить будем, Леха. Вместе костры жечь.
— Подожди, Сережа, — доктор с опаской поглядывает на мать. — Пусть Леха подрастет…
— Я подрос! — пугается Алеша. — И закаляюсь. А в волшебном письме написано: меня ждет просмоленный корабль.
— Поедем… — голос у отца неуверенный. — Варенька, можно?
— Совершенно несерьезный разговор! Взрослые люди дразнят больного ребенка.
Губы у Алеши дрожат. Он закусывает их и придвигает к себе цветы. Он прячет в них расстроенное лицо.
— Леха, что ты разнюнился? — шепчет ему на ухо отец. — Все будет отлично! Хочешь, я тебе расскажу сказку. Слушай. Представь себе, что мы в тайге, где растут лиловые высокие мхи и высится скала, которая называется Скалой Медового Мха.
Месяц в тот вечер впервые сошел с облака над Сосновым Бором. Он приготовился сиять ослепительно и долго. Сил в нем было предостаточно.
Но, как нарочно, вечер был светлым, и Месяц был чуть заметен на чистом небе. Он плыл над засыпающим лесом и ждал наступления ночи. Не спала в лесу одна быстрая речка. Она куда‑то торопилась и ворчала, что одна должна маяться в такую теплую тихую ночь. Точно Серебряное Озеро обмелеет, если речка немного поспит.
— А где же ночь? — спросил ее молодой Месяц.
— Разве ты не знаешь, что летом на Севере стоят белые ночи? — пробормотала речка.
Месяц сильно огорчился: никому не нужен его ясный свет!
Он одиноко поплыл по небу и вдруг увидел огонек на лесной поляне.
— Ты тоже не очень‑то ярок в белую ночь, — посочувствовал Месяц огню.
У костра стояли палатки и спали люди. Но вот из‑за сосен вышел юноша. Он шел к огню усталым, медленным шагом.
— Самгго! Наконец‑то. Ну, нашел ты халькопирит? — поднялся навстречу седой человек.
— Пока нет, — неохотно ответил Сампо. — Я устал и хочу спать.
— Ты, конечно, ошибся в расчетах. Медной руды здесь нет.
— Есть! —упрямо возразил Сампо. — Я проследил по рудным валунам, как шел Ледник. Где‑то здесь скрывается огромная медная гряда.
— Искать больше негде. Обошли все: лес, скалы, болота….
— Все равно медь где‑то рядом!
— Хватит фантазировать, Сампо! Завтра уйдем отсюда на Олений остров.
Сампо молчал. Месяц заглянул в его лицо. Сампо был молод и хорош. Но очень печален.
— Что поделаешь! — вздохнул Месяц. — У каждого свои огорчения. Хотелось бы мне тебе помочь.
Сампо не лег спать. Он ушел к реке и долго сидел там, глядя в воду.
— Ну, хоть бы ты раскрыла загадку медных валунов! На твоих берегах я нашел пять мелких камешков халькопирита. Откуда они'взялись?
— Не знаю, не знаю, — всполошилась река и зашептала что‑то про сон и усталость.
Сампо взглянул на небо.
— Месяц! Что это ты вздумал гулят^ по небу белой ночью? Тебе одиноко там, приятель? Спускайся ко мне. Вдвоем веселее.
Месяц уселся на ивовую ветку.
— Поверь мне, Месяц, что рядом затаился огромный медный камень.
Месяц качнулся.
— Веришь?! — обрадовался Сампо, —Тогда послушай, друг, тебе все видно сверху, загляни в ущелья и буреломы, пошарь в болотах поглубже, и ты найдешь халькопирит. Но ты обязательно расскажи мне, где он скрывается. Он так нужен людям! Я почувствую себя самым счастливым, если ты отыщешь этот камень.
— Так вот, значит, в чем счастье! — удивился Месяц, — Делать то, что нужно людям.
Он поплыл к лесу. Не велик труд осмотреть сверху землю. Сампо провожал его до Скалы Медового Мха. Здесь он остановился и крикнул:
— Я буду очень ждать тебя. Желаю удачи!
Месяц долго скитался над самыми глухими уголками Бора. Но медного камня нигде не увидел. В одном мрачном ущелье он заметил мерцавшую звезду.
Вот к чему приводит неосторожность! Упала с неба, конечно. Придется помочь ей подняться.
