– Что за… – возмутился было Прохнов.
– Да всего лишь легкий компрессионный перелом. Перчатки не виноваты, это я не рассчитал немного. У него чертовски хрупкие кости.
– Думаю, рукопожатие «Ивана» и председателя комиссии нужно убрать из программы.
– Бросьте. Он же военный, хоть и генерал-полковник.
– Именно поэтому я не позволю его калечить.
– Зря, – Глеб резко повернулся и, приняв воинственную стойку, запустил электропривод ствольного блока. – Вышло бы эффектно, – сдул он воображаемый дым со среза. – А можно я посажу его на плечо и совершу круг почета?
– Ограничимся воинским приветствием. Ну-ка.
Глеб браво щелкнул каблуками и стукнул механической рукой в грудную броню, вытянувшись по стойке «смирно».
– Да, – кивнул профессор, – годится.
– «Химера» так не сумеет.
– Она много чего не сумеет в отличие от «Ивана».
Глеб установил костюм на постамент и подал команду:
– Система, открыть броню, – после чего вышел и, размявшись, натянул майку. – По-моему, профессор, вы себя обманываете.
– Поясни, – поднял брови Прохнов.
– А что тут пояснять? На месте того генерала я бы предпочел «Химеру». Без вариантов. Сами подумайте: она проще, наверняка дешевле, способна нести действительно мощное вооружение, и – самое главное – пилотов можно набирать хоть сейчас, не выделяя уйму ресурсов на дополнительные исследования, не тратя шестнадцать лет на ожидание первого поколения, и даже без ущерба комплектности личного состава прочих войск. Ведь калек, мечтающих вернуться в строй, предостаточно.
– Ты недальновиден.
– Да. Так же, как тот генерал. Ему нужны эффективные бойцы, а не большие ожидания.
– Я знаю военных не хуже твоего, мой мальчик. Поверь, у нас есть шанс.
– У вас есть шанс, – поправил Глеб. – А мне, если честно, все равно. Будет жив проект – буду участвовать. Не будет – вернусь в действующие войска. Последний вариант мне нравится даже больше.
– Вот как? – насторожился профессор.
– Да. Сколько я здесь уже? Месяц? Больше? Сдаю анализы, прохожу бесконечные тесты… А результат? Что дальше? Не с «нами», а со мной. Если вам удастся дать проекту – как вы это говорите? – второе дыхание, как надолго я здесь еще застряну? Я – военный, а не лабораторная крыса. Мне нужно в войска, если хочу…
– Чего?
– Ну… – Глеб запнулся, не зная, как продолжить.
– Давай, говори. Чего ты хочешь? – Прохнов заговорщически прищурился. – Дослужиться до Палача? Я прав? – ощерился он, заметив играющие на лице Глеба желваки.
– Каждый штурмовик этого хочет. Вы, наверное, тоже не желали до старости быть лаборантом? – Глеб вздохнул и удрученно покачал головой. – Не поймете.
– Отчего же? А что ты скажешь, если я пообещаю в случае нашего успеха обеспечить… – профессор задумался. – Сколько там норматив на Палача?
– Двести подтвержденных убийств.
– Хм, немало. Любые убийства засчитываются?
– Только вооруженных целей. Карательные зачистки не в счет. Техника стоит дороже: легкая бронетехника – пять убийств; БМП, БМПТ, БТР, БРЭМ, ЗСУ и прочие средства поддержки – десять убийств; ОБТ, десантный вертолет – пятнадцать убийств; штурмовой вертолет – двадцать убийств; тяжелый танк, мобильная база – сорок…
– Все-все-все, – замахал руками Прохнов. – С техникой понятно. А офицеры? Чисто из любопытства интересуюсь. На них повышающий коэффициент не распространяется?
– Нет. Враг есть враг. Да и не разберешь с камеры, кто там был.
– А за пленного? Ну… Как там это у вас называется? За «языка»!
Глеб покривился, снисходительно простив профессору некомпетентность.
– Штурмовики не берут пленных.
– Ах да, не подумал. Но знаешь, я смогу дать тебе это. Возможность отличиться, – пояснил Прохнов. – Обещаю. Ты только покажи себя завтра. Как следует покажи, сынок. По рукам? – без опаски протянул он раскрытую ладонь.
– И как вы это сделаете?
– То уже моя забота. Я ведь до сих пор слово держал. Ну? – тряхнул протянутой рукой профессор.
– Ладно, будь по-вашему, – пожал ее Глеб.
…Столько золотого шитья и орденских планок, как в день комиссии, Глеб не видел еще никогда. Генералы разной звездности толпились на смотровой площадке, разбавленные полковниками и майорами, выполняющими роль обслуги при высоких чинах, а полигон был оцеплен до того плотно, что возникли вполне обоснованные опасения за жизни гвардейцев и особистов, имеющих высокие шансы пострадать от «дружеского огня». Но все прошло без жертв. Глеб закончил программу первым, эффектно салютовал членам комиссии и под одобрительные кивки фуражек с золотыми кокардами покинул поле, уступив место пилотируемой Прекловым «Химере».
– Молодец, – хлопнул скромно ожидающий внизу профессор Глеба по плечу, когда тот, переодевшись, вернулся к подножию занятой генералами башни.
– Как наш конкурент?
– Неплохо-неплохо, – цокнул языком Прохнов, наблюдая за вздымающей грязь машиной Зиммера. – Но ты был лучше. Посмотри-ка, – указал он в сторону нервно притопывающего ногой «идейного противника». – Переживает. И есть отчего. Ты бы видел его рожу в начале программы. Старина Ханс чуть зубы в порошок не стер. – Профессор хищно оскалился, глядя на часы. – Скоро мы узнаем, у кого тут «растранжиривание средств».
– А разве Талоса не будет на комиссии? – удивился Глеб.
– Кого? А-а. Ты про Старшего Брата. Его приняли две недели назад. Никто и не сомневался. Даже Зиммер не смог бы испортить настолько примитивную идею.
– Что за идею?
– Повышение подвижности, – бросил профессор, не переставая следить за «Химерой». – Старшие Братья всем хороши, кроме этого. Нет, они, конечно, могут рвануть не хуже твоего, но быстро выдыхаются. Слишком тяжелы. Ремесленники Зиммера склепали для них броню, оснастив ножные латы сервоприводами, только и всего.
– Для них? Так Талос не…
– Последний? – усмехнулся профессор. – Нет. С началом проекта «СПЛАВ» было возобновлено и… э-э… производство Старших Братьев. Талос как раз из первой партии. У него четырнадцать одногодков. После этого, насколько мне известно, было еще… Впрочем, это уже к делу не относится. Черт! – зажал Прохнов ладонями уши, пытаясь уберечь слух от раскатистого грохота автоматической пушки. – Когда закончится этот балаган?
Словно вняв чаяниям профессора, «Химера» совершила последний проезд мимо зрителей, парадно развернув башню, и ушла к фуре. Генералы на смотровой площадке принялись совещаться. Прохнов и Зиммер жадно ловили снизу доносящиеся обрывки фраз. Наконец высокие чины, продолжая обсуждать увиденное представление, спустились и встали перед двумя учеными мужами сверкающей стеной. Слово взял трехзвездный пехотный генерал с орденской планкой во всю широченную грудь:
– Что ж, – пробасил он, набивая трубку, – в целом я доволен. Твоя машина, – устремил он взгляд из-под кустистых бровей на Зиммера, – могла бы быть и поманевреннее.
– Изыщем… – едва не кланяясь, развел тот руками. – Непременно изыщем все возможности…
– Не перебивай меня. Над маневренностью нужно поработать. Скорость разворота башни хороша, но шасси не поспевает. В городском бою, когда враг за каждым углом, это недопустимо. Глазом моргнуть не успеешь, как тебя поимеют во все щели. Да и курсовой пулемет у тебя слабоват. Им только в носу ковырять. А вот задумка с привлечением военных инвалидов мне нравится. Молодец! Нужно дать парням шанс отличиться. Не дело это, когда бравые солдаты, на обучение которых столько времени и сил ухнуто, сидят в инвалидных каталках, будто никчемные жалкие овощи. Согласен?
– Безусловно, майн генерал!
– Еще бы. А что до тебя… – переключился он на Прохнова и, причмокнув, выпустил облако сизого табачного дыма. – Кстати, подзабыл…
– Профессор Прохнов, – услужливо напомнил седовласому генералу стоящий рядом в обнимку с портфелем полковник.
– Да, точно! Мы ведь уже пересекались? – Глаза под черным отороченным золотом козырьком приняли вид узких смотровых щелей. – Когда это было?
– Одиннадцать лет назад. Дело о саботаже. Объект номер шесть, – освежил Прохнов генералу память. – Вы тогда ходили в чине генерал-майора, а за орденскими планками еще был виден мундир.
– Разорви меня фугас! – Генерал затянулся так, что содержимое трубки раскалилось, будто жерло газовой турбины. – Так тебя не расстреляли?! Почему?!
Полковник раскрыл портфель и протянул генералу бумагу:
– Если позволите. Профессор Прохнов перестал быть фигурантом дела о саботаже на проекте «СПЛАВ» в связи с показаниями Магде Глен, которая призналась в умышленном срыве работ и шпионаже в пользу Североамериканской Коалиции.
– Магде Глен, – нахмурился генерал, вспоминая. – Не та ли это белобрысая стерва из отдела – упокой его душу – Бертельсена?
– Именно так, – подтвердил полковник.
– Дьявол! Жаль. Миловидная была баба.
