Хлеба-соли ись да вина с мёдом пить!»
Сицас тут Васильюшко подымаицьсе,
Да свежой водой клюцевой умываицьсе,
155. Надеваёт свою гунюшку кабацькую.
Вот пошли они ко князю да на поцесьён пир;
Вот прыходят ко грынюшки княженецкою;
А Васильюшко на лисёнку не лехко ступать,
Как ступешек до ступешка догибаицьсе,
160. А воротицька на пету отпиралисе,
Ободверинки во две́рях помитусились*[99].
Да заходил он на полы да на дубовыя,
Да во горьници столы да пошаталисе,
Ишша есва на столах да поплескалисе.
165. Да Владимер-от по горёнки похажыват,
Таковы реци Владимёр да выговарыват:
«Прыходи-ко-се, Василей да сын Ивановиць,
Ты садись-ко-се да за окольней стол,
Да садисе, тибе да куды надобно!..»
170. Он садилса подле большого боярына.
Ишша кня́зи-боя́ра да нацсмехалисе:
Да кабацькою гуни да удивлялисе.
Да Васильюшку тут за беду палось,
За великую досаду да показалосе, —
175. Он съимаёт с ёго да шубу соболиную.
А Владимер-от веть цяру подаваёт да зелёна вина,
А не велику, не малу — церес край до дна,
Що не малу, не велику — да полтора ведра.
Прынимаёт Васильюшко да на едну руку,
180. Выпиваёт Ивановиць к едному духу,
К едному он духу да бутто воду пьёт.
А Владимёр-от по горёнки похажыват,
Таковыя ему реци да выговарыват:
«Уш ты ой еси, Васильюшко Ивановиць!
185. Ты не съездишь ли ты да во цисто полё?
Не пересметишь ли силушки тотарскою?
Не перепишош ли на ве́рбоф* лист, на бумажецьку?»
Да на то-де Васильюшко соглашаицьсе.
Подаваёт ёму княсь Владимёр цяру да ро́вно два ведра.
190. Прынимат ету цяру да на едну руку,
Выпиваёт втору цяру да к едному духу:
«Не д’ робело бы у мня да ретиво серьцё!..»
Вот пошол-де Васильюшко на конюшын двор,
Выбирал сибе Ивановиць лошадь добрую
195. По своёму уму, сибе по разуму.
Вот садилса Васильюшко на добра коня;
Только видели: Васильюшка срежаицьсе, —
Не увидели поески да во цисто́м поле.
Он во полюшки едёт — да курёва стоит,
200. Курева-де стоит да столбом дым валит.
Он объехал фсю силушку тотарскую,
Он списал на бумажоцьку, на вербо́вой* лис<т>,
Закрыцял своим голосом высокиим:
«Уш ты вой еси, да Кудреванко-царь,
205. Кудреванко-де царь да Самородовиць!
Нет ли у вас да поединьшицька
Во цистом поле съехацьсе мне побратацьсе?..»
Ишша выехал ёго да всё любимой зять.
Они съехались, в цистом поле побратались.
210. Ишша брал-де Васильюшка да горька пьяниця,
Он веть брал сибе в руки да саблю вострую —
Он веть ссек у любимого зятя голову
По тем жа у его по могу́цим плецям;
Увидал на правой руки злацён перс(т)ень,
215. Он свернулса со своёго да коня доброго,
Он веть снял у его с руки злацян перстень,
Он спустил тут перстень во глубо́к корман.
А улановы-тотаровы наехали, —
Да накрыла вся силушка тотарьская;
220. Поимали-де Васильюшка середи поля,
Опутали в опутинки шолковыя
Да замкнули за замки за жалезныя.
Подходил к ему Панишшо плехатоё.
Говорыл тут Васильюшка таково слово:
225. «Уш ты ой еси, Панишшо да ты плехатоё!
Подкати ты мне зелена вина сороковоцьку
Да подай-ко мне-ка да в руки дудоцьку!»
Подкатил ему Пан(и)шшо да сороковоцьку,
Он веть подал ему да в руки дудоцьку.
230. А Васильюшко-де зелена вина напиваицьсе;
Он легнулса своима ногами резвыма —
Приобо́рвал вси опутинки шолковыя;
Он <в>змахнулса своима руками белыма —
Все слитали замоцьки железныя.
235. Да Васильюшку тут за беду палось,
За великую досаду да показалосе;
Он садилса на своёго коня доброго,
Он веть брал в руки палицю цежо́лую,
Он веть брал сибе в белы да саблю вострую;
240. А поехал-де Васильюшко да по цисту полю
Он по той жа по силушки по татарьскою.
Он вперёт-от е́дёт — улиця лёжы́т;
Он назат тут едёт — да с переулками.
Он прыбил-прыгуби́л силу фсю тотарьскую,
245. Он поехал-де ф кра́шён Киёф-грат,
Да Владимёр-от настрету вышел, ниско кланицьсе.
Ишша князи-бо́яра да не поверыли;
Он показыват ерлык да скорописемьцо.
Ишша князь-от Владимёр да роспицятывал,
250. Поскорэшенько Владимёр да сам росматрывал,
Росмотрел княсь Владимёр да ниско кланилса:
«Благодарствуёш, Василей да сын Ивановиць!
Сохранил-де у мня да крашён Киёф-грат
Да осталась тут сила да княженецькая!»
255. Он вымат из кормана да свой злацён перстень:
«Я достал похвальбу и цесь вели́кую,
Я прыбил-прыгуби́л силу тотарьскую,
Уш спас-сберёк<г> да силу княженецькую!..»
Повелосе пированьё — да столованьицё;
260. В стольнё Киёф прошла радость великая.
261. За тем тут стары́на да поконьцилась.
223. Сорок калик со каликою
(См. напев № 7)
Собиралисе да добры молотцы,
Собиралисе они да во единой крук<г>,
Во единой-от они крук<г> да на зеленой луг
Ко ту жа[100] ко кресту да ко Долматову.
5. Они клали-де заповедь не малую,
Да не малую заповедь цежолую:
«Ишша хто из нас, братцы, да заворуицьсе,
Ишша хто жа из нас, братцы, да заплутуицьсе,
Ишша хто жа из нас, братцы, да за блудом пойдёт;
10. Да судить бы таковаго да нам своим судом:
Не ходить бы к царю и не (к) царевицю,
Не к тому же к королю бы к королевицю».
Они встали калики да на резвы ноги,
Они Восподу Богу да помолилисе,
15. На все стороны цетыре да поклонилисе;
Да пошли ети калики да по цисту полю,
По тому жа по роздолью да по широкому.
Да настрецю им — Владимёр да стольнёкиефьской:
«Ишша здрастуйте, удалы да добры молотцы!
20. Вы куды по́шли да куды пра́вистесь?
Ишша вы веть, калики перехожыя,
Ишша спойте-ко, калики, да мне
