По иронии судьбы именно на то время пришёлся переломный момент в войне, и личный вклад самого Ульвара сына Тора в этот перелом «хоть дурно пах, но много весил» по меткому ироничному замечанию Его Величества Владимира. Миру, как называли его близкие люди, никакой шут в хозяйстве не был нужен; отец Ариадны, на чьё правление пришлись самые тяжёлые годы Империи, был редчайшим острословом и никогда не стеснялся в выражениях. Мало кто знал, что за этой ухмылкой скрывалась выжженная пустыня. Слишком много сил и нервов потратил он в самые тяжёлые годы войны, не имея права подобно своему дальнему родственнику забыться в кровавом угаре.
Потом приелись и чужие муки. Потому что страдали и умирали все одинаково, и эта работа вновь стала рутиной. Тогда «Бич Терры» (а примерно так можно было перевести с языка циаматов его прозвище) достал с полки и отряхнул от пыли собственные познания в тактике и стратегии, прибавил к ним добытое жестокими методами знание психологии Иных, и какое-то время подвизался при штабе и дворце, увлекаясь планами и мелкими интригами.
Это наскучило очень быстро, и борясь с безразличием к жизни, Ульвар вновь отправился на передовую, но уже как Наказатель. Где порой приходились к месту все полученные в прошлом навыки, где он освоил новое удобное приспособление — титанидовую броню, изобретённую, пока норманн подвизался палачом.
И вот теперь, когда сын Тора понял, что происходящее опять начинает приедаться, и всерьёз подумывал заняться изучением техники Иных, его корабль разбился об эту планету.
Ирий. Родной мир земных богов, который никто из смертных никогда не видел. Пока он немногим отличался от Терры, но это было объяснимо. Ульвар даже что-то такое и подозревал; если боги были пусть ограниченно, но генетически совместимы со своими созданиями-людьми, надо думать, создавали они их «по собственному образу и подобию», а вместе с ними — и всю планету. Действительно, зачем оригинальничать, если можно взять за основу родной дом?
Единственное, сила тяжести на Терре была несколько поменьше. А ещё здесь было значительно больше лесов. То ли так и планировалось изначально, то ли всё заросло со временем. Странно, что циаматы за столько лет не удосужились толком обжить планету. Тот же Скальд — уж насколько более глухой медвежий угол на окраинах, и то мог похвастаться высокой плотностью аграрной деятельности. А здесь всё, что чёрному трибуну удалось увидеть во время падения, заполнял глухой лес.
Если бы Ульвар попал сюда один, он бы не спешил покидать столь интересное место. Ему было очень любопытно осмотреться повнимательней и узнать побольше нового. Тем более, он по долгу службы знал один большой-большой секрет для очень маленькой компании: в ближайшем будущем готовилась операция по освобождению этого мира. Точной даты трибун Наказатель не знал, но перекантоваться месяц-другой в лесу для него не составляло труда.
А присутствие объекта приложения ответственности вынуждало корректировать планы. Конечно, никуда женщина не денется, если мужчина решит претворить задумку в жизнь. Но для того, чтобы окончательно определиться с дальнейшими планами, нужно было дойти до места.
Чувствуя, что мысли будто вязнут в липкой патоке, норманн понял, что остановиться на отдых всё-таки придётся. Борьба с так категорично навязанными кем-то непонятным эмоциями и стремлениями вымотала его очень сильно. Поэтому, наткнувшись на небольшой ручей, восхитительно пахнущий болотом, несущий куда-то кусочки почвы и приютивший, судя по данным анализа, несколько десятков тысяч видов разных микроскопических тварей, Ульвар решил остановиться на привал.
Этот водоём никаких нареканий не вызывал, обычный лесной ручей. Оставалось надеяться, что обычный в понимании терранца; а то, может быть, у них здесь как раз аналоги того озерца являлись нормой. Но рискнуть пришлось: выжить без воды не сможет даже абсолют. Активировав шлем и отсоединив его уже руками, мужчина набрал полную ёмкость зеленоватой воды и бросил в неё белёсый кругляш очистителя, похожий на крупную старинную монету. Когда жидкость буквально на глазах посветлела, а очиститель доложил о готовности тихим мелодичным посвистыванием, чёрный трибун с удовольствием утолил жажду и вернулся к пристроенной под деревом спутнице.
Некоторое время стоял, задумчиво разглядывая женщину и анализируя свои ощущения. Ненормальное влечение прошло скоротечно, как какое-нибудь вирусное заболевание, и сына Тора интересовали осложнения. И то ли он просто слишком устал, чтобы что-то чувствовать, то ли всё и в самом деле было не так плохо, но изменение он заметил только одно.
Окончательно и бесповоротно он признал тот факт, что перед ним нормальная человеческая женщина. Довольно симпатичная, с приятной глазу фигурой, умными внимательными глазами, длинными солнечно-рыжими волосами и очень выразительной мимикой. Даже, наверное, более нормальная, чем все те, кого он знал раньше, хотя и не настолько красивая внешне. Или, может быть, просто неухоженная, грязная и одетая в стандартный спасательный комбинезон. В молодости он не обратил бы на неё внимания, а сейчас его больше интересовал тот факт, что она умеет молчать, умеет делать что-то полезное, не задаёт глупых вопросов и вообще производит впечатление разумного человека.
Главное, всё это Ульвар отмечал спокойно, без истерического восторга и желания срочно использовать по назначению. И это несказанно радовало.
Присев на землю и привалившись спиной к толстенному дереву, мужчина пристроил неподалёку запас воды, предварительно выловив из него очиститель. С другой стороны подгрёб поближе спутницу, пристроив её голову у себя на колене (чтобы точно проснуться, если она очнётся и начнёт совершать глупости), снял с предохранителя лёгкий энергон и почти мгновенно отключился, проваливаясь в глубокий сон. Не настолько, впрочем, глубокий, чтобы пропустить опасность.
Несколько раз он просыпался, когда шум окружающего жаркого леса изменялся. Один раз ими заинтересовался какой-то местный зверь, похожий на гибрид кошки и ящерицы. Но, немного понаблюдав из кроны раскидистого дерева, решил поискать более привычную добычу, не связываясь с подозрительными существами. Один раз мимо буквально в десятке метров прошло стадо ещё каких-то животных, их Ульвар за деревьями не видел, но прекрасно слышал. Пару раз попискивания и повизгивания в ветвях над головой перерастали в тревожный гвалт и обрывались; кажется, там тоже кто-то охотился.
Изначально мужчина планировал отдохнуть пару часов и продолжить путь, но неожиданно понял, что события возле озера сказались на нём непривычно сильно. И если физически всё было в порядке, то морально он чувствовал себя совершенно истощённым. Поскольку объективных причин бездумно гнать вперёд, невзирая на собственное состояние, не было, а риск нарваться на неприятности в таком состоянии был выше, он позволил себе полноценный отдых.
