ходят желваки. Отросшие, чёрные волосы лезли ему в золотистые глаза.
— Значит, драться умеешь, а резать мясо на тарелке нет?
Решив оставить этот вопрос риторическим, я впилась зубами в мягкий кусочек мяса. Шаян вернулся на своё место. Кажется, тема с Баларом временно была закрыта.
Значит, в Лармаре слухи расползались быстро. И до баргата они доходили быстро.
Интересно, как долго я ещё смогу играть свою роль и оставаться вне подозрений?
______________________________________________________________________________________
[1] Известный провидец, ныне Око Императора. Слепой, умеющий предсказывать исход многих сражений.
Глава 22
— Те ла’век лю пер лииа сэк, — говорил мне новую строчку стишка Шаян, пока мы шли по коридору.
— Те ла’вик ле перли ая сюк, — повторяла я, и баргат вновь говорил эту же строчку, заставляя меня передать произношение слов на древнем языке правильнее. — Те ла’век лю пер лииа сэк, — с третьего раза получилось у меня, потому что помимо этого глупого стишка баргат заставил меня маршировать.
Правой, левой. Правой, левой.
— Бодрее!
Шаян ходил по своим делам в академии, а следовала за ним, маршируя и повторяя за ним слова. Я старалась шагать ровнее и добрее, как он и просил, мысленно повторяя себе мантру «всё ради брата, всё ради Ромуса».
— Громче.
— Нак’хаалес те ру пей, лавентин тоо сук ла век, некра дууаре на тэ, те ла’век лю пер лииа сэк, — громко и выразительно повторила четверостишье я, пытаясь не обращать внимание на недоумённые взгляды кадетов. Мои щёки горели.
Мало того, что я вышагивала строевой марш в бежевом платье (моя кожаная форма теперь выдавалась мне только для полётов), так ещё и смотрелась крайне глупо, еле доставая баргату до груди. Ей богу, я выглядела как маленькая, надоедливая собачонка, тявкающая на ухо хозяину! И меня это невероятно злило.
Не знаю, где баргат достал это слишком женственное платье, но туника была лучше. Правда, и туника, и моя форма были сейчас в стирке, и мне ничего не оставалось, как переодеться после мытья в чистое. Ибо, как я поняла позже к собственному стыду, от меня ужасно несло потом, кровью и драконом.
— Лак’рэс равер уль ля фер, — продолжал говорить баргат, направляясь к башне магов. У меня уже горели и лёгкие, и уставшие ноги. Уж лучше он послал бы меня бежать полосу препятствий!
В пройдя строевым маршем коридор, у меня вдруг возникло жуткое желание чем-то вывести из себя баргата, чтобы он побыстрее от меня отделался. И я решила, что показать своё рвение будет лучшей стратегией.
Поэтому я собрала все свои силы, и довольно бодро зашагала следом за ним, не забывая выдавать полуулыбку. Фразы, слетающие с моих губ, выходили уж слишком радостно, учитывая, что смысл стихотворения был гораздо глубже и тяжелее.
— Лак’рэс равеер уль ля фер!
Левой, правой. Левой, правой.
Я даже подскакивала на ходу — с таким прилежанием я выполняла приказ своего баргата! Всё, ради того, чтобы он оценил моё рвение!
— Моор ла вер, увер ле, — с каждой фразой Шаян становился всё мрачнее, а я наоборот — радостнее. Кажется, моя шалость приносила плоды!
Левой, правой. Левой, правой!
— Моор лаа вер, увуер ле!!
— Ув ле’кравер шаале лу пэ, — продолжал баргат, хмурясь.
— Ув ле’кравер шааале луу пэ!! — яро повторяла я, вышагивая по коридору.
Проходящий мимо нас Алакай незаметно улыбнулся уголками губ.
— Нак’хаалес те ру пей…
— Нак’хаалес тее руу пей!!
Левой, правой!
На лице полуулыбка, в глазах радость, внутри — издевательское наслаждение.
— Лавентин тоо сук ла век.
— Лавентин тоооо сук лаа век!
Мы дошли до неприметной двери и Шаян резко развернулся ко мне:
— Вольно. На сегодня достаточно.
Знал бы он, как я еле сдержалась, чтобы не завизжать от радости с этих его слов! И меня даже не напугал его до смерти страшный взгляд аля «убийца всех мятежников» или «я такой суровый Шаян Фархад», которым он меня смерил. Ура, больше никакого нудного и утомительного строевого шага!
Однако радость от того, что это мучение прошло, длилось недолго.
Баргат явно не планировал возвращаться в свой кабинет, где я бы уже была рада сесть на свой стул в углу и уткнуться в книги (да-да, вот до чего я докатилась!). Он двинулся дальше по коридору в молчании, которое мне абсолютно не нравилось.
Веселья и след простыл. Я нутром чувствовала, что над нашими головами витало горькое чувство печали. Отчего вдруг Шаян так охолодел? Неужели я перегнула палку?
Как провинившийся щенок, я зашла вслед за баргатом в дверь небольшого притвора, чьи каменные стены выглядели древнее на несколько столетий. Открытую кожу обдало прохладой.
Дорогу в это место я не запомнила, а сейчас непонимающе озиралась по сторонам. Где мы? Кажется, это септа или маленький храм, который каким-то образом оказался внутри академии. А, может, и вовсе вне неё?
Столбы, подпирающие свод, крошились от древности. Всюду была паутина и чувствовался запах пыли. Сюда явно не совались кадеты. Возможно, они даже не знали о существовании этого места.
Шаян прошёл в среднюю часть септы. Здесь свод подпирали статуи воинов, королей и драконов. От их каменных взглядов, обращённых на меня, мне стало не по себе.
Я поспешила за баргатом, стараясь не отставать от него в этом жутковатом месте. Через маленькие окошки у самого потолка светило бледное закатное солнце, а мы двигались дальше, в глубину септы.
— Я рад, ты перестала кривляться, — тихо произнёс Шаян и я только сейчас заметила, как глубоко пролегли тени под его глазами.
Баргат безумно устал. И, осознав это, я тут же ощутила укол вины. Поёжившись в своём платье с открытыми руками, я почувствовала себя лишней в этом древнем, и явно святом месте.
Нервно сглатывая, я шла за его огромной фигурой, будто за щитом. Рассматривала витражи на мутных окнах, проводила рукой по холодному древнему камню. Наши шаги гулко отдавались от стен, нагнетая обстановку. Запах благовоний вперемешку с пылью забирался в ноздри, щекоча лёгкие.
Мне хотелось спросить баргата зачем мы здесь, но я понимала, что не вправе задавать ему вопросы. А Шаян молчал, и в его молчании я ярко почувствовала только одну эмоцию — печаль.
Всюду горели свечи, капая воском на подсвечники.
Это место… оно будто обладало своей магией. Будто было чужим, и до ужаса своим одновременно.
Войдя в алтарную часть септы, где располагалась статуя Шаале, баргат остановился напротив нашего бога, склонив голову. Я не слышала, чтобы он что-то говорил, но видела, как трепетали его губы. Шаян произносил молитву. Вслед за
