После похорон Линч занялся текущими делами, а вечером отправился к Самюэльсонам. Он сел на банкетку у большого, выходящего на улицу окна, как делал всегда. Мэгги Самуэльсон вышла в зал принять его заказ — свинина фрикасе с картофелем. Пока она писала в блокноте, Линч с отвращением рассматривал следы старого, отслаивающегося слоя лака на ее неровных ногтях. Старуха оторвала бланк и положила его на поднос. Она наклонилась, и ее голова исчезла в раздаточном окошке. Линч услышал, как она назвала его имя мужу, который работал на кухне. Через несколько минут Мэгги Самюэльсон вернулась с дымящейся тарелкой и устало поставила ее перед Линчем. Он заправил уголок салфетки за воротник рубашки, тщательно расправил, чтобы не испачкать свой прекрасный костюм, и начал есть.
Через два места напротив него Мишель Кольбер наслаждалась ванильным мороженым в стеклянной креманке. Она была симпатичной девушкой лет двадцати, и все знали, что за словом в карман она не лезет. Как только ложка оказывалась у нее во рту, она переворачивала ее, затем медленно вынимала, иногда погладывая на бесстрастного Линча. Он проглотил последний кусочек и сложил салфетку, положил ее радом с выскобленной тарелкой и уставился на Мишель Кольбер, пока она не заметила направленный на нее взгляд. Он махнул ей рукой и улыбнулся. Девушка изобразила удивление, бегло огляделась по сторонам, ища в ресторане кого-нибудь еще, кого Линч приглашал подойти. Он снова помахал рукой. Она замешкалась на мгновение, прежде чем встать и сесть напротив него, постоянно вертясь на стуле, чтобы найти удобное положение. Он спросил, что она хочет выпить. Она заказала мартини. Линч налил себе стакан воды. Он с любопытством наблюдал за девушкой. Она хитрила, притворялась, и довольно неудачно. Она сделала глоток и заговорила о найденных телах, восхищаясь мужеством Линча. Он позволял ей льстить, не находя в этом особенного удовольствия.
Разговор получился коротким. Линч вскоре пожалел, что пригласил девушку. Она допила мартини и наклонилась вперед, чтобы спросить, отвезет ли он ее домой. Было уже поздно, и она боялась ходить по темным улицам ночью. Только подумайте, беззащитная девушка, кто знает, что с ней может случиться, если она столкнется с плохими парнями, добавила она. Сам не зная почему, Линч согласился подвезти ее на служебной машине. Она была в восторге.
Мишель Кольбер все еще жила с родителями. Она попросила Линча остановиться примерно в пятидесяти метрах от дома, и он припарковался, не выключая двигатель. Пожелал ей спокойной ночи. Она сидела и возилась с крошечной сумочкой с золотой цепочкой. Линча больше не забавляла эта ситуация. Он хотел, чтобы она поскорее вышла из машины.
Он находил ее жалкой и вульгарной; то, как она двигалась, как говорила, даже ее молчание — все было вульгарным. Он снова сухо пожелал ей спокойной ночи. Мишель Кольбер резко отвернулась от двери, ударилась плечом о приборную панель. Дернулась, чтобы не упасть на рычаг переключения передач, и оказалась близко к Линчу. От неожиданности он не успел среагировать и оказался прижатым к ее груди. Она поцеловала его в губы, просунув жадный язык прямо в рот. От этого контакта его передернуло, как будто склизкий, охваченный паникой жук старался залезть ему в глотку. Он оттолкнул девушку, протянул руку, чтобы открыть пассажирскую дверцу, и приказал немедленно выйти.
Расстроенная, Мишель Кольбер вышла из машины. Она спросила Линча, что ему в ней не нравится, и он ответил: «Все», после чего сразу уехал.
В зеркале заднего вида он увидел, как она оправляет юбку. Наблюдая за тем, как уменьшается дрожащее отражение девушки, он подумал про себя, что заслуживает лучшего.
Раньше Матье всегда был доволен своей участью. Сейчас же каждый день на работе он мог думать только о том, чтобы обрести реку и тишину, которую украли у него те двое. Единственными людьми, чьи голоса он мог выносить, были его братья, сестра и дедушка. Ему не нужно было многого для жизни, он не гнался за счастьем на тарелочке, никогда не сталкиваясь с этим словом в человеческом сообществе, даже в собственной семье. Он не искал ничего такого, что выходило бы за пределы жизни тех работяг, которых он каждый день встречал в каменоломнях, с их глупыми устремлениями, порожденными по большей части бесплодной ревностью и мелкими желаниями. Матье никому не завидовал. Разве что птицам, которые могли подняться на огромную высоту, просто чтобы посмотреть на мир по-другому. Увидеть за пределами своего дома каменоломни, электростанцию, плотину и город, все те сооружения, которые для Матье давно уже стали олицетворением зла.
Никто на него не подумал. После смерти Ренуара и Саллеса языки немного развязались. Это продолжал ось до тех пор, пока на место этих двух не пришли новые шпионы Джойса. Потом снова наступила тишина. Матье никогда не участвовал в разговорах. Иногда он слушал. Таким образом он видел, что, избавив землю от вредного присутствия этих людей, он помог разбудить совесть, заронить в людские сердца сомнение. Некоторые говорили о знаке свыше, но не решались идти дальше в своих размышлениях. Если бы они узнали, что Матье совершил правосудие от имени всех, они, возможно, посмотрели бы на него по-другому, но они по-прежнему его не замечали.
Матье не жалел о сделанном, только о том, что солгал брату. Он часто вспоминал, как прицелился в ящик со взрывчаткой и нажал на курок, став самой пулей, продолжением своей воли. Но не спал ночами, просыпался в поту, пока наконец не признался себе, что он даже наслаждался тем моментом. Судья и палач в одну и ту же долю секунды. Он все еще думал об этом и будет думать еще долго. Он не чувствовал никакой вины, еще меньше его волновало, кто будет судить его, от кого будет исходить приговор, обещанный его матерью за любой проступок, совершенный в соответствии с ее упрощенным представлением о добре и зле. Он не думал, что люди могут судить его, и не поклонялся тому же богу, что и его мать. В один возможный рай дверь уже захлопнулась. Он предпочитал другой рай, с деревьями, животными, землей, камнями и водой. Он держал все это при себе и мрачно смотрел на мир.
После многочисленных правок Линч передал отчет Джойсу, который внимательно прочитал его в присутствии законника, вернул без комментариев и отмахнулся от него.
Каждый день Линч возвращался на место взрыва. Устойчивый запах гнили больше не беспокоил его. Он обнаружил кусок плоти
