– Что ты сейчас сказал?… – спросил он с угрозой.
Видя, как переменилось выражение лица сыщика, Захар просиял:
– Она у нас! Теперь отпусти брата и поехали!
Паша разжал объятия. Гаврил, пошатываясь, сделал шаг в сторону, а потом развернулся и попытался вмазать своему обидчику. Только ему не повезло: парнишка промахнулся, потерял равновесие и чуть не рухнул на асфальт.
Седов иронично поднял брови. Захар скомандовал:
– Идем! Гаврик, свяжи ему руки и отбери телефон.
Младший брат стянул запястья Седова скотчем, вытащил из кармана мобильный.
За кустами жасмина стоял красный кабриолет Элли. Гаврил сел за руль, Пашу усадили рядом, Захар, держа пистолет на коленях, сел сзади.
Паша ерзал на месте, сидеть со связанными руками было очень неудобно.
– Куда это мы едем? – поинтересовался он. Сыщик ожидал, что его повезут к Яне.
– Увидишь, – ответил ему Захар улыбаясь.
Вскоре «мерседес» Элли выехал за город. Гаврил свернул на неровную лесную дорогу. Машина то и дело норовила сесть брюхом или застрять в колдобине.
Впереди показалась полянка. Там, у куста шиповника, на котором уже формировались зеленые ягодки, Гаврил остановил машину. Запах леса и трав мог бы вскружить голову, но Паша в данный момент оказался нечувствителен к ароматам природы.
– Иди! – скомандовал Захар, включив фонарик.
Круг света вспугнул какую-то живность в траве и упал на лицо сыщика.
– Для чего? – спросил он.
– Не твое дело, – отозвался Гаврил. – Иди, если хочешь, чтобы твоя жена была жива. И твой ребенок тоже.
Фонарь указывал в сторону леса.
– Хочу, – успокоил его Паша, двигаясь в указанном направлении.
Гаврил пошел на шаг впереди.
– А все-таки, зачем вы меня выгуливаете? И почему угрожаете? Я не понимаю.
Ответил Гаврил:
– А потому, что ты нам надоел.
– Значит, это вы Артура и Олега отравили?
– Еще не хватало тут признаваться! – возмутился Захар. – Иди просто!
Поляна кончилась тропинкой, круто сворачивающей в лес. Судя по всему, они спускались в ложбину.
И вдруг деревья кончились, а в распахнувшемся пространстве возник мост, похожий на склонившего голову слона. Еще один Немецкий мост, о котором Седов раньше и не слышал. Этот виадук был поменьше других, двухпролетный, облицованный светлым, более плотным, чем ракушечник, камнем. Между его опор протекал робкий ручеек.
– Полезли! – скомандовал Захар, освещая путь фонариком.
– Руки развяжите, чучелы! – потребовал Пашка. – Я что, по-вашему, летать умею?
Парни переговорили между собой и сказали: нет!
– Дурачье, – продолжал обзываться Седов. – На моих руках обнаружат следы от скотча, а вы ведь хотите, чтобы я по традиции самоубийцей прикинулся!
– Ладно, – согласился Захар, – развяжи его, Гаврик…
Лезть надо было почти вертикально вверх по камням, оставшимся от боковой опоры моста. На глаз высота моста могла быть около трех метров.
2
Паша карабкался вверх, едва сдерживаясь, чтобы не скатиться на парней и не попытаться воспитать их тумаками. Сейчас это было бы очень неожиданно, и Захару вряд ли удалось пустить в ход пистолет. Сыщика останавливало лишь одно соображение – в случае неудачи могла пострадать Яна.
Седов взобрался на мост, прошел по нему до середины и посмотрел в небо. Оно было чистым, звезды выглядели вовсе не такими пыльными и далекими, как в городе, и казалось, от них исходил какой-то слабый запах – запах холодного огня. Справа, невысоко над кронами деревьев, блестел узкий нарастающий месяц.
– Ну так что? – спросил Паша парней, с пыхтением залезших на мост.
Захар достал ТТ и направил его на Пашу.
Гаврил вытащил из кармана брюк маленькую бутылку водки и пузырек с белым порошком. Его руки и предметы в руках освещал фонарь, перекочевавший к Захару.
– Ты выпьешь это, – приказал Гаврил. – Это тот порошок, его надо с водкой пить, чтоб подействовал.
Он сел на бетон, открыл бутылку, затем пузырек и стал сыпать порошок в водку.
Паша посмотрел Захару в глаза, игнорируя его робко-радостную улыбку.
– Я не буду это пить, пока Яна у вас. Пусть Гаврил едет в город, освобождает ее и звонит. Я поговорю с ней и тогда выпью. Ясно?
– Ты сделаешь, что мы скажем, а то пристрелим, – возразил Захар.
– Полиция со мной на связи. Они знают, чем я занимаюсь, поэтому в случае моей гибели или странного исчезновения начнут меня искать. Рано или поздно – выйдут на вас. Это уже несложно. А вам нужно мое самоубийство, так?
– Ну… – ответил Гаврил. Он закончил пересыпать порошок в водку и теперь пытался растворить его в бутылке, встряхивая ее.
– Возможно, самоубийство и прокатит, – рассуждал Паша. – Если вы сумеете все правильно организовать. Могут подумать, что меня довела до него Элли, например. Да и моя репутация алкоголика вам поможет. Так что отпустите Яну. Поверьте, я приму яд.
Парни переглянулись.
– Да куда он денется? – спросил Гаврил.
– К тому же я скажу Яне, чтобы она ни в коем случае вас не выдавала, и она послушается. Она беременна, ей нужно родить ребенка, на этом сосредоточены сейчас все ее мысли.
– Если что – буду стрелять, – наконец уступил Захар.
Он передал пистолет брату и стал набирать чей-то номер телефона. Поймав полный внимания взгляд сыщика, отошел чуть в сторону.
– Он сказал, что согласен… Да нет… Все в поряде…
Повернулся к Седову, протянул ему свой телефон:
– Набирай ее номер, поговоришь.
Не заставив себя ждать, Паша выхватил телефон из его рук.
– Паша? – услышал он голос Яны.
– Кто с тобой?
– Эй!.. – прикрикнул на него Захар.
Гаврил поднял руку с ТТ выше.
– Со мной… нет никого! – Она плакала. – Я в запертом доме. Паша, что это все значит? Паша, спаси меня!
– Тебя сейчас отпустят, ты сразу же беги! – Он говорил все тише, отходя к краю моста. – Выйдешь из дома и сразу кричи, зови полицию, пожарных, кричи, что рожаешь! Не позволь им себя вернуть!
– Да, поняла! Двери открылись… Я вышла, тут нет никого…
– Где ты находишься?…
– Вот полицейский пост… Я вхожу… Все хорошо.
Паша отошел шагов на десять и остановился на самом краю моста. Захар догнал его и вырвал из рук телефон. Гаврил стал сзади.
– Пей! – велел Захар. Он держал трубку в руке.
Гаврил протянул Паше яд.
3
Седов взял бутылку с водкой и поднес ко рту.
– Да, парни, – вздохнул он, – ваш отец хотел Немецкие мосты вновь в дорогу соединить, пользу людям принести, а вы на этих мостах людей убиваете, да еще и своих же братьев! Что ж вы так отца-то позорите?!
– Заткнись, – сказал Гаврил и взвизгнул от перевозбуждения. – Пей!
Пить надо было залпом, на выдохе. Седов понюхал жидкость, поморщился. Вдохнул, усмехнулся – какой шанс умереть! – и опрокинул в рот бутылочку.
Водка с каким-то отвратительным химическим привкусом полилась в желудок, в его мягкое нутро, полное соляной кислоты.
У Паши оставалось пятнадцать минут до смерти.
Братья смотрели на него во все глаза, Захар даже перестал улыбаться, так был поражен моментом: у него на глазах умирает человек! Гаврил забыл о пистолете, опустив его дулом в землю. И только Паше изумляться было некогда – он прыгнул на Захара и выбил из его руки телефон. Аппаратик, сверкая, улетел с моста вниз и шлепнулся в воду.
По-хорошему, надо было бы и пистолет у парней отобрать, однако времени ввязываться в драку с неясными перспективами не было.
Паша страшно боялся этого прыжка в никуда – месяц слабо освещал мост и лес, поэтому Паша рисковал напороться на торчащие вверх ветки кустов или удариться о лежащие около основания моста камни. И даже если его поджидала внизу ровная, гладкая и мягкая поверхность, три метра были рискованной высотой для прыжка.
Тем не менее он прыгнул.
Прыгая, закрыл глаза, что оказалось правильно, потому что свалился Паша в куст терновника. Выкатился из его царапающих объятий, не обращая внимания на раны от шипов и даже на многообещающую боль в щиколотке левой ноги. Откатился в сторону, встал на четвереньки. Подняв голову, увидел вглядывающихся вниз парней и пополз под мост.
Его чуть не догнал выстрел, который сопроводило недолгое эхо.
Под мостом Павел стал пить воду из ручья – еще и еще, сунул два пальца в горло, с болезненным спазмом освободил желудок. Паша дважды повторил процедуру, в течение которой несколько пуль просвистели мимо него. К счастью, с моста мажоры не могли разглядеть беглеца. Измученный приступами рвоты, сыщик замер, стоя на коленях и локтях…
Выстрелы затихли, парни спускались вниз с виадука.
Паша снова напился из ручья. Вкуса воды он не чувствовал, замечал только, что проглатывает маленькие листочки и кусочки коры.
Он не знал, проник ли яд в его кровь, добрался ли до печени и ждет ли его страшная смерть. Но надо было бежать, иначе пуля найдет его непременно.
И Паша побежал – не разбирая дороги, то по щиколотку в холодной воде ручья, то по скользкой земле.
