тесто на пироги с яблоками, ее дочери носились по дому с тряпками и суматошно вытирали пыль, а их младший брат, Дарко, бегал по двору и собирая в корзину упавшие яблоки.
Кира сидела на стуле перед комодом, раскладывала вещи и чуть слышно что-то напевала себе под нос. На душе у нее было легко и спокойно. Все переживания последних месяцев остались там, возле крыльца. Женщина попрощалась с ними и ни одно не взяла с собой в дом.
***
Прошло без малого три недели с тех пор, как Кира приехала в Жабляк. Постепенно жизнь женщины вернулась в привычное русло. Вместе с семьей Томы и Розичами она подготовила дом к зиме, сделала комфортным для себя. Так, в один из самых первых дней выяснилось, что лестница на второй этаж – тяжелое и опасное испытание для Киры, поэтому спальню и рабочий кабинет пришлось перенести вниз. Тома и Кира выбрали самые нужные книги, которые теперь стояли на небольшом стеллаже возле обеденного стола. Чуть в стороне от стола расположился диван со специальным ортопедическим матрасом.
Если не брать в расчет эти нехитрые изменения, в остальном дом и жизнь Киры остались прежними. С наступлением ноябрьских заморозков, Кира вернулась к работе переводчиком. Все свободное время она посвящала тренировкам и прогулкам, чтобы восстановить работу ног. Через пару недель женщина начала ходить по дому без трости, чуть неровно и не уверено, но все же самостоятельно.
В это же время больничные переживания и эмоции превратились в небольшой сборник рассказов, который Кира подготовила за считанные дни и уже в конце ноября отправила в Москву знакомому издателю. Раз в неделю Кира совершала отважное путешествие в соседскую конюшню к Галопу. Для этого путешествия она заранее готовила кусочки рафинада, яблоки и морковь. Все это складывала в небольшую сумку, вешала ту себе на шею, тепло одевалась и, опираясь на трость, шла в конюшню.
Возле конюшни она останавливалась и долго тяжело дышала, облокотившись на дверь, но к Галопу входила, всегда выпрямившись, и с улыбкой на лице. Конь радовался Кире, с удовольствием жевал принесенные ему подарки и задумчиво смотрел в след подруге, когда она собиралась уходить. Казалось, огромный скакун искренне недоумевает, почему женщина больше не ездит на нем по горам, а только гладит и угощает сладостями.
– Весной, Гошенька, весной, – повторяла Кира, словно угадывая мысли Галопа.
Вечерами женщина сидела в кресле на крыльце своего дома, закутавшись в шерстяной темно-синий плед, и внимательно рассматривала яблоневые деревья, лес и горы далеко впереди. Кира прислушивалась к себе, к обрывкам мыслей и фраз, к настроению и самочувствию и с удивлением понимала, что счастлива.
"Как же мало нужно человеку для счастья, – думала Кира, – уютный, теплый дом, двор с десятком яблонь, несколько неравнодушных, любящих людей рядом, хобби или работа, которая радует и вдохновляет. А еще тело, живое, подвижное… А впрочем, разве это мало?" И Кира улыбалась счастливой и беззаботной улыбкой.
Иногда сидя на веранде, она вспоминала о Косте, о том, как он носил ей в больницу деликатесы из ресторана, читал книги, рассказывал рыночные новости, смеялся, как спал на раскладушке ночь за ночью, как обнимал, целовал, слушал, странно по-своему любил, как иногда заглядывал в Кирины глаза и с улыбкой говорил: "Я обожаю тебя!"
Странное слово "обожаю", оно одновременно значит больше и меньше, чем «люблю». Любят тихо, не ярко, оставаясь рядом изо дня в день, из года в год, а обожают сейчас, сегодня. Слово-признание "люблю" – опасное слово, за ним стоит и обещание, и ответственность, и обязанности, за него всегда приходится платить. "Обожаю" – слово страсти, одержимости, оно куда безопаснее, за него не обязательно расплачиваться утром на свежую голову, когда дурман сиюминутного чувства проходит.
Думая обо всем этом Кира продолжала едва заметно улыбаться. Да, в этом, вероятно, вся разница между ними: Костя обожал Киру, она его любила. Она была признательна ему за каждый день, который он провел в реабилитационном центре, за все, что он сделал и быть может, еще больше за то, чего не сделал. Кира с трудом могла представить Костю здесь в зимнем Жабляке и потому почти искренне радовалась, что он вернулся домой в Москву.
Глава 3. Гости
Из года в год осень и зима в Жабляке были для Киры временем добровольного затворничества и одиночества. Заснеженные, горные дороги не позволяли часто ездить из города в город. А в самом Жабляке Кира близко не общалась ни с кем, кроме Томы и Вука. И все же этой осенью Кира крайне редко оставалась одна. Помимо соседей, которые практически переехали жить в ее дом, женщину регулярно навещали друзья из других городов: Тивата, Котора, Будвы, Доброты и Херцог-Нови.
В доме Киры теперь всегда было весело и шумно. Все гости старались хоть как-то помочь хозяйке: что-то привезти, приготовить, построить или починить. В маленькой кладовой под лестницей стремительно рос запас коробок и банок, солений и варений. А библиотеку пополняли все новые и новые книги.
Чаще всех Жабляк посещали, конечно, Розичи. По какой-то негласной договоренности они всегда приезжали толпой, помогали по хозяйству, что-то готовили мастерили, о чем-то спорили и привозили с собой столько радости и энергии, что Кира еще неделю ходила веселая, вспоминая их шутки и колоритную черногорскую речь.
Но в один из первых дней декабря к воротам Кириного дома подъехала машина Марко, совсем новая, купленная взамен той, что весной летела вниз с обрыва. Из автомобиля вышел Розич. Он долго стоял у калитки, курил, задумчиво рассматривал забор и, наконец, вошел во двор.
Еще когда автомобиль подъезжал к дому, Кира заметила своего гостя в окно. Она видела, что Марко приехал в одиночестве, видела, как он стоит у ворот и потому заранее догадалась, зачем он приехал.
Глядя, как Марко идет к ее дому, Кира вздохнула. За долгие месяцы в больницы она успела множество раз обдумать причины той аварии. Кира прекрасно понимала, что произошедшее было несчастным случаем. В этой аварии не было вины Марко, и если кто виноват, так это Кира. Не случайно это событие помешало их помолвке. Вероятно, если бы в тот день машина благополучно добралась до Тивата, а Кира согласилась тогда на брак с Розичем, сейчас она была бы глубоко несчастна рядом с нелюбимым человеком. Но все сложилось иначе.
А потому, когда Марко заговорил о событиях минувшей весны, девушка решительно и жестко остановила его:
– Хватит! Мы это уже обсуждали в больнице. Помнишь?
– Да. Но я не поэтому приехал… Хотел спросить, как мы будем жить дальше? Если помнишь, перед той аварией я позвал тебя замуж. А в больнице ты сказала, что мы поговорим
