Глава 21.
Шум воды и холодные ручейки, бежавшие по телу, ясно дали понять, что я уже точно не в кровати. Кто-то отчаянно тормошил меня и надрывающимся голосом молил:
— Малышка, ну проснись же ты наконец… Слышишь?
Через несколько мгновений на меня обрушилось понимание того, что происходит. Я узнала голос Ромы, хоть было непривычно слышать его таким горестным, и распахнула глаза.
Вот и совместное принятие душа! Сверху в лицо летели струи воды. Рома сидел на полу душевой кабины, меня прислонил спиной к матовой стенке и беспрестанно встряхивал за плечи. В тот миг, как мои глаза открылись, он додумался ущипнуть меня за бок.
— Ай! — взвизгнула и попыталась встать, скользя влажными ладонями по стенкам. Несмотря на мое явное желание улизнуть, Рома сгреб меня в охапку и прижал к себе так сильно, будто раздавить решил. Выбил воздух из легких, но за несколько секунд согрел получше обогревателя и шерстяного одеяла. Даже вырываться расхотелось.
— Я уже боялся, что вообще до тебя не добужусь, — шепот прошелестел у самого уха, отчего мое тело пробрала чувственная дрожь. Вслед за ней вспыхнуло желание того, чтобы Рома зарылся лицом в мои волосы и таки дотронулся губами к уху, шепча что-то настолько же нежное и приятное, как прикосновение его губ. — Целый час пытался привести тебя в чувство.
Целый час? Мне вспомнился короткий бессмысленный сон про зоопарк, который я видела перед тем, как проснуться.
— О господи! — всполошилась, принявшись отталкивать Рому.
В этот раз он с легкостью меня отпустил и даже успел поддержать под локоть, пока я выбиралась из душевой кабины на махровый коврик. Только почувствовала, что уверенно стою на ногах, как отступила подальше, набрасывая первое попавшееся полотенце на плечи. Пижама промокла до нитки, но жаловаться нечему — рада, что Рома не додумался меня раздеть перед душем. Явно побоялся второй раз разозлить моего дикого зверя, которому теперь только дай повод на кого-нибудь наброситься.
— Не приближайся! — слишком грубо выкрикнула я, когда Рома шагнул ко мне, чтобы подать полотенце побольше. Но это ради его же блага!
Он тяжело вздохнул, но остановился. Самому бы полотенце не помешало! Белая футболка облепила его, словно вторая кожа. По лицу стекали капли с мокрых волос. Рома отбросил их пятерней назад и с недовольным видом изрек:
— Не по своему желанию я затащил тебя в душ. Хотел бы наглядеться на твои формы, — кивком головы указал на меня куда-то в районе груди, — придумал бы более приятный вариант. Но как еще было тебя разбудить?
Совершенно забыв о том, что дальше собиралась заявить Роме, глянула вниз. Между прочим, пижама облепила меня тоже. Ясное дело, перед сном я лифчик сняла и теперь, увидев затвердевшие от холода соски с призывом торчащие через тонкую ткань в сторону Ромы, мигом смахнула с плечей полотенце и прикрыла им грудь.
— Перед тем как притащить сюда, я долго будил тебя в кровати. Чего только не перепробовал, — продолжал говорить он, пока я чувствовала, как к щекам приливает жар — наверняка они уже пунцового цвета. — Я и щекотал тебя, и щипал, и… — Рома запнулся. — Неважно. Мартин не успел изменить завтрашний день? То есть уже сегодняшний.
Я судорожно сглотнула. Кроме дурацкого сна о зоопарке, ничего не помнила. Сопротивлялась или нет — без понятия. Но раз Рома начал меня будить, значит почувствовал мою борьбу. В которой я проиграла.
— Успел, — произнесла сухим голосом, потупив взор. — Он изменил сегодняшний день. Поэтому держись от меня подальше. А еще лучше забаррикадируй ванную комнату со мной и не открывай ее ни под каким предлогом!
— Это ничего не изменит. Мартин просмотрел твое будущее. И он узнал, что ты будешь говорить мне эти слова. Поэтому даже если мы забаррикадируем тебя здесь, он найдет путь, как совершить задуманное.
Разозлившись, я вскинула голову.
— Так что? Не стоит даже пытаться ничего исправить? Мы ведь должны как-то его победить! Может, как раз сегодня у него ничего не получилось, ведь ты должен закрыть меня в ванной комнате и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я знаю, как его победить! — перебил меня Рома. — Прекрати выдумывать какие-то другие нелепые способы. Тем более говорить мне о них. Забыла, что Мартин слышал этот наш разговор?
— Знаешь, как победить? Что-то сомневаюсь я! Вчера вечером ты говорил, что сможешь меня разбудить до того, как он изменит мой завтрашний день. Но ничего не получилось! Теперь уж будь добр закрой меня в ванной.
Его брови сошлись на переносице, в глазах бушевала буря. Рома явно потому с силой сжал губы, чтобы не наговорить мне гадостей и не рассориться окончательно. Пусть даже от гнева на его скулах заходили желваки.
Прежде я никогда не видела Рому настолько злым, но все же выражение его лица показалось мне знакомым… Только не это!
В один миг перед внутренним взором промелькнули события ближайшей минуты. Отчего в сердце вспыхнула настолько чудовищная боль, словно оно разорвалось на куски. Я до умопомешательства хотела завопить что есть мочи! Я должна предупредить Рому!
Почему он меня не послушался? Почему сразу же не закрыл в ванной? Я чувствовала, интуитивно знала, что ему грозит опасность от меня. Почему он такой упертый осел?!
Горькие слезы омывали меня изнутри. Но на лице не дрогнул ни мускул. Я больше не владела своим телом.
Рома отвел взгляд и, повернувшись ко мне спиной, сделал шаг к двери. Не успел он взяться за ручку, как моя рука схватила с полки стеклянную банку с морской солью и с силой, несвойственной мне, впечатала ее в голову Ромы.
Банка треснула. Соль посыпалась на плечи, обтянутые белой футболкой. Моя рука наконец выпустила банку, она рухнула на пол и разлетелась осколками по кафелю. Следом за ней Рома грохнулся без чувств.
Мои ноги механически переступили через лежавшее тело, как через незначительное препятствие на пути к двери. Я всей своей сущностью желала развернуться, броситься к Роме и скорее обследовать рану на его голове, не остались ли там осколки. После узнать, насколько все серьезно, не надо ли вызывать скорую… Но моя рука уверенным движением повернула ручку двери, и перед тем как выйти в коридор, я даже не обернулась.
Теперь моя цель: спальня. Я знала, что меня ждет. Как и обещал Мартин, самое страшное утро в моей жизни. Точно запаянная в кокон собственного тела, я боролась внутри, стремилась изменить неизбежность.
Агония захлестывала сердце — я бы желала, чтобы оно остановилось. Тогда с Ромой не случится ничего трагичного. Но я помнила: без меня он не расправится с Мартином. Мы должны уничтожить его, остановить дьявольское безрассудство. А я больше не должна желать убежать от проблем в объятья смерти.
Комнату заливал блекло-желтый свет люстры, простыни на кровати были скомканы, из-под подушки, на которой спал Рома, торчала рукоять пистолета — именно к нему потянулась рука. Я в жизни не держала огнестрельное оружие, но пистолет, несмотря на свою тяжесть и немаленький размер, легко лег в руку, будто мне приходилось каждый день таскать его за поясом.
Вырони его! Пусть он выпадет, провалится сквозь землю! Надо сильнее нервничать, чтобы ладони стали влажными от пота и пистолет выскользнул.
Будто издеваясь над приказами здравого рассудка, пальцы достали магазин, явно для того чтобы убедиться в одном: пуль мне хватит — литыми боками сверкало целых девять штук. Пистолет выскальзывать не собирался. Напротив — я крепче сжала рукоятку и направилась к выходу из комнаты.
Так, стоп. Надо успокоиться. Лишняя нервная напряженность только путает мысли. Вместо того чтобы дальше пытаться вызывать влагу на ладонях, решила действовать по-другому: пока ноги преодолевали пространство до порога, с десяток раз максимально реалистично представила, что спотыкаюсь через него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но момент, как нога цепляется за порог, теряется равновесие и я падаю, остался в воображении. А через секунду, когда вышла в коридор, утонул в прошлом. Взгляд застыл на приоткрытой двери ванной комнаты. Указательный палец лег на спусковой крючок.
