Еще несколько минут — и ладони стали потеть. Кофточка прилипла к спине. Постепенно адреналин рассеивался и ко мне приходило понимание, что я творю. Руки почти не чувствовала. Усталость наваливалась, отчего ускользало напряжение, а с ним и смелость.
У меня ведь не было выбора. Все правильно я сделала. Раз начала, надо довести дело до конца.
Водитель, не щадя пассажиров, резко поворачивал, так что нас иногда кидало со стороны в сторону. Я поймала один такой момент, когда еще и медбрат с врачом переглянулись, и быстро переложила пистолет в левую руку. Рома большую часть времени следил за дорогой через окошко, которое соединяет с кабиной водителя. Остальные окна — к превеликому неудобству — были покрыты белой матовой пленкой. Только приглушенный солнечный свет и размытые очертания улиц проникали сквозь них. Отстали от нас сталкеры Мартина или нет, знал лишь водитель.
Из-за неизвестности того, что происходит за тонкими стенками машины скорой помощи, постепенно зарождалась тревога. Бросив взгляд в мою сторону, Рома подбадривающе улыбнулся. Неужели на моем лице уже отразилось беспокойство? Не хватало еще, чтобы наши заложники…
Заложники! Именно так это называется. Фактически я держала в заложниках двух человек. Я преступница.
Чертова совесть! Знает же, когда надо проснуться!
Пришлось навалиться на нее тяжелым весом необходимости, чтоб даже не пикнула, и увереннее сжать рукоять пистолета. Врач сам не захотел нам помогать. Кто ему виноват, что он настолько неотзывчивый.
Будто вторя пробивающемуся к сознанию голосу совести, где-то совсем недалеко заработала полицейская сирена. Она ясно просочилась через сирену скорой помощи и с каждой секундой набирала силу.
Меня бросило в холодный пот. Рука с пистолетом дрогнула. Я встретилась взглядом с Ромой, будто говоря: «Это ведь не за нами?»
Но он, медленно отступая от окошка, смотрел на меня с грустью и отчаяньем.
Из громкоговорителя донесся строгий мужской голос:
— Водитель скорой помощи, немедленно выключите сирену, прижмитесь к обочине и остановитесь!
— Доигрались детки, — хмыкнул врач. Черт возьми, когда кто-то из них успел вызвать ментов?!
Только наша сирена заглохла, уже стало ясно — водитель Петя выполнит все указания полицейских.
— Не останавливайся! — проорала я, надрывая голос. То ли от слез, то ли от головокружения мутнело в глазах. Рука была больше не в состоянии держать четкую цель, меня била крупная дрожь, поэтому я придвинулась к врачу ближе и вжала дуло пистолета прямо в его седой висок. — Выстрелю!
На его лбу выступила испарина, а в следующую секунду я, не веря своим глазам, увидела, как крупные капли слез покатились по его щекам.
— Прошу, не надо… Меня дома ждет жена и две дочки. Дашенька и Машенька.
Вспышка боли пронзила мое сердце. Господи, что я творю… Разве когда-нибудь смогу простить себя за это?
Готова разрыдаться, я собралась с силой. Покажу слабость — и в тот же миг проиграю.
— Так пусть он не сбавляет скорость, тогда все останутся живы.
Рука Ромы мягко накрыла мою, и он забрал пистолет. Облегчение прогнало часть тревоги, дало вдохнуть. Казалось, я последнюю минуту вообще забыла про дыхание.
Забыла про то, кем являюсь на самом деле. Я не преступница. А добрый, хороший человек, который бы никогда не причинил никому вреда.
Будто желая избавиться от содеянного, я отпрянула подальше от рыдающего врача и вжалась спиной в заднюю дверцу. Мой голос потерялся где-то в пересохшем горле, пульс молотом застучал в висках, пальцы сцепились замком на ручках пакета с вещами, будто на спасательном круге. Остальные звуки — полицейская сирена, шум дороги и громкоговоритель, повторяющий одни и те же слова, — будто отступили за толщу воды. Затуманенным взором смотрела на Рому, который, держа на мушке медбрата и врача, спорил с водителем.
Достанет ли Мартин меня в тюрьме? Почему бы и нет. Мне кажется, он с удовольствием посадил бы меня в клетку, пусть даже эта клетка будет не под его властью.
Мама будет в шоке, когда узнает, на что я променяла учебу в медунивере. Почему-то эта мысль вызвала смешок. Со стороны я наверняка выглядела в этот момент слегка обезумевшей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нахмуренное лицо Ромы неожиданно нарисовалось передо мной.
— Быстро бегать умеешь?
Кивнула. Кросс давно не сдавала, но ноги благодаря танцам сильные.
Губы Ромы почти прижались к моему уху. Сладкая дрожь промчалась по телу, мгновенно отрезвляя и приводя меня в тонус.
— Водитель остановит машину у перехода метро, — еле слышно прошептал Рома. — Я возьму в заложники врача и выйду вместе с ним навстречу легавым. Ты в это время как можно быстрее бросишься в метро. Не останавливайся и не оглядывайся. Я тебя догоню.
Все вещи, кроме моей сумочки с деньгами, мешали бы бежать. Пришлось их оставить. Я бы даже деньги оставила. Плевать. Но больше всего мне не хотелось оставлять Рому. Безумно не хотелось отходить от него дальше, чем на метр.
На один короткий миг я повернула к нему лицо — и этого мига хватило, чтобы решить сделать совершенно не обдуманное движение. Что-то, будоражащее кровь и обволакивающее сердце нежным теплом, побудило меня податься вперед и мимолетно коснуться губ Ромы — жестких и сухих, но таких горячих.
Как никогда прежде мне захотелось, чтобы мир остановился, заглох, исчез. Чтобы остались лишь мы вдвоем. Я, с трепещущим сердцем в груди, и Рома, в широко распахнутых глазах которого мешалось столько эмоций, что сложно понять: рад он или злится.
Машина остановилась. Рома сразу метнулся к врачу, с легкостью взял его за шкирки и потащил мимо меня к дверцам. Последние секунды до старта я собирала по крупицам смелость. Давай Алина, ты сможешь.
Только Рома выволок врача на улицу и приставил к нему пистолет, громко объявляя: «Если кто-то шевельнется — выстрелю!», я выпрыгнула на асфальт и опрометью бросилась к переходу, в который как раз спускались люди, вышедшие из автобуса. Боковым зрением заметила, что за полицейскими машинами чернели давние знакомые. Припустилась еще скорее, ловко лавируя между прохожими, спускающимися по лестнице.
Не оглядывалась. Не останавливалась. Пока не выскочила на платформу.
Меня догоняли бегом по эскалатору, только совсем не Рома. Те самые подозрительные личности из черных машин. К счастью, я успела запрыгнуть в вагон отбывающего поезда до того, как они спустились на платформу следом.
Поезд помчался по тоннелю, а я, борясь с тошнотой и подступающей паникой, пробралась в самый конец вагона, забилась в укромный уголок и разрыдалась, прикрывшись белой шалью.
Глава 23. Мартин
— Что значит выжил? Это невозможно! — сорвался я на крик. Помощник выждал паузу и из трубки донесся его виноватый голос:
— Сейчас отправлю фото.
Ожидая сообщение, я закурил новую сигарету и оперся спиной о кирпичную стену здания кафе. Всего в двух шагах от меня, где кончался навес, солнце раскаляло асфальт. Крепкий дым наполнил легкие, но не принес облегчения, зато от него стало еще жарче. Мне срочно необходимо что-то покрепче и попрохладнее.
Назначенная встреча еще не закончилась. Важный разговор был прерван звонком помощника. За столиком, в помещении, охлажденном кондиционерами, меня ждал человек. Там не продается ничего крепче двойного эспрессо — к превеликому огорчению.
Я раз за разом проматывал в голове последнюю медитацию. Где допустил ошибку? Быть такого не может! Я сделал все безупречно! Притом сценарий убийства в ванной был намного проще всех предыдущих. А во сне Алина даже не предпринимала попыток сопротивляться, лишь пятилась, как загнанная лань.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Наконец фотография пришла, и я ее развернул на весь экран смартфона. Это точно был Рома. Его припечатали лицом к полицейской машине и как раз защелкивали наручники на запястьях. Жив-здоров, несмотря на потрепанный вид.
Из моей груди вырвался нервный смешок. Да уж, друг. Во многие передряги ты попадал, но чтоб среди бела дня взять в заложники врачей скорой помощи и разъезжать по городу с мигалками — такого еще не было. Тяжело придется твоему бате. Сомневаюсь, что он будет рад распрощаться с той суммой, которой хватит, чтобы вытащить тебя из камеры.
