— Что каждый день я мечтал тебя трахнуть на этом столе! — шепчу ей в губы, разводя колени. — Сотню раз представлял себе это.
Её глаза распахиваются шире. Впиваюсь в пухлые губы.
— Черкасов… Ты пьяный!
— Да.
Целую глубже, игнорируя её мычание и слабые рассеянные попытки сопротивления.
— Фантазировал, как задираю твою юбку… Рву капрон…
Нырнув под юбку рукой, с возбуждённым шипением раздираю между бёдер ей колготки.
— Боги… — бормочет она между поцелуями, — ты можешь ещё о чём-то думать, кроме этого?!
— Неа… Я не могу! — вытрахиваю ей ушки горячими признаниями. — У меня с утра уже каменный… Мне столько всего приснилось… Проснулся, тебя нет! Двойка, Злата Романовна! За супружеские…
Дёргаю вниз ширинку. Заваливая на стол, задираю выше юбку, втыкаюсь головкой в перешеек трусиков. Вдавливаюсь прямо в тоненькую полоску ткани, запечатывая её рот ладонью, гася всё звуки.
Тихо…тихо… Потом мне всё выскажешь!
Ткань врезается в головку, снося мне башню болезненным острым ощущением и отпружинивает вбок. Я резко проскальзываю внутрь, в горячую влажную плоть. Бёдра сжимают мои бока.
Алкоголь ослабляет тормоза, отпуская звериные инстинкты на волю. Впиваюсь в грудь, оставляя следы, кусаю за шею, облизываю жадно ушко. И снова спускаюсь вниз, проходясь языком по оголившейся ореоле. Бёдра вгоняют в неё член нещадно, как поршень.
Вцепляется мне в пресс ноготками, пытаясь притормозить.
— Дэм! — выдох.
Но я уже лечу с этой высоты с такой скоростью, что это невозможно — притормозить меня. Перехватываю её руки, отвожу наверх. Наше надсадное дыхание смешивается. Облизываю мягкие губы, требуя язычок. Задыхаясь послушно высовывает его. Вылизываю этот открытый ротик.
Внезапно обрушивается волна острого кайфа, оргазм подкатывает, оглушая. Втрамбовываюсь, тормозя на мгновение. И плавая в этом нестерпимом пике ощущений, шлепаю ей по щеке и придушиваю, ускоряя ее. Ловлю затуманенный, остекленевший взгляд.
Её бёдра вздрагивают, тело выгибается дугой подо мной. Мы сносим со стола бутылку — грохот, звон… Чувствую, как мгновенно становится насквозь мокро всё между нами.
— Ооо… Да! — шепчу я.
Двигаюсь снова, медленней теперь. Позволяя нам подняться повыше на каждой волне этого удовольствия.
Всё… Замираю. Глубоко дыша, она невидяще смотрит в потолок. Губы налиты кровью. Лицо горит. Красота…
Медленно ведёт пальцами по щеке. По которой я шлепнул.
— Ммм… — ласково целую её пальчики и лицо. — Кайфуй от этого. Не надо анализировать. Не надо про это думать. Нам просто хорошо и всё. Доверяй мне. Во всём.
Мы долго с упоением целуемся.
— Этот твой… секс… — хрипло, невнятно.
— Наш, — поправляю я.
— Не уверенна, что участвую…
— Еще как! — смеюсь, поднимая ее со стола. — Так что там с сексом?
— Как омут.
— Да… мы будем тонуть.
— Я забыла, зачем я приехала, — жалобно. — Вообще всё забыла.
— Как же ты сладенько хвалишь, — расцеловываю её. — Вот теперь — пятёрочка!
Нащупывает ладонью на столе лист. Подносит его к лицу.
— Что это?
— Документы по прииску.
— У нас хотя бы всё хорошо? Мне не переживать?
— Лучше всех, — забираю у неё из рук лист.
Не хочу, чтобы она парилась об этом. У неё и так сейчас много забот с Марком.
Глава 35. Двоеженец
С высоты «Седьмого неба» Сложно отвести взгляд от городских огней.
— Тебе нравится здесь? — Дэм сжимает мою кисть, лежащую на столе.
— Вид потрясающий, — киваю я.
— А я тебя приглашал… — прищуривается он. — Помнишь?
— А я выбрала поездку с Родионом, да, — опускаю взгляд.
— Не будем сегодня о нём. В кои-то веки вытащил жену на свидание!
Наши пальцы сплетаются. Он гладит моё обручальное кольцо.
— Нужно заказать Волкову ещё одну личность, как у тебя «Алиса».
— Зачем?
— Чтобы сделать ей предложение, как минимум. Меня накаляет, что эта девочка свободна.
— Она согласна, — улыбаюсь ему. — Считай, у тебя две жены.
Гладит пальцем над моей губой. Родинка уже исчезла. Перманент поблек. Волосам вернули первоначальный цвет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А где документы Тихого, кстати. На Мишу Шилова.
— У меня. Почему ты спрашиваешь?
— Они, возможно, понадобятся. Скинь мне ксерокопии, пожалуйста.
Делаю глоток вина. С сомнением вспоминаю инструкции с этими документами.
— Волков запретил пересылать их ксерокопии в электронном виде. Только бумага.
— Мда? Наверное, этому есть основания. Окей, тогда я возьму оригиналы.
— А зачем?
— Черт! — раздраженно ставит Демид бокал на стол.
Вздрагиваю, нутро обливает щемящий прохладным ощущением. Выдергиваю руку. Но следя за его взглядом, я понимаю, что это адресовано не мне.
— Вспомни дерьмо… — недовольно морщится Дэм.
— Родион?! — догадываюсь я ещё до того момента, как вижу его.
Он пьян и в компании какой-то девицы. Не замечает нас пока.
Мы молча наблюдаем, как развязно он общается с официантом.
— Иногда, я теряю грань дозволенного, — ловит мой взгляд Демид.
— Меня это пугает, Дэм, — в ответ признаюсь я.
— Но я доверяю твоей грани. Скажи мне, Злата. Где грань в его отношении?
Разглядываю лицо бывшего мужа. Его черты тоньше, чем у Демида. Более смазливые, слащавые. Взгляд пустой, бегающий. Выражение лица надменное и чрезмерно весёлое. Как у шута.
Он стал ещё отвратительнее!
Были ли у меня когда-то иллюзии на его счёт? Да, нет. Не особенно. Хотя, по началу я старалась принять его таким, каким он пытался казаться. Но разве на фоне Дэма можно кого-то принять?
— Он убил отца.
— Ты точно уверен?
— На все сто процентов. Его сообщница сдала, тёлка та… И её слова совпали с результатами анализов. Я хочу его наказать. И за тебя, и за отца.
— Не опускайся до физической расправы, прошу тебя, — сжимаю его руку. — Не становись, как он, убийцей.
— Как наказать?
Как?
Ох, нашёл ты, Дем, у кого спрашивать.
— Мы скупаем на подставных лиц его акции. Он выбросил львиную долю на продажи. Есть шанс скупить контрольный пакет. Цена акций рухнула. Значит, компания в плачевном состоянии.
— Идёт сюда… — прокашливаюсь я.
Демид выпрямляется, и как тогда, давно, в его пальцах снова гнётся стальная вилка. А на лице опять ни одной эмоции.
Я кладу свою ладонь сверху.
Картинка, как эта вилка втыкается в Родиона отчего-то слишком живая.
— Привет, старший!
Со скрипом подвинув стул от соседнего столика, Родион садится к нам.
— Отцеубийца решил пообщаться с семьёй? — надменно дёргает бровями Демон.
— Это наговоры ревнивого и завистливого братца! Отец же всё оставил мне.
— Он сожалеет, уверен. Ты уже почти всё просрал.
— А мне хватает, — разводит руками Родион. — Тебя же бесит это, правда?! Что работают за меня другие люди, А я только кайфую, развлекаюсь, жру сливки этой жизни и вишенки с тортиков, да? Ты то хотел, чтобы я упахался, как вы с отцом, как дед. А вот хер тебе, Дэм! — с вызовом. — Ты больше никак на это не влияешь! Смотри, как я кайфую и захлебывайся желчью, братишка! Мечты, сука, сбываются!
Демон слепо смотрит мне в глаза. Я чувствую его бешенство леденящими мурашками по коже.
Может, и стоило воткнуть вилку в эту мерзапакостную сволочь! За Демида мне хочется и самой воткнуть в него вилку. Дэм — трудяга! И те деньги, что сейчас прожигает Родион — это им заработанные деньги. Ещё и смеет рот открывать!
— И я в курсе, что ты собрался выкупить мои акции, братец. Поэтому, мы сегодня оформили их единым пакетом. И продадим без права перепродажи на ближайшие три года. Таких бабок у тебя нет. И взять негде. Мои проверили всё твои финансовые потоки. Ты вложил больше, чем имеешь. Но даже если ты их где-то накопаешь, то тебе и твоим не продам всё равно. А любой подставной тебя на эту жирную сумму кинет. Дураков нет! Ты не рискнёшь. Так что, твой коварный план в пролёте. Империи отца тебе не вернуть. Это же твоя мечта, да? — с издёвкой.
