«Незаметным подкрался вечер…»
Незаметным подкрался вечер,Словно кошка к добыче,Темных кварталов плечиВ мутном сумраке вычертил.
Бухта дрожит неясно.Шуршат, разбиваясь, всплёски.На западе темно-краснойПротянулся закат полоской.
А там, где сырого туманаЕще не задернуты шторы,К шумящему океануУплывают синие горы.
Кустами яблонь весеннихПаруса раздувает ветер.Длинные шаткие тениЛапами в небо метят.
Октябрь 1926 Владивосток.
БУХТА
Бухта тихая до дна напоенаЛунными, иглистыми лучами,И от этого, мне кажется, — онаВздрагивает синими плечами.
Белым шарфом пена под веслом,Темной шалью небо надо мною…Ну о чем еще, скажи, о чемМожно петь под этою луною?
Хоть проси меня, хоть не просиВзглядом и рукой усталой,Всё равно не хватит сил,Чтобы эта песня замолчала.
Всё равно в расцвеченный узорЗвезды бусами стеклянными упали…Этот неба шелковый ковер,Ты скажи, не в Персии ли ткали?
И признайся мне, что хорошоВот таким, без шума и ошибок,Задевать лицом за лунный шелкИ купаться в золоте улыбок.
Знаешь, мне хотелось, чтоб душаУтонула в небе или в мореТак, чтоб можно было вовсе не дышать,Растворившись без следа в просторе.
Так, чтоб всё растаяло, ушло,Как вот эти голубые тени…..Не торопится тяжелое веслоВоду возле борта вспенить…
Бухта тихая до дна напоенаЛунными, иглистыми лучами,И от этого, мне кажется, — онаВздрагивает синими плечами.
Октябрь 1926 Владивосток.
РЮРИКУ ИВНЕВУ
Прощай, прощай, прости, Владивосток.Прощай, мой друг, задумчивый и нежный…Вот кинут я, как сорванный цветок,В простор полей, овеянных и снежных.
Ты проводил и обласкал меня,Как сына, наделил советом.В невзгодье, в мрак, иль на рассвете дня —Я не забуду никогда об этом!
Я не хочу на прожитое выть, —Но жду зарю совсем, совсем иную,Я не склоню мятежной головыИ даром не отдам льняную!
Прощай, мой друг! Прощай, прощай, поэт.Я по душе киргиз с раскосыми глазами.Вот потому и искренен привет,Вот потому слова — про многое сказали.
Прощай, мой друг! Еще последний взгляд.Туман тревожно мысли перепутал.В окне мелькают белые поля,В уме мелькают смятые минуты…
18 декабря 1926 Владивосток — Хабаровск
ТАМ, ГДЕ ТЕЧЕТ ИРТЫШ
Под солнцем хорошо виднаУ берегов цветная галька.Свой гребень подняла волнаКрылом нацелившейся чайки.Шумят листвою тальники,Но справиться с собой не в силеНа неокрепшие пескиГустые космы распустили.Ой, звонок на ветру Иртыш!На поворотах волны гибки.В протоках медленных камышЗеленые качает зыбки…Здесь в сорок лет не перебитьОт корма ожиревшей птицы,И от Алтая до ОбиКазачьи тянутся станицы.По тем становищам рекиНе выжжены былые нравы,Буянят часто казаки,Не зная никакой управы.Старинным праздником блинов,Известной масленицей пряной,Здесь перегон не одногоРоняет помертвелым с санок.И на отцовских лошадяхМальчишек озорные шайкиСъезжаются. И не шутяЗамахиваются нагайкой.Не в меру здесь сердца стучат,Не в меру здесь и любят люди,Под тонкой кофтой у девчатК четырнадцати набухают груди.Ой, звонок на ветру Иртыш!На поворотах волны гибки,Под этим ветром не остытьЛица рыбацкого улыбке.Вода под веслами кипит,Над головою — лентой птицы.От гор Алтая до Оби —Казачьей вольницы станицы.
1927
РЫБАКИ
Очень груб он, житель приозерныйСивоусый, кряжистый рыбак.Крючья рук — широких и проворных —И цигарка длинная в зубах.
Ездит в город он за солью и за хлебом,За кирпичным чаем и крупой.И по праздникам расчесывает гребнемВолосы на голове в пробор.
На вечерках, разомлев, в угареПьет из чашки самогонный спиртИ потом на неуклюжих нарахДо рассвета непробудно спит…
Рыбаки — известные буяны,Это знает весь Зайсан, —Словно птицы — бабьи сарафаны,Как пойдут по горенке плясать.
В темных сенцах, где разложен невод,Как закружит, зашумит гульба,С хрустом жмут ширококостных девокИ грудастых, мягкотелых баб.
Пьяные рыбацкие артели —Ярые охотники до драк.Не стерпеть, коли наметит в челюстьВолосатый, жилистый кулак.
И недаром по окрестным селамСтарики на лавочках ворчат:«Срам какой-от… Озорная голыдьПерепортила кругом девчат!»
Каждый день раскидывают сети,Каждый день корзины полны рыб.Здесь по-взрослому серьезны детиИ по-детски взрослые хитры.
Но слова раскачивают мерноЗа столом, когда идет дележ,Потому, что знают все, наверно,Что у каждого семья и нож.
Горячащее, как корень женьшень,Здесь немудро спрятанное зло.И молитвы суеверных женщин —За хороший ветер и улов.
В час, когда вонзаются, как когти,Зоревые, ранние огни,Сапоги пахучим мажет дегтемИ затягивает у колен ремни.
…Вместе с лодкой движется работа,Остроносое блестит весло.У шестов высоких переметовМного пятен солнечных легло.
Вдалеке сиренево и сине…При безветрии Зайсан красив.И в зеленой вымокшей корзинеШевелятся жирные язи.
К камышовым, водяным просторамОн мальчишкою еще привык.Ишь, как руки двигаются скороЗа дрожаньем тонкой бечевы!
…А ночью неуклюжею лапой,Привыкшей лишь к грузу сетей,Ищет женщину, рыбьим запахомПропитанную до костей.
……………………………………………..Освещенная бледным светом,Протянувшаяся к горизонту ширь,И звезды — золотыми монетамиРассыпанные в камыши,
И луна — словно желтый гребень,Запутавшийся в волосах.…Спит таким спокойным и древнимЗатаивший звонкость Зайсан.
1927
«Всё так же мирен листьев тихий шум…»
Всё так же мирен листьев тихий шум,И так же вечер голубой беспечен,Но я сегодня полон новых дум,Да, новых дум я полон в этот вечер.
И в сумраке слова мои звенят —К покою мне уж не вернуться скоро.И окровавленным упал закатВ цветном дыму вечернего простора.
Моя Республика, любимая страна,Раскинутая у закатов,Всего себя тебе отдам сполна,Всего себя, ни капельки не спрятав.
Пусть жизнь глядит холодною порой,Пусть жизнь глядит порой такою злою,Огонь во мне, затепленный тобой,Не затушу и от людей не скрою.
И не пройду я отвернувшись, нет,Вот этих лет волнующихся — мимо.Мне электрический веселый светЛюбезнее очей любимой.
Я не хочу и не могу молчать,Я не хочу остаться постояльцем,Когда к Республике протягивают пальцы,Чтоб их на горле повернее сжать.
Республика, я одного прошу:Пусти меня в ряды простым солдатом…Замолк деревьев переливный шум,Утих разлив багряного заката.
Но нет вокруг спокойствия и сна.Угрюмо небо надо мной темнеет,Всё настороженнее тишина,И цепи туч очерчены яснее.
1927
«Алой искрой брызгал закат…»
