дать. Как рыцари, типа.
– Блядь, Солёный, – рассмеялся второй и я, неожиданно, рассмеялась тоже. Он повернулся ко мне, приложил руку к груди и извинился. – Вы его простите. Подкатам он только учится.
– Успешно учусь, чо ты буровишь? – возмутился высокий, но потом тоже хохотнул. – Ладно. Не пугайтесь. А цветочки возьмите. Нас тут один кавалер испугался, цветы бросил и бежать. Ну и не бросать же? Хорошие вон. Пусть вам настроение поднимут.
– Спасибо, ребят, – улыбнулась я, беря цветы. Парни переглянулись, хохотнули, а потом, словно заранее сговорились, чмокнули меня с двух сторон в щеки, снова заставив рассмеяться.
– Улыбайтесь, девушка. Ну их все в пизду! Погнали, Дьяк. Поляна ждет! – крикнул высокий. Второй помотал головой, виновато улыбнулся и, дурашливо поклонившись, побежал за другом.
Но стоило вернуться домой, как улыбка исчезла с моих губ. В коридоре стояла мама и её глаза метали молнии. Я вздохнула, положила цветы на табуретку и, сняв куртку, повесила её на крючок. Мама молчала, молчала и я.
– Это что? – хрипло спросила она, кивая на цветы. Я пожала плечами. Ругаться не хотелось, но я решила сказать правду.
– Цветы. Ребята какие-то на улице подарили. Смешные такие, – ответила я, делая шаг вперед. Но мама не двинулась. Скрестила руки на груди и склонила голову.
– Ребята? – спросила она. – Мы тут ждем её, значит. Еда стынет, а она шляется с ребятами. Смешными, блядь.
– Ни с кем я не шляюсь, – возмутилась я.
– На полтона ниже! – прошипела мама. – Взрослая стала, да? Голосок прорезался?
– Ну, правда, мам. Какие-то парни на улице подошли… – я не договорила, потому что мама схватила цветы и швырнула мне их в лицо. Затем сморщилась и осела на табуреточку, держась за голову. – Мам?
– В страшное время живем, – всхлипнула она. – Кто знает, что за парни. Вон на прошлой неделе соседскую девчонку в машину затащили. Все там порвали, бедной. Тоже хочешь?
– Нет, – побледнела я.
– Нет, – передразнила мама и, кивнув, ушла в гостиную, оставив меня стоять в коридоре. А на полу лежали поломанные и растоптанные розы, которым никогда не суждено распуститься. Как и мне, наверное.
Моя жизнь превратилась в день сурка, к которому добавились ежедневные концерты мамы на тему, что денег не хватает. Их не хватало, когда я работала учеником на полставки. Их не хватало сейчас, когда зарплата ощутимо выросла. Мне часто снились кошмары, я не успевала отдыхать и постепенно растворялась в серости…
Поэтому я не удивилась, когда Катька, встретившая меня на проходной мясокомбината, открыла от удивления рот, а потом полезла в сумочку за сигаретами. Я знала, что она увидела. Потухшие глаза, бледная кожа, потрескавшиеся губы и грубые, мозолистые руки, которых не может быть у девчонки. Я даже одета была так же, как когда-то ходила в школу. Мама отказывалась покупать одежду, говоря о том, что старая еще вполне себе ничего. Я стеснялась, но выбора не было. «Ходи в том, что есть. И не выебывайся», – сказала мне мама.
– Да, родная, – буркнула Катька, пока мы шли к остановке. – Заебала тебя жизнь.
– Бывало и хуже, – улыбнулась я, прижавшись к её плечу. Катька вздохнула и тоже улыбнулась. Пусть и несколько натянуто.
– Ты прости, что не появлялась. У меня завалы, пиздец. Работа, потом учеба, потом опять работа. Домой только ночью приползаю.
– Не извиняйся, – тихо ответила я, беря Катьку под руку. Та чуть подумала, а потом кивнула в сторону вывески, переливающейся всеми цветами радуги.
– Пойдем, кофе выпьем? Сто лет тебя не видела, – сказала она.
– Пойдем. Только недолго, – ответила я. Катька поджала губы, но ругательство сдержала. Только добавила сухо.
– Мама?
– Мама, – вздохнула я и, ущипнув Катьку за бок, заставила рассмеяться. – Ты хоть мне мозги не выноси, а?
– Не обещаю, – загадочно ответила та и мы направились к кофейне.
Внутри кафе негромко играла музыка, за столиками сидели влюбленные парочки, официанты ловко сновали между столиками, разнося гостям кофе и сладости. Мы с Катькой заняли место у окна и, пока подруга была в туалете, я рассматривала ночной город и бегущих по своим делам людей. Они торопились домой, а я с радостью ухватилась за Катьку, чтобы хоть как-то скрасить одинаковые вечера. И плевать, что мама снова устроит скандал. Сейчас я хотела хоть чего-то другого, а не бесконечного мытья посуды, готовки и стирки зассанных трусов отчима.
– Народу там, ужас просто. Взяли все и обоссались разом, – отдуваясь, сказала Катька и села напротив меня. Потом взяла меня за руки и заглянула в глаза. – Ну, рассказывай. Как ты?
– Как обычно, – пожала я плечами. – Работаю.
– Знаю, – ехидно перебила меня подруга. – Заходила к тебе сегодня. Мамка твоя открыла. Чисто гусыня, ёбана рот. Скоро в дверь пролезать не будет.
– Кать, – воскликнула я, но Катька махнула рукой и рассмеялась.
– Забей. Она мне сказала, что ты в восемь заканчиваешь. Я на маршрутку и к тебе.
– Блин, автобус!
– Чего? – спросила Катька.
– Автобус служебный пропустила. А деньги не взяла, – ответила я. Губы задрожали от очередного вранья. Мама считала, что раз меня возит служебный автобус, то и деньги на дорогу мне не нужны.
– Не ссы. Домой-то вместе поедем, – вздохнула Катька. – Совсем денег нет?
– Не-а, – протянула я. Катька кивнула и повернулась к официантке, которая подошла к нам. – Здрасьте. Два кофе и два чизкейка вишневых.
– Кать…
– Цыц! Два чизкейка. Потом еще возьмем, если что. Спасибо, – Катька отпустила официантку и повернулась ко мне. – А теперь правду говори. И учти, спиздишь – я узнаю. У меня детектор лжи прям в манду вшит. На раз брехню вычисляет.
Я рассмеялась, а потом, неожиданно для себя, вывалила Катьке все. Отношения с мамой, тяжелый труд, серость и страх. Катька прихлебывала кофе, кивала и слушала меня, не перебивая. Иногда морщилась, когда я рассказывала о пикантных моментах, ругалась тихо под нос и качала головой.
– Да, родная, – вздохнула она, когда я закончила и, стыдясь смотреть подруге в глаза, уставилась на свой чизкейк. Я ела его медленно, растягивая удовольствие и понимая, что долго еще не попробую сладости. – Я знала, что у тебя там концлагерь, но чтобы такой…
– Я устала, Кать, – грустно улыбнулась я. – Чувствую, что таю. Хожу, как тень. Даже музыка больше не радует.
– Да тут и мешок травы не поможет, – фыркнула Катька.
– Денег не хватает. Мама болеет. Отчим…
– Видела я, блядь, как он болеет, – вызверилась подруга, не обращая внимания на вздрогнувших людей по соседству. – К отцу моему бегает на водяру занимать, хуесос. Знала б ты, как меня это бесит.
– Знаю. Да что я
