— Ты пришла….Моя…Со мной — перебирает он слова, не прекращая гладить.
— Спартак… я… — пытаюсь что-то сказать.
А что сказать, я все забыла.
И как вспомнить, когда главное, что я с ним сейчас. Что мы здесь, вдвоем. И так нуждаемся друг в друге. Если сейчас он прекратит ласкать меня, то, кажется, организм перестанет функционировать. Он мой генератор, который держит жизненный ресурс. Мое сердце, мой разум. Мое все.
— Молчи. Ничего не говори. Потом. — шепчет в губы.
Задирает мягкую ткань джемпера и смещает бралетт. Нежно касается груди сначала губами, а потом захватывает в рот и катает соски между зубами, окутывает влажным горячим языком. Удовольствие запредельное, особенно когда дует на них.
Это невыносимый кайф, который заставляет выгибаться под ним. Больше не могу. И не хочу мочь. Прижимаю его голову к груди, чтобы было теснее, жестче. Он все понимает, его ласки становятся чуть агрессивнее, яростнее. Стону громко и несдержанно. Он улыбается, я чувствую.
Мой предел испытан. Или нет?
Снова поднимается к губам и смотрит, считывает готовность. Одной рукой обнимает, а другой расстегивает штаны. Мои. И опускает ладонь на кромку трусиков. Пальцем водит около и, то немного опускает руку, то вытаскивает. Дразнит. Когда мажет по плоти, вздрагиваю, но не вырываюсь. Не хочу. Жду.
— Лад. — выдыхает он — Ты же понимаешь, что просто так не уйдешь.
— Понимаю. — произношу, задыхаясь от жажды по его прикосновениям.
— Хочу тебя. Очень. Просто пиздец. — говорит между рваными поцелуями.
Стаскивает с меня весь верх одежды, не оставляя ничего. Я в расстегнутых штанах и полу-сдернутом белье. Он упирается в бедро каменным стояком, я все чувствую. Накрывает воспоминания о нашем сексе в клубе. Каждая секунда проносится в голове и по телу. Добавляют впечатлений еще реальные действия. Как все выдержать?
На секунду, только на секунду прихожу в себя, отвечаю:
— Я тебе тут принесла… — вылетело просто из ниоткуда, совсем не об этом думала, но почему-то говорю.
В здравом уме такого не скажешь. Да что со мной происходит?
Спартак закрывает мне рот своим и произносит прямо в меня:
— Позже.
Он вновь опирается на руки, которые бугрятся мышцами. Держит тело на весу, смотрит. Не могу оторваться, рассматриваю в ответ. Взгляд… Этот взгляд… Темный, почти черный изумруд и зелеными проблесками. В нем таится огромное звериное желание обладания мной. Впервые понимаю, что такое гипноз.
Невероятно! Если торнадо выплеснется на свободу, мне несдобровать. Не знаю, как Спартак еще хоть как-то пытается контролировать ситуацию, но все равно, ему это не сильно удается.
Крылья носа трепещут, губы приоткрыты, хриплое дыхание вырывается на волю, окатывает горячими волнами. Архаров медленно облизывает свои губы. Я завороженно смотрю на эти действия. Он красив, желанен. Эротизм зашкаливает.
Поднимаю руку к его лицу, веду по скуле, нежно, самыми кончиками пальцев. Спартак резко вдыхает и прикрывает глаза. Замирает, напрягается. Скала. Мои пальцы путешествуют по коже, оторваться нет ни сил, ни желания. Везде, где веду рукой, остается горячий след. Ресницы Архарова трепещут, и он устремляет на меня свой дьявольский взгляд.
Все! Пробку вышибло…
Трогает подрагивающую кожу живота и перемещает пальцы к груди.
— Лад, — смотрит он на меня очень проникновенно, но вместе с тем требовательно — скажи мне.
Выпадаю из головокружительных ощущений.
— Что сказать? Что ты хочешь услышать?
— Я хотел бы, чтобы ты была со мной. Принадлежала мне. Всегда. Ты моя, Лада. Моя! Я никому тебя не отдам! Слышишь? — рубит он с горящими глазами — Не отдам, понимаешь? Ни Гансу, никому либо еще.
— Да мы с Гансом просто… — пытаюсь сказать я.
Но он не слушает, не нужен ответ. Просто поставил перед фактом. Прерывает меня глубоким, уже не щадящим ничего поцелуем, сминает губы. Его язык везде, его руки по всему телу, трогают, мнут, стискивают. Соприкасаемся пылающей кожей.
Он зверь, дикий, необузданный, который отпускает себя на свободу и забирает с собой. Обнажает во мне такие чувства, такое желание, о каких и не подозревала. Есть только он, только я. Мир прекращает существовать, остается лишь жажда. Жажда друг друга. Потребность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я обнимаю со всей страстью, на которую способна, со всей отдачей, которую могу дать. Глажу его спину, впиваюсь ногтями в лопатки, что провоцирует Спартака на еще более дерзкие действия. Его рука вновь спускается ко мне в трусики. Ток, вместо крови, льется по венам. Красная жидкость пузырится и испаряется. Я как вампир, чем больше пью Спартака, тем больше нужно.
Он немного смещается с меня, чтобы дать свободу своей руке, и смотрит в глаза. Моя реакция ему важна. А я не могу, просто не могу. Я изнемогаю под ним. Бьющие по нервным окончаниям волны звериного удовольствия практически уничтожают, растирают в пыль. Но я готова к большему. Я хочу большего. Он — мой желанный сейчас. Схожу с ума. Умираю, распадаюсь и воскресаю.
Его длинные нежные пальцы находят комок пульсирующий плоти и нежно массируют, дарят эйфорию. Спартак целует шею, мои губы, нежно трепетно, не переставая ни на минуту творить внизу с ума сводящие действия. Не в силах больше терпеть эту сладкую пытку, я хватаю его руку и еще сильнее прижимаю к себе. Поднимаю бедра, и тоже двигаюсь навстречу. То, что на мне еще надеты джинсы дает дополнительные ощущения не доступа, это заводит еще больше. С ума сойти!
А он все не прекращает свои терзающие круговые движения. Раскрываю ноги шире, насколько возможно, и даю большее пространство, и вот оно — бьюсь под ним в припадке чувственного безумия. Волна оргазма настолько сильная, что на какое-то время перестаю реагировать на все происходящее. Выныриваю, словно из какого-то тумана.
Сосредотачиваясь на глазах Спартака. На его лице загадочная, но довольная улыбка.
— Моя девочка — шепчет он — ты прекрасна, ты так красива, когда кончаешь. Нежная — поцелуй — трогательная — поцелуй.
Мне приятны его слова. Всякий раз поражаюсь, как он открывает меня. Как делает такой сексуальной, отзывчивой.
Спартак подтягивает меня к себе еще и снимает джинсы, аккуратно скатывает белье. Я лежу перед ним абсолютно обнаженная, но стеснения никакого нет. Он рассматривает меня. Кладет мои ноги себе на плечи и начинает целовать от стопы, продвигаясь все дальше и дальше. Наблюдаю за ним настороженно и оцепенело. Что дальше? Неужели то, что я думаю? И как? Такого же еще не разу…
А он все целует, ведет языком, гладит руками, спуская их к бедрам. Ласкает ладонями внутреннюю сторону, играет ртом с моей обнаженной кожей. По мере его приближения ко мне туда, начинает просто трясти. Не понимаю от чего. От неожиданности, страха или дикого вожделения. И как только он касается своим языком меня, понимаю — вожделение.
Спартак нежно бьет языком по розовой плоти, перекатывает, засасывает. Ощущения лупят по воспаленному телу и мозгу по нарастающей. Не знаю, смогу ли выдержать все это. Просто нереально!
Спартак не дает ни минуты передышки от накатывающих волн, только усиливает их. Я мечусь под ним, пытаюсь отодвинуться, не в силах выдержать того, что мне дарит. В ответ он прижимает мои бедра к кровати, без возможности двигаться, и вновь начинает свою распаляющую пытку. Мне кажется, я умираю.
Мой тело струна, перетянутая на гитаре. Я тону, захлебываюсь вновь подступающим сокрушающим оргазмом. Не выдерживаю, опускаю ладони вниз и притягиваю парня к себе, выскальзываю из-под его удерживающих рук, и поддаюсь бедрами вверх, к его беспощадному языку. Пара чувственных движений и я опадаю, оглушительный оргазм прибивает меня к поверхности кровати. Я без мыслей, без сил, без ничего.
— Понравилось? — спрашивает Спартак, глаза которого поблескивают, все еще затянуты грозовой пеленой страсти.
— Не спрашивай очевидных вещей. — парирую я, умудрившись раскопать в себе остаток сил и кое-как отдышавшись.
— Это еще не все. — шепчет он — Готова продолжить?
