— Может ты сани из меня и сделаешь? — мстительно осведомился Стоян. — До чего же светлая мысль! А что? Мне же не привыкать! Плотом был, избой был, самое время сделаться санями. А ты какие хочешь? Чтобы тройку запрягать? Или может быть я и бегать сам буду?!
— Ладно, не бурчи, — примирительно сказал Казимир, поднимаясь по лестнице.
Но не успел он зайти внутрь, дверь захлопнулась, придавив ему пальцы.
— Ой, прости великодушно, — невинно проскрипела изба. — Петли не смазаны, не ухаживает же никто.
Шипя от боли, ведун забрался внутрь, ничего не сказав.
«Всё-таки надо будет придумать, как от него избавиться. Неровен час, заносчивому духу вздумается мне голову прижать, — подумал Казимир, растирая придавленные пальцы. — Дружбы у нас не выйдет. Он дуреет без новых подношений крови, а я не собираюсь кормить нечистый дух».
— Что там в большом городе? — как можно более равнодушно осведомился Стоян, хотя не было и малейших сомнений, что ему страсть, как интересно всё и поскорей разузнать.
Ведун в общих чертах рассказал о случившемся и своих впечатлениях от Белозерска. Дух как-то странно отреагировал на историю, поведанную Казимиром. Обычно охочий до сплетен и мастер на каверзные вопросы, Стоян на редкость внимательно выслушал ведуна, не перебивая, погрузившись в раздумья. Когда тот закончил, изба, помолчав некоторое время, изрекла то, что ведун никак не ожидал услышать:
— Валить надо.
— С чего вдруг? — изумился Казимир.
— Ты сам себе могилу роешь, — проскрипел Стоян. — А за собой и меня потянешь. Зря, я, конечно, перед теми бабами хвост распушил… зимой то. Но те, может, язык за зубами и будут держать… А вот другие…
— Какие другие? — Не понял ведун.
— Не знаю. Но надо валить.
— Погоди. Что не так? Мы же только обосновались здесь…
— Не мы, — перебила изба. — А ты! Это тебе хочется жить среди людей и найти своё место. Никаких мы нет, — гневно буркнул он, раскочегаривая огонь в печи.
— Я же много раз говорил, что ищу решение твоей беды… — начал было Казимир, но Стоян и слушать ничего не хотел.
— Ты что совсем ничего не понимаешь? — взвилась изба, грохоча полками и многочисленными катками. — Вот уж точно, кто тут дурак, так это я! Ты-то, что? Блаженный! Богами обиженный. Ум дали, мудрость забыли! А настоящий дурень — это я! Радовался, что с тобой судьба свела… Вот, уж думал, этот наверняка освободит, мол, добрый он, не соврёт, не обидит…
Казимир молча внимал истеричному потоку высказываний, никак не пытаясь его прервать.
— Думаешь, ты кнесу в лице воеводы помог и молодец? Ты же на цепь к ним сел.
— Вовсе нет, — возразил ведун.
— Ещё как да! Сам посуди, работу ты выполнил? Выполнил! Чисто сделал? Чище некуда и вопросы не задавал! Много ль за неё попросил? Ни шиша! Да таких как ты днём с огнём не сыщешь.
— Считаешь, я этого не понимаю? — огрызнулся Казимир, которого уже порядком утомили отповеди Стояна. — А как надо было поступить? Подальше их послать?
— Надо, Казимирчик, учиться врать! Ты не местный, со стола его не ешь! Попросили помочь, соглашайся, но только не делай! Пришёл бы, поболтался по весям, по болотцам, да к воеводе назад, так, мол, и так, не сдюжить мне супротив этой погани, сильнее она меня! С тебя что взять? Не смог помочь и ладно! Ты ж не нанимался и сам не упрашивал, но и не отказал при этом.
— Я как-то об этом не подумал, — растерянно проговорил Казимир.
В словах Стояна однозначно был смысл, и всё-таки в глубине души ведун не мог согласиться с таким подходом.
— Будь ты хоть трижды прав… Не по мне это, людей дурить, когда у них за околицей невесть что поселилось. Дело же не только в воеводе и старателях… Шишига пускай и мертвец, но страдал. Такие клубки нужно распутывать, хочешь того или нет. Он не мог сам себе помочь, понимаешь?
— Я-то как раз понимаю, — отозвался Стоян, немного поутихнув. — Да только помяни моё слово, аукнется тебе однажды мягкосердечие.
Каждый остался при своём мнении. Тем временем лето было в самом разгаре. Мимо островка Казимира часто сновали лодки, а на берегах то и дело появлялись люди. Надо сказать, что далеко не каждый из тех, кто проходил мимо оказывались тут случайно. Слухи о том, что на «туманном острове» (впоследствии он узнал, что его жилище почему-то прозвали именно так) живёт ведун отшельник, расползлись по всем окрестным деревням. Поскольку никаких злых дел за ним не числилось, за исключением слухов, которые селяне сами же и сочиняли, его не боялись и даже уважали. Рыбаки иной раз нарочито медленно плыли мимо, надеясь получить благословение, и порой его получали. Ребятишки на спор играли в игру, кто ближе подойдет по воде к туманному острову зловещего ведуна. Молодые девушки нет-нет, да и останавливались, как бы невзначай, передохнуть на берегу, нарочито громко гадая друг дружке. Случалось и такое, что кто-нибудь просто и беззатейливо оставлял на берегу туманного острова гостинцы, просто так, от чистого сердца, чтобы поддерживать связь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Казимир уже и думать забыл о том, что ему полагается награда за избавление Белозерска от повышенного внимания шишиги к старателям, как вдруг на его пороге появились уже знакомые Юрас и Мечислав. Ведун никак не думал увидеть их вновь, а потому сразу же почуял неладное. Подойдя к избе, они замерли, будто знали, что их давно увидели.
— Доброго дня, — молвил Казимир, высунувшись из окна. — Проходите, гости дорогие.
Те лишь покачали головами.
— И тебе доброго дня, Казимир, — заговорил Юрас, прикладывая ладонь ко лбу, закрываясь от солнца. — Нужно поговорить, спускайся.
Ведун внимательно изучал незваных гостей. У тех с собой не было и намёка на гостинцы, как в прошлый раз. Надеяться, что кнес повелел серебром выплатить ему жалование за успешно решённую проблему, не приходилось. Уж больно суровые лица прислал воевода.
«Наверняка они лучшие из его воинов, — подумал Казимир. — Может именно они и сгубили сыновей Златомира. А теперь что? За мной явились? Чем же я вас прогневал?».
— Что вам надо? — наконец, выпалил он, не спеша спуститься на землю.
Все невзгоды и неприятности, что сулил Стоян, враз возникли из памяти. Воины переглянулись, их явно не устраивало перекрикиваться через окно.
— Тебе нужно пойти с нами, — твёрдо заявил Мечислав. — Кнес Велерад хочет тебя видеть.
— Он сказал, зачем? — Казимир лихорадочно гадал, что бы это значило, стараясь тянуть время.
— Казимир, ты чего испугался? — бесстрастно вопросил Юрас, с прищуром глядя на него. — Кнес велел тебя привести, разговоры будешь с ним говоришь. Чего тут не ясного? Твой дом на его земле. Это не просьба. Ты должен пойти с нами, спускайся.
— Можем послать их на все четыре стороны, а ночью сами того… — тихо проскрипела изба, стараясь говорить так, чтобы не было слышно людям внизу. — Решайся, Казимир, время пришло.
— Не могу я так, — медленно проговорил ведун, растирая виски. — Опять бежать… Да, что ж это такое? Может, обойдется ещё всё? Я ж ничего худого не сделал.
— А для таких людей и не надо особенно стараться! Кнес сам придумает, в чём твоя вина, — не унимался Стоян. — Решайся, Казимир! Только слово скажи, я хоть сейчас их раскидаю и ходу! Только нас и видели!
— Нет, — упрямо ответил ведун и спустился вниз. — Я вернусь… Обещаю!
Стоян промолчал, но Казимир явственно ощутил, какой гнев исходит от избы. Оказавшись на земле, он тотчас лишился всей уверенности в своём выборе, но отступать было поздно.
— Надо так надо, — ведун постарался, чтобы его голос звучал небрежно. — Как здоровье Ратибора?
— Не жалуется, — безразлично отозвался Мечислав.
— Ежели что, только свисни, я им в миг калитки повышибаю, — грозно гаркнула изба, резко накренившись перед людьми.
От неожиданности оба воина отскочили назад, схватившись за мечи. Надо отдать им должное, они не перетрусили, хоть и выглядели ошеломлённо. Казимир медленно опустил ладонь на клинок Юраса, покачав головой.
— Не надо его злить, — молвил он, в коем-то веке благодарный Стояну за то, что тот выкрутасничал. — Он просто меня защищает.
