В Минске уже полным ходом шло расследование необыкновенного преступления. Скандал был грандиозный, и президент Белоруссии Лукашенко распорядился создать особую следственную комиссию из лучших профессионалов, включив в нее министра внутренних дел и руководителя местной службы безопасности. Нужно отдать должное следователям. Они не приняли версию об убийце Костюковском, а начали методичное и тщательное расследование всех обстоятельств дела. Колчин даже не подозревал, какие силы были брошены на расследование этого дела.
Уже к полудню сотрудники патрульной службы – два сержанта – дали показания о трех неизвестных, вошедших в здание прокуратуры и предъявивших удостоверения госбезопасности. Одному из сержантов даже удалось запомнить одну фамилию. Скрупулезный анализ и проверка подтвердили: такой человек никогда не работал в органах госбезопасности Белоруссии.
Назревал скандал. По указанию министра внутренних дел Минск был оцеплен особой системой полицейских кордонов. Решено было задействовать армейские части.
Колчин не знал всего этого, сидя в опустевшей квартире Игоря и успокаивая его жену. Слова были бесполезны, и, после того как Мила расплакалась у него на плече, он просто сидел молча, обняв вдову и поглаживая ее по плечу.
В пятом часу дня к Фогельсону в Москву позвонил один из высокопоставленных сотрудников госбезопасности соседнего государства. Звонок был по коммутатору спецсвязи и не мог быть прослушан третьей стороной.
– Кажется, мы прокололись, – нервно сказал белорусский коллега. – Слишком большой скандал, вмешался даже президент.
– Я был против подобных методов, – гневно произнес Фогельсон, – но разве этот идиот меня слушает? А вы пошли у него на поводу. Ему не терпится стать директором ФСК. Но, судя по его методам, он скоро попадет в Лефортово. Как вы могли решиться на подобную авантюру?
– Уже поздно, дорогой Марк Абрамович, нужно что-то делать. День-два, и комиссия выйдет на наших сотрудников. На одного уже вышли. К счастью, сержант неправильно запомнил фамилию. Но он может вспомнить. И тогда нам конец.
– Только не вздумайте убирать и сержанта. Это сразу вызовет еще больший скандал, и все всё сразу поймут, – предупредил Фогельсон и, не сдержавшись, гневно добавил: – Такие люди, как вы, позорят всю нашу систему. Поэтому люди так боятся тридцать седьмого года и лагерей. Нужно было думать, генерал.
– До свидания, – пробормотал ошеломленный белорусский генерал.
Фогельсон, не прощаясь, положил трубку. У них оставалось всего четыре дня. Нужно суметь нанести упреждающий удар. Этот негодяй Юрков наверняка держит Скребнева у себя в качестве козырного туза. А на Миронова рассчитывать нельзя: слишком вспыльчив и глуп.
Он позвонил заместителю директора Службы внешней разведки генералу Лукошину.
– Добрый день, генерал, – начал он. – Марк Абрамович беспокоит. Нужна ваша помощь. Нет, я не стал докладывать генералу Миронову, а хотел бы встретиться с вами. Приеду прямо сейчас.
Через полчаса он уже сидел в кабинете Лукошина, рассказывая ему о трудностях, возникших в Белоруссии.
– Какие идиоты! – схватился за голову Лукошин. – Я слышал сообщение по радио, но даже подумать не мог, что они…
– Кроме того, в Минск вылетел Шварц Генрих Густавович, это один из лучших патологоанатомов. Он установил, что смерть Иванченко была вызвана вмешательством извне и никакого инфаркта не было.
– Черт! – ударил кулаком по столу Лукошин. – Там такой специалист работал. Один из лучших, мой учитель.
– У нас осталось несколько дней. По нашим предположениям, ОНИ также готовятся нанести удар, – продолжал Фогельсон. – Мне нужна ваша помощь и «добро» на устранение Юркова.
– Это вызовет еще больший скандал, – осторожно заметил Лукошин.
– Не вызовет, – убежденно ответил Фогельсон, – если все сделаем правильно. У меня есть несколько идей.
– Слушаю вас, – наклонился генерал.
– По моим агентурным данным, недавно на «базе» банка «М» в Загорске произошло настоящее сражение. Было ранено четверо и убит один охранник. Двоим заключенным удалось бежать.
– Подполковник Скребнев? – быстро спросил Лукошин.
– Нет, но один из них в свое время активно сотрудничал с нами, будучи экспертом ООН. Ваш директор Евгений Максимович должен его знать, это достаточно легендарная личность. Кличка Дронго.
– Как он попал на эту «базу»?
– В том-то все и дело, – усмехнулся Фогельсон. – По нашим сведениям, Дронго был нанят известными главарями мафии Давидом и Арчилом Гогия для розыска их сына и племянника Реваза Гогия. Он согласился найти его и с тех пор занимается данным делом.
– Реваз Гогия – это не тот парень, который сидит у вас? – спросил Лукошин. Он обладал хорошей памятью.
– Точно, он. Мы иногда работаем с Арчилом Гогия, помогая ему выстоять против банкиров, причем особенно ему досаждает банк «М». Наши совместные усилия могут привести к розыску этого Дронго. По моим сведениям, он, отчаянно блефуя, сумел убедить руководство банка «М» в том, что документы у него. Вы понимаете, как это нам выгодно?
Лукошин промолчал. Он обдумывал варианты.
– Теперь, – продолжал Фогельсон, – мы подставляем Дронго вместо себя. Кого ищет этот Дронго? Реваза Гогия. Документы находятся у самого Дронго или у его покровителей – братьев Гогия. Московское правительство просто вынуждено будет начать войну против грузинской мафии, а это отвлечет их как раз на несколько дней.
– Как вы все это узнали?
– Президент банка «М» рассказывал обо всем в клубе вице-мэру города, а мои ребята записали их разговор. Про самого Дронго мы выяснили позже.
– Хорошо, – медленно сказал Лукошин. – Это очень хорошо.
– Теперь у нас две задачи: убрать Юркова и подставить Дронго так, чтобы в банке поверили в его блеф.
– Что-нибудь вам нужно?
– Несколько ваших людей. Недавно к вам перешла Екатерина Перевалова, одна из наших лучших снайперов. Я понимаю, в разведке она нужнее, но можно будет ее прикомандировать к моей группе.
– Сделаем, – кивнул Лукошин. – Что еще?
– Все, – вздохнул Фогельсон. – После исчезновения Скребнева ваши люди убрали Бахтамова, Иванченко, Крымова. Они все были моими товарищами. Мы работали в одной группе.
– А что нам нужно было делать? – спросил Лукошин. – Ждать, пока за нами приедут люди Юркова или, еще хуже, Коржакова? Вы знаете, что наше ГРУ Минобороны полностью работает на этот банк и московские власти? А там сидят далеко не дилетанты.
– Знаю, – тихо сказал Фогельсон и еще тише добавил: – Выбери себе смерть.
– Что вы сказали? – спросил Лукошин.
– Это был девиз нашей группы. Иногда мы давали право самим выбирать себе смерть.
– Интересный обычай. И не было проколов? – улыбнулся Лукошин.
– Ни одного, – встал Фогельсон. – Мы знали, как работать и для чего. Разрешите идти, товарищ генерал?
– Что у вас там за проблемы с каким-то следователем? – спросил на прощание Лукошин, протягивая руку.
– Он честный человек, – вздохнул Фогельсон. – В наше время это такая находка.
Лукошин неприятно усмехнулся.
Фогельсон вернулся к себе в кабинет в восьмом часу вечера. Телефон звонил, не умолкая. Он поднял трубку.
– Он вспомнил, вспомнил фамилию, – кричал белорусский генерал, – за нашим офицером уже поехали! Мы ничего не сможем сделать.
– Прекратите истерику, – почти приказал Фогельсон, – сейчас я позвоню генералу Миронову.
Заместитель директора ФСК взял трубку не сразу. Видно было, что он уже выходил из кабинета, но звонок селектора внутренней связи заставил его вернуться.
– Слушаю, – коротко сказал Миронов.
– Владимир Александрович, у нас ЧП, – с торжеством сообщил Фогельсон. – Кажется, в Минске назревает провал.
– Какой провал? – не понял Миронов. – Опять этот ваш следователь нам мешает?
– Он сидит дома у вдовы и сирот, – возразил Марк Абрамович, – успокаивает семью друга.
– Откуда вы знаете?
– За ним следят наши люди. Он тут ни при чем, это сами белорусы проводят расследование. Кажется, версия с Костюковским скоро лопнет.
Миронов долго молчал.
– Вы могли бы меня остановить, – наконец сказал он, – вы предвидели последствия этих убийств.
Фогельсон молчал. В данной ситуации возражать не имело смысла. Как молодой самолюбивый начальник, Владимир Александрович не любил подсказок. Он принимал решение самостоятельно, и не всегда это решение оказывалось наилучшим.
– Он ждет у телефона, – напомнил Фогельсон.
– Кто? – не понял Миронов.
– Наш друг из Белоруссии. Что ему сказать?
– Придумайте что-нибудь. Пусть как-нибудь продержится. Осталось всего несколько дней.
– Я передам.
Марк Абрамович взял другую трубку:
– Генерал советует продержаться. Этот сотрудник знал, что вы отдали приказ о ликвидации прокурора республики?
– Нет, но он знал начальника отдела.
