– Нет, – честно ответил генерал. – Сейчас Владимир Александрович отпустит ваших людей из сопровождения. И вы останетесь один. У вас нет ни одного шанса. Ни одного.
Миронов, улыбнувшись, вышел из избушки. Очевидно, его знали в лицо. До Дронго долетели громкие голоса, некоторые возражали, помня строгий приказ Фогельсона. Но авторитет генерала Миронова оказался сильнее. Все три машины развернулись и направились в сторону города.
– Вот и все, – сказал худой человек, улыбаясь, – вы проиграли.
«Почему я не взял оружие? – вдруг пожалел Дронго. – Фогельсон сказал: оно тебе не понадобится. Жалко этого полковника, он, кажется, идейный, а погибнет, подставленный предателем – своим начальником. Как все это глупо!» – подумал он.
Генерал Л., видимо, понял его состояние. Он был более порядочным, чем все остальные.
Он встал, подошел к Дронго.
– Знаешь, как говорили в разведке… кстати, у твоего знакомого Фогельсона. Он ведь раньше в группе «Рай» сотрудником был. – Дронго молчал. – Выбери себе смерть, – твердо произнес генерал. – Обещаю, что так и будет.
Президент банка разозлился. Этот благородный генерал всегда все портил. Дурацкий девиз придумал, нужно кончать с формальностями.
Он решительно встал.
– Все, заканчиваем. Вы нас больше не интересуете. Ребята отведут вас в лес, а там… – Он махнул рукой.
Генерал Л. решил не спорить, отвернулся.
Дронго поднялся.
– Я готов. – Теперь нужно было достойно умереть.
Двое прежних охранников и среди них его знакомый, чему-то улыбаясь, повели его в лес.
«Чему они радуются? – подумал Дронго. – Неужели возможности убить человека?»
Он оглянулся: нет, идут достаточно далеко, не допрыгнет. А жаль, хочется тому парню морду набить.
Дронго выбрал сам себе место и обернулся к своим палачам:
– Давайте, ребята, только без возни.
Его знакомый поднял пистолет и вдруг опустил, намереваясь, видимо, прострелить ногу Дронго. Палачи хотели доставить своей жертве максимальные мучения.
Выстрела он не услышал. Парень, как-то странно посмотрев по сторонам, упал на землю с недоуменным лицом. Другой бросился бежать, но через пять метров и его настигла пуля. Из леса вышел Марк Абрамович Фогельсон.
– Я давно подозревал этого подонка Миронова, – просто сказал он. – Здесь скоро будет так жарко, что страшно сказать. Сматываемся.
Он подхватил ничего не понимающего Дронго и показал в сторону кустарника.
Со всех сторон слышались выстрелы. Группа захвата пошла вперед. Смяв слабое сопротивление защитников избушки, сотрудники ФСК ворвались в комнаты. Колчин и Нефедов были рядом.
В комнате сидели трое людей – президент банка «М», молодой самоуверенный человек, густо красневший, первый заместитель директора ФСК Миронов и какой-то незнакомец, похожий на воблу. Миронов тяжело посмотрел на Нефедова.
– Все-таки добился своего, – сказал он. – Дурак ты, Нефедов. Всю жизнь так и просидишь в своем кабинете.
Нефедов не ответил, брезгливо поморщившись. Наверху раздался громкий выстрел.
– Кто это? – бросились наверх сразу несколько сотрудников. Там с простреленным виском лежал генерал Л. Потеря чести, которой он так боялся, состоялась, и он покончил счеты с жизнью.
– Застрелился! – крикнул один из сотрудников ФСК.
– Дурак, – поморщился президент банка «М». – Я могу быть свободным? – холодно спросил он Нефедова.
Тот, отвернувшись, кивнул, стараясь не смотреть в глаза Колчину.
Президент банка, собрав какие-то документы, вышел из комнаты решительным шагом.
– Он депутат Государственной Думы, – пожал плечами Нефедов. – Формально он прав. Мы не имеем права его задерживать.
– Но он главное лицо, организатор! – взорвался Колчин. – Через него идут все связи к московскому правительству.
– Кончаем дискуссию, – твердо прервал его Нефедов, – будем действовать только по закону.
Миронов встал, попытался улыбнуться, но улыбка получилась какая-то жалкая.
– Я арестован? – спросил он.
– Да, – строго ответил Колчин, – вы арестованы, генерал Миронов. А кто вы такой? – обратился он к третьему из хозяев этой комнаты.
Тот показал свое удостоверение.
– Из МВД, – кивнул Нефедов, – я так и думал. Замена Юркову. Он человек министра. Арестуйте его.
Когда обоих арестованных увели, Колчин спросил:
– А где тот самый незнакомец, который приехал сюда на трех машинах с такой охраной?
– Разве его не нашли? – удивился Нефедов.
– Не знаю, – растерялся Колчин.
Но неизвестного так и не нашли.
ГЛАВА 25
Они сидели друг против друга в старом вагоне, стоявшем в тупике Курского вокзала. Фогельсон тихим голосом рассказывал обо всем.
– С самого начала я подозревал Миронова. Он слишком суетился, слишком подставлялся. Эта глупая скандальная история в Минске прогремела на весь мир, а ему все до лампочки. В общем, сорвалось. А жаль. Могла бы хорошая «революция» получиться. – Он сказал «эволюция».
– У тех тоже сорвалось, – заметил Дронго.
– Не скажи, – возразил Фогельсон. – Президента банка они арестовать не смогут и мэра города тоже. Так что те сумели частично сохранить свои ряды. А у нас сорвалось.
– Что думаешь делать? – После пережитого они были на «ты».
– Придумаю что-нибудь, – улыбнулся Марк Абрамович, – я ведь в группе «Рай» был аналитиком, все разрабатывал. Командир наш Лукахин больше стрелял, чем думал. А меня командиром было делать нельзя. Сам понимаешь – пятая графа.
За окном зажегся свет.
– Ребят твоих я отпустил, сказал, что это ты добился их освобождения, – продолжал Фогельсон, – так что деньги с Давида получи. Они твои, честно заработанные. А с Арчилом помирись – чего тебе еще в Москве врагов наживать? К себе когда вернешься?
– Прямо сегодня. Надоело здесь у вас. Политика, мафия, разведка. У нас хоть и война идет, но поспокойнее.
– Верно. Всегда мечтал побывать в вашем городе. Везде был, а у вас не был. Жалко.
– Может, поедешь? – несмело предложил Дронго.
– С ума сошел? Кто меня выпустит? Сейчас ищут по всей Москве. И сразу пристрелят как бешеного пса, никто даже разговаривать не будет. Знаешь, какой я секретоноситель… А Колчин молодец. Это следователь наш, честный такой, порядочный. Он все-таки своего добился. А за друга твоего Манучара извини меня.
– У меня еще долги есть в Москве. Вернуть нужно, – развел руками Дронго. – Пойду я.
– Будь здоров. Жаль, мы не работали с тобой вместе. Хороший ты профессионал, парень.
– Это я только вид делаю. – Он пожал руку Фогельсону. Ладонь была сухой и сильной.
Дронго вышел из вагона и зашагал по направлению к вокзалу. Он старался не оборачиваться.
А Фогельсон остался один, привычным движением пригладил бородку, расстегнул жилет. Закрыл глаза, словно вспоминая всю свою жизнь. Он впервые пожалел, что не женился. Осмотрелся вокруг. Затем быстрым движением вставил пистолет себе в рот.
«Выбери себе смерть», – мелькнула последняя мысль.
Раздался выстрел.
В этот момент к генералу Лукошину зашел посетитель. Он сразу узнал своего учителя.
– Явился, – недобро улыбаясь, сказал генерал. – Ведь всегда знал, что именно ты придешь ко мне.
Старик грузно опустился в кресло, посмотрел в глаза генералу.
– Молодой ты для этой должности, генерал, глупый. Учил я тебя, учил, да, видно, плохо учил.
Генерал промолчал. Он собрал бумаги со стола, сложил их в ящик.
– По мою душу пришел? – спросил он наконец.
Старик молчал.
– Знаешь ведь, – наконец сказал он, – выбери себе смерть. А я подсоблю.
– Порошок тот у тебя? – спросил генерал.
– Конечно. Ты ведь крови никогда не любил. И потом, семья, дети… А от инфаркта умереть почетно.
– Хватит болтать, давай порошок, – протянул руку генерал.
Старик передал ему маленький пакетик, встал, вытер нос и заспешил к дверям.
– А если сбегу, Матвей Николаевич, – усмехнулся генерал, – не боишься?
– Никуда ты не сбежишь, милый мой. Некуда. Да и самому хуже будет. Ты ведь не такой дурак. А так пенсию жене сохранят, детишки отцом гордиться будут.
– Уходи! – взорвался генерал.
После ухода старика он долго сидел один. Затем позвонил жене.
– Тебя ждать к ужину? – спросила она.
– Нет, – резко ответил он, – сердце что-то болит сильно. Поеду в нашу поликлинику.
– Сердце? – удивилась жена. – У тебя же никогда не болело!
– А теперь болит. – Он положил трубку.
Еще раз набрал, теперь уже другой номер.
– Слушай, Ира, я тут уеду ненадолго, месяца на три. Да, вернусь, обязательно позвоню. Конечно. Ну, целую.
Он положил трубку, взглянул на пакетик, встал и прошел в комнату отдыха. Через минуту оттуда послышался звон падающего стакана и грузный стук упавшего тела.
Старик, оставшийся сидеть в приемной, ждал минут двадцать, затем вошел в кабинет. Секретарь, знавший, что Матвей Николаевич был учителем генерала Лукошина и его другом, ничего ему не сказал.
