– Если бы я не встретила Тони, ты бы не стала ничего от меня скрывать. И мы были бы вместе. Ты ведь не считаешь меня предателем?
– Что за чушь, конечно, нет. Я любила Пашку, а ты любишь Тони. И это правильно.
– Ладно, иди, – вздохнула она. – Буду читать и постараюсь не свихнуться от скуки. Здесь есть телефон?
– Он тебе не нужен! Обещай мне, что ты не станешь звонить и вообще не выйдешь из этой комнаты.
– Обещаю. Только не смотри на меня так. Сейчас ты похожа на Лидию Григорьевну, помнишь нашу училку по химии? – Машка улыбнулась, и я вместе с ней.
– Хорошо, я ухожу. Запри за мной.
Машка поднялась и проводила меня до двери, я слышала, как повернулся ключ в замке, и стала поспешно спускаться по лестнице.
Вечером я была у Виссариона. Он кивнул мне и сказал:
– Проблема.
– В чем дело? – насторожилась я.
– Того, кто нам нужен, нет в городе.
– Когда появится?
– Сказали, дней через пять.
– Скверно, – буркнула я.
– Можно поискать кого-то еще, но это опасно.
– Нет, – покачала я головой.
– За Машку не беспокойся, – продолжал Виссарион. – Аркаша хороший человек. Пять дней не такой уж большой срок.
Ответить мне было нечего. Я думала о Машке. Вряд ли пять дней взаперти ее обрадуют, но выхода, похоже, нет. Я направилась к роялю, но вдруг, повернувшись к Виссариону, спросила:
– Слушай, а что ты делал раньше? Ну, до того, как открыл кафе?
– Сидел, – ответил Виссарион.
– Долго?
– Да почти всю жизнь.
– Понятно, – кивнула я, зная, что продолжать расспросы бесполезно.
Два дня ничего не происходило. Напряжение во мне росло, а вместе с ним и страх, но Ник не появлялся, и Машкой никто не интересовался. В пятницу Рахманов позвонил и предложил вместе пообедать. Я заехала за ним в контору, он был хмур, выглядел усталым, но, в общем, вел себя как обычно. Я совсем было решила, что его приглашение никакого отношения к недавним событиям не имеет, как вдруг во время десерта он спросил:
– Куда это твоя подруга уехала?
– Машка? – удивилась я.
– Ну, да.
– Я даже не знала, что она уехала. Мы виделись два дня назад, я отвозила ее к психиатру. Никуда она не собиралась.
– Странно. Тебе-то уж она должна была сказать.
– Какое тебе дело до Машки? – нахмурилась я.
– Мне – никакого. А вот Антон, по-моему, недоволен. Она сказала, что уехала к тетке. У нее есть тетка?
– Наверное. У всех есть тетки, почему бы и у нее не быть? Странно, что тебя это так беспокоит.
– Может, твоя подружка завела кого-нибудь на стороне? – усмехнулся он.
– Не болтай чепухи. Она любит Тони. К тому же измена вовсе не в ее характере.
– Жаль, что вы в этом с ней так непохожи, – съязвил он.
«Значит, они ее ищут, – вихрем пронеслось в голове. – Чего ж Ник до сих пор у меня не появился? Рахманов предпочитает выглядеть в глазах Антона безупречным другом? Хорошо, если так. Потянем время, а там, глядишь, что-то прояснится со Старковым, они решат эту проблему, или выяснится, что ничего особо опасного она с собой не несет. Мне нужно еще хотя бы три дня», – твердила я мысленно.
Вечером объявился Ник, позвонил по телефону.
– Чего это ты спрятала свою подружку? – весело поинтересовался он.
– Вы что, все с ума посходили? Сегодня Рахманов о ней выспрашивал, теперь ты. Что, собственно, случилось?
– Да ничего, радость моя. Все нормально. Любопытство одолело: кто ж тебе подсказал, а? Очень, очень мне интересно.
– Ты говоришь загадками, а у меня нет ни малейшего желания их отгадывать. Где Машка, я не знаю, звонила ей после разговора с Рахмановым, она не отвечает. Тони говорит: поехала к тетке.
– Конечно, куда ж еще. Ладно, к тетке так к тетке. Время терпит, не век же ей у тетки сидеть. Я повесила трубку, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле. Ник ее ищет. То, что он не явился ко мне, а предпочел поболтать по телефону, вселяет некоторые надежды. Он сказал: время терпит. Надеюсь. Теперь надо быть вдвойне осторожной, Ник наверняка приставил кого-нибудь за мной приглядывать. Пусть походят, посмотрят, я не против. Только бы этот парень поскорее вернулся, только бы успеть с паспортами…
Я очень боялась за Машку и изнывала от желания ее навестить. Но точно знала, что делать этого нельзя. Тони меня, конечно, тоже беспокоил. Я пыталась представить, как прошел его разговор с Рахмановым, смог ли он сдержаться, ничем не выдать себя? Я гнала прочь эти мысли, но они возвращались вновь и вновь.
Наконец в понедельник Виссарион позвонил мне часа в два.
– У Натальи зуб разболелся, приди ее подменить, – сказал он.
Я бросилась в «Бабочку». Наталья в самом деле маялась зубами, сидела, подперев щеку кулаком, и тихонечко поскуливала.
– Иди уж, – кивнул он ей. – Юлька тут за тебя присмотрит. Она весьма неохотно поднялась и направилась к выходу.
– Ну, вот, – сказал мне Виссарион. – Он вернулся. Паспорта будут готовы завтра утром.
– Спасибо, – выдохнула я.
В кафе не было ни одного посетителя, торчать на кухне не было надобности, и я устроилась рядом с Виссарионом пить чай. Вместо радости, что завтра наконец все кончится и Машка с Антоном будут далеко отсюда, на меня вдруг навалилась страшная тоска. Я пыталась представить, как буду жить без нее, и не могла. «Ерунда, – утешала я себя. – В конце концов привыкну. А если нет… я ведь могу уехать к ним. Когда-нибудь, где-нибудь мы опять будем вместе».
Зазвонил телефон. Виссарион снял трубку, сказал «да» и протянул ее мне.
– Слава богу, что я вас застал, – услышала я голос Антона. – Как ваши дела?
– Отлично. Надеюсь, у вас тоже все в порядке?
– Да, конечно.
«Какого черта ты звонишь? – зло думала я. – Ведь я предупреждала, только в крайнем случае…» И вместе с тем порадовалась, что он сказал «да, конечно», выходит, позвонил просто так. Его, как и меня, переполняет беспокойство, и он хотел слышать мое «отлично», чтобы удостовериться: ничего страшного не случилось. Он молчал, наверное, пытался найти какие-то слова, на первый взгляд ничего не значащие и вместе с тем такие, чтобы мой ответ хоть что-то для него прояснил.
– Маша не появилась? – спросила я как можно естественнее, не исключая возможности, что кто-то сейчас слушает наш разговор и тоже пытается в ничего не значащих словах понять нечто важное.
– Нет. Я беспокоюсь. Я очень беспокоюсь.
– Она приедет и все объяснит. Возможно, тетка чувствует себя хуже и у Маши просто нет времени…
– Юля, она звонила, – сказал он. – Она звонила сегодня. Просила ничего вам не говорить. Я обещал, но потом… Юля, я…
В первую секунду меня оглушило, как от удара в висок.
– Когда? – резко спросила я, но голос сорвался.
– Почти два часа назад. – В следующее мгновение я рванула к выходу, забыв повесить трубку, откуда Тони чужим голосом кричал мне вдогонку: – Юля, ради бога, будьте осторожны!
«Спокойнее, спокойнее, – пыталась я усмирить себя, садясь в машину. – Допустим, они поставили у него прослушку. Чтобы установить, откуда звонили, им понадобится время. Вряд ли Машка звонила из рюмочной. Там недалеко на углу есть телефон автомат. Она вышла из дома, ее могли видеть, – лихорадочно думала я, срываясь в панику. – Два часа для Ника – это много, черт, это так много. Только бы она сразу вернулась к Аркаше!» Мысли путались, сердце бешено билось о ребра. Я хватала ртом воздух, боясь, что упаду в обморок, и выжимала из машины все, на что она была способна. Взгляд мой то и дело возвращался к циферблату часов, мне казалось, что время так пойдет медленнее и я успею.
Я пыталась понять, сколько у меня есть времени, пыталась убедить себя, что оно у меня еще есть. Машка звонила почти два часа назад, если звонила из автомата, они уже где-то там, прочесывают дом за домом. «Я успею, – твердила я. – Я успею. Если они увидят мою машину… если сейчас наблюдают за мной, я, как последняя дура, приведу их туда…» Но я уже не могла думать об осторожности и только продолжала гипнотизировать стрелки часов.
Я выехала на Третьякова и посмотрела в зеркало. Никто не преследовал меня. Проеду мимо рюмочной, где-нибудь оставлю машину и вернусь к дому. Но вместо этого мне хотелось заорать: «Машка!» – и броситься наверх, в комнату без окон.
Возле рюмочной двое алкашей ругались, размахивая руками. «Машка там, благополучно вернулась, а я спятила, что веду себя по-дурацки». Оказавшись в переулке, я немного успокоилась. Несколько машин проследовали дальше, одна, вторая. Никто не обращал на меня внимания. Я вышла и дворами побежала назад, не в силах медлить.
Во дворе Аркаша возился с «Газелью», капот был поднят, и он, досадливо чертыхаясь, что-то под ним разглядывал. Я вздохнула с облегчением. Все в порядке. Не стал бы он вот так ковыряться в моторе…
– Привет, – сказал он, заметив меня, и принялся вытирать руки грязной тряпкой.
– Машка сегодня звонила, – произнесла я, поразившись тому, с каким трудом говорю. – Она выходила из дома?
