Ей не спалось от восторга. От прелести дня без встреч, обязательств и нервных звонков отовсюду.
И Даша пошла на пляж. Растянулась на камушках, положила руки за голову.
И вспомнила. Когда Витя лежал вот так же, она любила усесться верхом и провести ладонями от его кистей по плечам, по подмышкам, по ребрам… Она с ума сходила от его тела.
Она была влюблена в него. На самом деле. И эта влюбленность ее пугала.
Приключения, авантюры — это пожалуйста, в любом количестве.
Но любовь…
Чтобы оценить прелести любви, надо пройти через такую мясорубку сомнений, терзаний, мучений, что она просто не могла себе этого позволить. Тем более рядом с Витей, которого на концертах девушки только что лифчиками не закидывали. И это вам не какой-нибудь сопливый секс-символ, а лидер, герой, кумир. Если бы он захотел, его фанаты взяли бы штурмом Кремль.
Она бы никогда из этого не выбралась. Неизвестно, что там в бассейне делала его фанатка, Даше нужен был повод, чтобы уничтожить зло в зародыше.
К тому же возраст. Сорок шесть — не предел для бурного романа, но смогла бы она любить его через десять лет?
Ей отчаянно его хотелось.
Нежные, как щенячьи лапы, лучи солнца щекотали кожу, от прозрачного гладкого моря веяло спокойствием, нежный ветерок нашептывал романтические глупости, и Даше даже нравилось вот так умиротворенно страдать.
Позвонить ему? А если он за это время женился на какой-нибудь бабище весом в сто пудов?
Тело вытянулось в струну. Его пальцы. Плечи. Мускулистые ноги. Глаза! Сколько жизни, сколько души в этих глазах!
И никаких безумных мамаш с приступами религиозной ярости на всех, кто не ест по утрам целого барана!
Захарчик… Утя-кутя, муся-куся. Что-то в нем было, но это не ее типаж.
Конечно, трудно — любить такого мужчину, как Витя. В нем нужно раствориться. Или отдать ему не меньше половины жизни.
А как? У нее столько дел! Силы ей нужны на себя. Но вдруг она сглупила и просрала свое счастье?
С Витей — мурашки по коже. Всегда.
Что она там гнала Оксане?
Влюбленность ни в кого?
Все так.
Но только когда был Витя, Даше казалось, что в следующий раз ее нога не ступит на землю — коснется воздуха, оттолкнется и тело устремится к Луне.
К верному спутнику всех мечтателей и тех, кто не видит себя под солнцем в мире таких приятных, но заурядных ценностей — семья, машина, яхта, счастливая старость…
А рядом с Захаром Даша пускала корни — глубоко в почву. А она ведь не дерево. Она — пыль одинокой звезды.
Какая у нее будет старость? «Моя бабушка курит трубку, в кошельке у нее три рубля»…
Когда она держала Витю за руку, у нее душа трепетала. Душа покрывалась теми самыми мурашками, которые секундой позже выступали на коже, вихрем неслись от макушки до пят.
Хотя, конечно, такого красивого мужчины, как Захар, у нее никогда не было.
Жизнь учит нас тому, что красота — не более чем товар. И не самый ценный, так как плюгавенькая Кейт Мосс пока все еще супермодель. Хотя на Синди Кроуфорд, безусловно, приятнее смотреть. Но с красотой, с ней как с творогом. Вот что такого в твороге интересного? Не кислый, не сладкий, в меру отвратительный. В детстве мы его ненавидим, а потом вдруг набрасываемся — чего-то не хватает.
Так и с внешностью — сегодня годятся Линда и Наоми, завтра — Кейт и Стелла, а послезавтра выведут бородатую женщину, и все побегут наращивать волосы на подбородке.
Если бы Даше лет двадцать назад было тридцать, она бы восторгалась каким-нибудь Хулио Иглесиасом… Ой нет! Только не это!
Ну Шоном Коннери. Хотя Де Ниро уже тогда был в расцвете славы. И несомненно, она бы уступила Коннери восторженным домохозяйкам, которым не хватает огня, и увлеклась бы Бобби. Бобби с ирокезом из «Таксиста» — одного из самых нудных и практически бессмысленных фильмов всех времен и народов.
Она всегда любила негодяев. Таких, рядом с которыми тебя не покидает ощущение, что вот ты откинешь одеяло, а там — змея подколодная. Хотя бы в виде фанатки.
Когда они только познакомились с Витей на шашлыках в честь чего-то там на студии звукозаписи, подлый жирный Амур как раз сидел в ветвях, трясся от холода и проклинал тот миг, когда появился на свет. Наверное, он запустил стрелу, чтобы побыстрее отмучиться и свильнуть пораньше с работы — иначе с чего бы у Даши, которая уже наметила подходящую цель в виде вполне себе молодого и во всех отношениях привлекательного солиста поп-рок-группы, вдруг помутился рассудок?
Они просто оказались рядом.
— Я была на вашем концерте, — сказала Даша. — На «Крыльях».
Могла наврать. Запросто. Для поддержания разговора. Даша вообще врала легко — все равно ведь каждый день для книг истории сочиняет, так почему бы не внести немного искусства прямо в жизнь?
Но она действительно была. Ее туда коварно заманили.
— Безумно понравилось, — добавила она.
Витя посмотрел на нее… так, как он умеет. Ничего особенного — просто взгляд: тяжелый, с оттенком пренебрежения, но Даша пропала.
— Я вообще-то не люблю толпу, у меня практически фобия, но было так здорово! — неслась она вперед.
— А почему вы не любите толпу? — заинтересовался он.
— С одной стороны, в толпе весело: все на подъеме, общий кураж, да и вообще мне нравится такое вот единение масс, когда вместе горе или радость, и ты знаешь, о чем думают все люди на улице, но иногда мне кажется… Ну вот если бы вы сказали на выступлении: «Убей ближнего своего! Кровь! Смерть! Сатана — друг!», то этот кураж превратился бы в резню. Или если бы вы сказали: «Бомба! Бежать!», то люди давили бы друг друга, и самое страшное, что ведь и не придерешься — инстинкт самосохранения. И я бы первая бежала по трупам. Поэтому и не люблю толпу.
Он смотрел и смотрел. Сукин сын! У нее уже лифчик задымился!
Первый раз в жизни она поняла чувства фанаток — ей хотелось упасть на колени и сделать ему минет! От таких мыслей и от вина Даша раскраснелась и совсем потерялась.
Они еще выпили. То есть пила она — Виктор был за рулем. Даша проглотила куриный шашлык, не ощущая вкуса — просто не хотела напиваться на голодный желудок.
Он предложил прогуляться.
Даша, как зомби, поплелась за ним.
Чтобы пройти на пляж, надо было спуститься с крутого обрыва, и, разумеется, Витя подставил ей руки, а уж Даша изловчилась — спрыгнула, скользнув животом по его ногам.
Это было и пошло, и волнительно.
А потом они целовались. Нельзя было терять такое мгновение. Амур, видимо, стрелу для верности намазал ядом, так как все словно сговорились — и Луна, и деревья, шелестевшие листвой, и прохладный летний вечер, и вино, подталкивающее к глупостям и легкомыслию…
